Наше единственное лето
Шрифт:
— Жизнь, ба, это — боль, — попытался отшутиться Дима.
— Твоя боль, мой хороший, это плата за вчерашнее веселье! А вот что с нашей Элечкой случилось?
У меня предательски заблестели глаза. Бабушка заметила и это, поэтому решила не продолжать. Мы практически в полной тишине поужинали, а потом Дима ушел готовиться к зачету.
Бабушка налила мне свежезаваренный пряный облепиховый чай и присела рядом за стол.
— Что случилось, милая?
— Я сегодня очень плохо поступила, — слезы не дали продолжить, я закрыла лицо руками и попыталась собраться с силами. Нужно было рассказать кому-то обо всем, что я натворила, а вернее и мудрее слушателя, чем моя бабушка не найти. Так было с самого раннего детства: бабушка всегда была на моей стороне,
— Ничего, ничего, поплачь, раз так хочется, — тихо сказала она.
— Я не знаю, что мне делать? — я с трудом подняла на нее глаза, я еще ничего не рассказала, а уже было безумно стыдно. — Сегодня я обманула Таню, а еще…Сашу… Мне так неприятно, аж тошно! — бабушка ласково гладила меня по спине своей теплой рукой и молча слушала. — Я дала Саше ложную надежду. Мне показалось, что он мне нравится, а потом поняла, что — нет. Но я до сих пор так ничего ему и не сказала, продолжаю эту глупую игру в отношения… А сегодня Таня сказала, что ей нравится Даня Шустов. И попросила, чтобы я не мешала ей, не общалась с ним…
На большее меня не хватило. Я снова заплакала, а бабушка тихонько вздохнула.
— Надо понимать, что ты согласилась не мешать Тане в ее походе по завоеванию Даниила?
— Ага-а-а, а что я могла сделать?
— Ты могла честно сказать, что он тебе тоже нравится.
— Бабушка! — я даже на стуле подскочила. — Во-первых, не могла… Я струсила. А во-вторых, с чего это ты взяла, что Шустов мне нравится?
Бабушка улыбнулась и вытерла мне ладонью слезы:
— Какая же ты еще глупенькая, хоть и такая взрослая. Ну, не хмурь свой красивый лоб, морщины появятся! То, что с Сашей запуталась — это бывает. Но поговорить вам обязательно нужно. Будь искренней, он все поймет, он очень сообразительный мальчик. Таня… Это не ты плохо поступила, это она заставила тебя дать угодное ей обещание. А что обещание? Слова! Обещать можно что хочешь, но сердцу не прикажешь. Вы с Даней уже нравитесь друг другу и тут ничего не попишешь. Она не в силах что-то изменить, — бабушка неспеша и тихо говорила, а я чувствовала, что с каждым ее словом успокаиваюсь все сильнее.
— Тогда почему мне так страшно?
— Потому что ты впервые влюбилась. Это всегда волнительно и немного страшно, потому что впервые…
— И что мне теперь делать?
Бабушка засмеялась и крепко обняла меня:
— Чувствовать, конечно! Любишь — люби, не любишь — не трать силы и время, и человека не мучай! А еще — слушай только свое сердце, а не подруг. Сейчас для тебя наступила самая чудесная пора жизни — твоя юность. Живи полной жизнью!
Какая простая формула! И звучит замечательно! Я улыбнулась. Вот только мне сейчас все это не кажется таким простым.
Какое-то время мы еще посидели с бабушкой, обнявшись. Тикали часы на кухне, из открытого окна доносился веселый гомон грачей, ворчал наш пес и пахло свежей листвой. Еще немного и начнется это лето…
Но со следующего дня началась пока только подготовка к экзаменам.
Из своей комнаты я выбиралась лишь для того, чтобы поесть. Мои домашние старались не шуметь и всячески помогали преодолеть это непростое время.
