Наша Няша

– Тебе неописуемо повезло, – завистливо зыркнула Маняша на жениха.

– Да уж, больше, чем Туру, – добродушно огрызнулся тот. – Я не такой умный. Поэтому такой счастливый.

– Я не виновата, что возбуждаю в мужчинах желание меня прикончить. Но тоже буду счастливой, – пообещала она и попросила: – Айлана, покорми меня, пожалуйста. А то у меня теперь даже бабушки нет. Старших внуков безжалостно вышвыривают из списка забот, как только они теряют детскую привлекательность.

Они с Мишкой поднялись с места одновременно. И дружно засуетились у кухонного стола. Бабуля смотрела на них с задумчивой лаской человека, искренно желающего молодым всяческих душевных благ. И твёрдо уверенного, что за те блага придётся побороться. Как им с Николашей.

Едва Маняша расправилась с поданным ужином, Анна Иоановна вывалила на лишённую детской привлекательности внучку сюрприз:

– Поди к себе. Звонил Максим.

Мишка сдавленно хмыкнул. Удивлённый взгляд Маняши он демонстративно проигнорировал, заговорщицки переглянувшись с бабулей.

– Лобачевский любит Машу, – вновь обрадовала всех Васька.

Мишка перетащил сестрёнку к себе на колени и дурашливо затеребил.

– Максим предупредил, что позвонит, – продолжила бабуля, поддерживая кружку, в которой елозил носиком-пуговкой обстоятельный Эрэл. – И это случится уже через пять минут. Так что мы переживём твоё отсутствие на семейном ужине.

– Почему всё хорошее Мишке, а всё дурацкое мне? – проворчала под нос Маняша.

Ей страшно не хотелось уходить. Ещё меньше снова смотреть в глаза Макса.

– Потому что ты умная, – невпопад, но абсолютно точно резюмировала Алька.

– Устами младенца, – съехидничал Мишка.

Айлана же проводила новую родственницу сочувствующим взглядом.

Глава 24

Помещица и благодетельница

Звонок Лобачевского замузицировал с дивной точностью: секунда в секунду. Маняша упала в кресло перед компьютером и разрешила контакт.

– Ты пытаешься возбудить во мне ревность? – кивнув, перешёл он сразу к делу.

– Скорей уж ненависть, – пробурчала Маняша. – Только не решаюсь сделать это грубо и обидно.

– У тебя и не получится, – явно задирал её Лобачевский.

– А я попробую, – вдруг разозлилась Маняша. – Сегодня я призналась другому, что люблю его.

– И это правда? – неожиданно спокойно уточнил он.

– Правдивей некуда.

– А он отвечает тебе взаимностью?

– Ответит, – пообещала она, с трудом удерживаясь от гневных высказываний в адрес провокатора.

– Посмотрим, – туманно пообещал тот. – Спокойной ночи.

И отключился. Вот и пойми этих мужиков.

На этот раз она исполнила свою самую страшную клятву: сделала зарядку и вечером, и утром. По целому часу. С привлечением гантелей, купленных Мишкой по просьбе бабули. Плотно позавтракав на кухне с электричеством и водопроводом, средневековая помещица вернулась на свой остров с колодцами и масляными лампами.

На берегу рядом с очередной горой упакованного для продажи барахла стоял насмерть Бабай: его осаждал народ. Глава из последних сил держал марку: пучился и пыжился в тщетной надежде произвести впечатление особы, состоящей во властных структурах. Однако народу было плевать на его кривляния – народ требовал справедливости.

– Вот! – завидя хозяйку, развёл он картинно руками. – Хотят стать горожанами! – перевёл стрелки подневольный управленец на истинную устроительницу народной смуты.

Народ тут же перекинулся на новый объект домогательств. Чинно окружил землевладелицу и градостроительницу. И наперебой вываливал на её бедную головушку законные требования перевести их в статус горожан.

Каковой статус поселения открывал новые возможности: варить стекло, построить настоящую лечебницу, открыть базар – да, мало ли ещё чего? Главное: можно, наконец, построить причал. Пока простенький, но потом его можно прокачивать до полноценного порта. Если таковой кому-то занадобится в здешних тихих водах.

Маняша залезла в справку. И выяснила, что для перехода деревни в статус городка требуется не менее трёх сотен населения.

– И повышение уровней жилых домов до второго уровня! – громко прочитала она и упёрла руки в боки: – А у нас и первым-то уровнем не все обеспечены. Живёте в шалашах, а требуете, чтобы я вам ещё бездомных понавезла.

– Наша, ты это, – выступил вперёд единственный старик ухачу.

Смешной такой. Еле заметную у прочих сородичей зеленоватость кожи оттеняли белоснежные редкие пряди, свисавшие с острой макушки тремя жидкими прядками. Раньше он как-то не попадался на глаза. И Маняша привыкла к тому, что все мужики ухачу лысые. А на головах женщин что-то вроде поросли тонкого сероватого мха. А тут, поди ж ты: длинные волосы. То ли художники пошутили, то ли природный феномен.

– Ты, Наша, в сомнение себе не бери: мы отстроимся, – степенно вещал старый человек, которого хозяйка слушала с видимым почтением, вызывая народное одобрение. – Урожай-то нынче собирать не придётся. На огородах, опять же, возни никакой. Вот мы и строимся, будто ошалелые.

– Да, вы большие молодцы, – проникновенно и в принципе от души похвалила их Маняша. – Трудяги, каких свет не видывал.

– Ты у нас тоже хозяйка заботливая, – заметила стоявшая в первом ряду митингующих бабулька в жилетке из змеиной кожи. – Грех жаловаться.

– Спасибо, бабушка, – не побрезговала Маняша слегка поклониться. – Приятно слышать. Так, что насчёт домов? – перешла она к деловой части собрания. – Я, конечно, человек не злобливый. Но, если увижу зимой хоть один шалаш, начну карать. Мои люди ни голодать, ни мёрзнуть не будут. Чего бы мне это не стоило. И вам, кстати, тоже. У нас сейчас и без того сто тринадцать…

– Сто пятьдесят два жителя, – вклинился с поправками Бабай.

И, оценив округлившиеся глаза опешившей боярыни, зачастил:

– Двадцать восемь наших из рабства выручили. Пять стариков померли. Зато тридцать восемь детишек народилось.

– Сколько? – окончательно обалдела Маняша.

И чуть не ляпнула: мол, горазды же вы плодиться.

– Коли живётся вольготно, так чего ж… не того? – пошутил из толпы какой-то хохмач.

– Так, – встряхнувшись, попыталась сообразить она, что с этой бедой делать.

Тут вспомнила, как Старый Бро навязал ей втрое больше припасов, и моментально успокоилась: с голода пухнуть не будут. К тому же скотина здесь плодилась так же резво, как скотоводы. Словом, проживут.

– Так, – деловито повторила она. – Раз у нас такое прибавление, Бабай, мы можем себе позволить создать охотничьи ватаги? Чтобы зверья не расплодилось. И, кстати, шуб можно на зиму нашить.

– Для шуб да охотников навыки нужны, – завёл хозяйственный зануда старую шарманку. – А где они? Нету их.