Наша Няша

Она топала в уже родном уютном окружении защитников по центральной широкой улице города с действительно большой буквы. Нет, ребята всё-таки молодцы – трудно было даже из вредности не отдать им должное. Они умели и желали обустроить своему народу благую безопасную жизнь.

Горожане НПС нисколечко не походили на замордованные постапокалипсисом ошмётки человечества. Да, отойди от города, и тебя с лёгкостью сожрут – иначе, зачем игра, в которой нет борьбы за выживание? Но здесь в Бесоморе неписи благоденствовали. Хотя, конечно, самим игрокам тоже хотелось иметь уголки комфорта, где можно расслабиться.

– Батя, нам нужно попасть на рынок рабочей силы, – решила Маняша обойтись без экскурсии по городу.

– Туда и направляемся, – сообщил он.

– Только это рынок рабов, – поправил хозяйку Ник, как всегда прикрывавший другой бок.

– Знаю, – буркнула Маняша, поморщившись. – Давай не станем его так называть. Меня злят подобные мерзости.

– Как ты собираешься покупать людей? – резонно заметил Батя, придирчиво зыркая по сторонам даже на улице города, где под запретом любые нарушения порядка.

Бесы не миндальничали с теми, кто норовил перешагнуть за рамки игры. Если ты вор или шулер, или мошенник, твой промысел в городе не возбраняется. Имеешь право. Тоже своеобразный круговорот благ в природе. Но игрокам, промышлявшим бандитизмом – их называли киллерами – в населённых пунктах системы качаться запрещено. За воротами, пожалуйста, а здесь ни-ни.

– За деньги! – огрызнулась помещица и невольная грешница. – У меня что, есть выбор?

– Конечно, есть, – удивлённо покосился на хозяйку Ник. – Можно порыться на помойке.

– В смысле? – потребовала Маняша конкретики, не побрезговав предложенным местом.

Ей, конечно, не довелось пробавляться отбросами в подобных местах. Но бабуля то и дело твердила, что спесивая брезгливость дураков с запросами ведёт к их вымиранию. И внучка усвоила это практически на уровне инстинктов.

– Место, где живут бездомные, – снизошёл до бытовых пояснений командир. – Из разорённых поселений.

– То есть, нормальные трудяги? – уточнила Маняша, страшась ликовать, чтобы не сглазить.

– Ещё, какие нормальные, – убеждённо заверил буян. – Жили себе, не тужили, а теперь вроде как отбросы. Хотя цену себе знают. Снова хотят нормальной жизни. С ними можно договориться.

– В чём подвох?

– Они свободные. Если захотят от тебя уйти, не удержишь. С рабами проще: те никуда не денутся. Хоть сотнями их мори в какой-нибудь шахте.

– Батя, что скажешь? – привычно попросила совета Маняша.

– Что у тебя пятьдесят свободных очков. Солить собираешься?

Она хмыкнула. Нет, как всё-таки ребята не похожи на кукол. Просто чудо, какие настоящие.

– Забыла, – честно призналась она. – Ждала тебя, чтобы распределить, а тут эти бесы.

– Что хотели, – бесстрастно осведомился он, поиграв желваками.

– Обменять остров на участок здесь, на материке. Обещают, что лучше нашего. Как думаешь: согласиться?

– Ты как думаешь? – резонно указал командир, что это не его ума дело.

– Мне, честно говоря, не хочется, – призналась она. – Не знаю почему. Наверняка делаю ошибку, но… душа не лежит.

– Значит, не надо, – согласился Батя.

– Нас попытаются оттуда выдавить, – предупредила Маняша. – Это прямая угроза, не туманные намёки.

– Будем защищаться, – невозмутимо напомнил он, что в таких случаях делается.

– А куда мы идём? – спохватилась она, оглядываясь.

Ибо её как-то незаметно за разговором увлекли в узкий переулок.

– На помойку, – весело объявил Ник. – Ты же туда хотела?

Помойка помойкой и была – никаких иносказаний. За городской стеной образовался стихийный лагерь беженцев, поселения которых уничтожены. Где-то вымахавшим из-за радиации зверьём – что совершенно ненаучно, но вполне по-игровому. Где-то кибер-монстрами – машинами-людоедами, жившими своей жизнью и охотящимися на разумное мясо.

Которое они использовали в качестве горючего для поддержания своего бессмысленного существования. Ибо единственным смыслом их существования была охота на них игроков. Маняшу сей факт изрядно коробил. Если вдуматься, за остров она цеплялась и по этой причине: надеялась, что туда кибер-монстры не доберутся.

Шалаши беженцев, собранные из грязи и хлама, ютились подальше от городских стен: горожане предпочитали не подпускать бедолаг близко, а бесы не вмешивались. Но, так называемая площадка для показа товара лицом, находилась прямо у ворот.

Не сказать, что народу море, но достаточно – бегло оглядела Маняша отдельно стоявшие кучки людей и мутантов.

– Как жили вместе, так и здесь держатся вместе, – пояснил Ник, бдительно следя за тем, чтобы к хозяйке никто не вязался. – Наша, ты, вообще, кого хочешь брать? Людей или мутантов?

– Что посоветуешь? – тут же сунулась она к Бате.

– Карту открой, – велел он.

Маняша открыла.

– Что видишь?

– Остров, – буркнула она. – Не загадывай загадок.

– У тебя большая река. А на севере частично заболоченная местность. Пахотной земли мало.

– Люди в болотах жить не станут, – сообразила свежеиспечённая помещица без навыков работы по специальности.

– А такая земля всех не прокормит, – одобрил Батя ход её мыслей.

– Нужно развивать ремёсла, – продолжил студент-историк, пребывавший в академическом отпуске на основании липовой справки из медучреждения. – А они там у нас не передерутся?

– А мы на что? – удивился за спиной Буслай.

– Миром надо, – воспротивилась Рада.

– Справимся, – заверил Ник.

– Они хотят жить, – хмуро процедил Батя, ощупывая тусклые нерадостные лица беженцев взыскательным взглядом. – Один раз всё потеряли, второй не захотят.

– Им очень хочется снова иметь дом, – поддержала его Рада. – За это на многое согласятся. К тому же мутанты с нами редко враждуют. Это наши, бывает, привередничают. Но только на своей земле, собственной. А на чужой не станут.

Маняша слушала её, обернувшись к охотнице. И не сразу поняла, что её встревожило:

– А где Алиса?

– Присматривается, – успокоил её Батя. – Сейчас доложит.

Следопыт и вправду скоро объявилась.

– Наша, я там, – махнула она рукой, – отыскала подходящих. Это брены, местные северяне. Они в своей деревне и хлеб растили, и камень добывали. Только кузнеца у них нет. Девять мужиков, из них пара стариков. Но крепкие.