Обычно организованная и собранная я хваталась то за один предмет, то за другой, то бросала все и разглядывала часами потолок своей комнаты. Напряжение росло с каждым днем. Я понимала, что наступило то самое важное время, когда я должна показать все, на что способна. Но именно сейчас мне меньше всего хотелось рассуждать об «идеале русской женщины» или решать тригонометрические функции. Все мои мысли были заняты светловолосым парнем с серыми глазами. Я ничего не могла с собой поделать: ни забыть о нем, ни отложить эти мысли «на потом». В тот самый момент, как я призналась себе, что он мне нравится, меня словно накрыло: я почувствовала жуткую неуверенность в себе. Конечно, мне бы хотелось, чтобы я тоже нравилась Дане, но непонятного происхождения сведения Димы и ревность Тани совсем не доказывают
его чувств ко мне. Не исключено, что я втюрилась в парня, который просто издевается надо мной, и ему это нравится, а я, наслушавшись своих друзей, навыдумывала чего-то…Мои совершенно не экзаменационные мысли прервала мама:
— Эля, Саша пришел. Сходите куда-нибудь, а то ты уже несколько дней как медведица сидишь в своей комнате…
Я вздохнула и поплелась к шкафу, чтобы переодеться. Пока натягивала свои любимые джинсы и толстовку, пыталась собраться с мыслями и повторить придуманный и переделанный тысячу раз текст объяснения с Сашей. В голове было пусто…
Сашка сидел на лавочке у моего дома, вытянув ноги и засунув руки в карманы джинсов. Выглядел он свежо и был одет так, словно в гости идет. Я на его фоне выглядела как человек, который вышел выбросить мусор.
— И не стыдно тебе так феерично выглядеть? — проворчала я, подходя к нему. Саша весело улыбнулся и с готовностью поднялся со скамейки.
— Только сегодня выполз из-за учебников, не могу больше! Пойдем, погуляем! — он крепко взял меня за руку и не обращая внимания на мои робкие попытки вернуть свою руку, потянул в сторону набережной.
Вечер был теплым и почти безветренным. Завтра у нас первый и самый, наверное, сложный экзамен — сочинение. Но рядом с Сашей на какое-то время мне стало спокойно. Он рассказывал анекдоты и строил планы на завтрашний вечер так, словно мы уже все успешно написали.
Уже почти стемнело, людей на набережной было мало. Тянуть дальше с неприятным разговором было некуда.
Я вдохнула побольше воздуха и остановилась. Саша сделал еще несколько шагов и только после этого оглянулся.
— Элька, мы знакомы шесть лет. Я твое молчание и эти вдохи-выдохи наизусть выучил… — в его глазах появилось волнение, он отвернулся. — Думаю, я знаю, что ты сейчас скажешь.
Я сделала шаг к нему, он отступил настолько же.
— Саш…
— Элька, пожалуйста… — он посмотрел на меня с такой мольбой и очевидным страхом, что слова застряли на кончике языка. Я вдруг поняла, насколько серьезно он воспринимает наши отношения. А еще — насколько он мне дорог. И прямо сейчас я должна сделать больно дорогому мне человеку.
— Саша… — собравшись с силами, я посмотрела прямо ему в глаза. — Ты мой лучший друг…
— Элька! — он взял мое лицо в свои теплые руки, через весь его красивый лоб пролегла морщинка, глаза горели. — Пожалуйста!
— Ты мой друг, и я ошиблась…
Саша прижал меня к себе: порывисто и сильно, стало нечем дышать. Я чувствовала, как колотится его сердце, слышала неровное дыхание, ощущала, как дрожат, обнимающие меня руки… Глаза защипало, непрошеные слезы потекли по щекам.
— Прости, что говорю об этом так поздно! Я запуталась и сделала тебе больно, но пора остановиться. Саша. Саша! Сашка, скажи же хоть что-нибудь!
Вместо ответа он вдруг резко отпрянул от меня, а затем больно впился в мои губы своими губами. Я пыталась оттолкнуть его или отойти хотя бы на шаг, но справиться с сильным молодым парнем мне было не под силу. Это был поцелуй-отчаяние, поцелуй-наказание и мольба одновременно…
И закончился он также резко, как и начался. Саша вдруг отлетел в сторону, отчего я чуть не упала. Между нами стоял Даня, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
— Потапов, ты что творишь? — голос жесткий, совсем как несколько дней назад в гаражах, кулаки сжаты.
Саша, вытирая выступившую в уголке рта кровь, поднялся на ноги.
— Шустов, отвали, — устало сказал он. — Это наше с Элей дело, мы еще не договорили.
— Не договорили? — Даня невесело хохотнул. — На разговор это не было похоже, а вот на то, что ты целуешь ее против ее воли — очень даже.
Саша сжал кулаки до белых костяшек.
— Второй и последний раз говорю: лучше иди своей дорогой, — его карие глаза потемнели.
Я вдруг отчетливо и ясно осознала, что еще какое-то короткое мгновение и парни сцепятся не на жизнь, а на смерть. И причина того, что они жгут сейчас друг друга яростными взглядами — я.