Наше послевоенное

Еще у меня есть пупсик- девочка с кудрявыми волосами, медвежонок из коричневой байки с красным язычком и желтый пластмассовый утенок с красными ногами, которые все время отваливаются, и приходится их приклеивать. Еще есть глиняная посуда с едой, уже лежащей на тарелках, но это не интересно, так как нельзя раскладывать еду.

Зимы суровые и я сижу дома и играю в свои игрушки. Разыгрываются целые спектакли. Наташка то мать героини, то баба Яга, Мишка то принц, то медведь, а пупс то красавица- невеста, то маленькая девочка.

Я верю, что игрушки живые. Ночью они ходят и говорят, а днем притворяются мертвыми. Главное, нужно ночью быстро открыть глаза, когда они думают, что я сплю, и застать их врасплох. Но мне это не удается.

Целыми днями жду маму с работы. Мне скучно, а мама все не идет.

Приходит усталая и к ней не подступиться. Зато когда отогреется, то можно будет с ней поиграть.

Например, в игру по гладенькой дорожке

Садишься на колени и начинается...

Сначала тихо и медленно, колени мамины чуть-чуть меня трясут:

"По гладенькой дорожке, по гладенькой дорожке"

Дальше сильнее трясутся колени

"С кочки на кочку, с кочки на кочку,

В яму провалились!"

Колени раздвигаются - и я с визгом падаю на пол.

Зато сказку про белого бычка я очень не люблю. Мама часто меня ей донимала.

– Рассказать тебе сказку про белого бычка?
– спрашивает мама.

Я сразу представляю лужок, зеленую травку и белого бычка, которому там хорошо. Я очень хочу сказку про белого бычка.

– Да, расскажи, -прошу я.

– Ты говоришь да, я говорю да, рассказать тебе сказку про белого бычка?

Я понимаю, что попалась в очередной раз.

– Нет, не хочу!

– Ты говоришь не хочу, я говорю не хочу, рассказать тебе сказку про белого бычка?

И т. д.

Я долго верила, что эта сказка все же существует и что мне ее в конце концов расскажут.

Вечерами, когда дел по домашнему хозяйству уже нет, а мама еще не пришла, бабушка читает мне книжки. По словам бабушки, моя любимая книга "Добрый молодец", на былинные темы, я помню ее коричневую обложку. И сказки Пушкина, до бабушкиной хрипоты с утра до вечера. Хотя уже знаю их наизусть.

Однажды я читала стихи Пушкина на память на улице, (дело было зимой, во всяком случае, я была в теплой одежде). Проходящие мимо меня две женщины восхитились моей памятью, привели с улицы к себе домой, поставили на стул и кормили конфетами. А я читала им на память сказки Пушкина (в основном, сказку о царе Салтане). Они очень радовались, но сказка длинная, и отсутствовала я долго. Моя бабушка в это время меня везде искала, и когда нашла, то высказала, что она по такому случаю думает. Мне тоже досталось - не ходи к чужим без спроса.

Потом одна из этих женщин подружилась с мамой, стала бывать у нас. Звали ее Рая.

Позднее, когда мне было лет шесть, на концерте перед выборами Рая выставила меня на сцену почитать стихи. Я была в пальтишке, сшитом бабушкой. На воротнике была старая мамина лиса (снять пальто оказалось невозможным, на мне было домашнее запачканное платье).

Мне было очень жарко. Читала я Маршака-"Памятник Советскому солдату". Бабушка говорила, очень читала я звонко и четко. Мне хлопали. Этот артистический дебют польщенные мама и бабушка вспоминали все мое детство.

Я расту и уже знаю название города, в котором мы живем -Колпашево. Мне разрешается ходить дальше от дома, в дальний садик. Там можно заблудиться. Дома помню только деревянные, наш дом из темных бревен, а дом бабушки Веры или обшит досками, или только веранда дощатая. Мостовые выложены чурками просмоленными, тротуары дощатые. Ходить надо осторожно, а то провалишься под прогнившую доску на тротуаре.

Летом стоять на одном месте невозможно - сразу над головой столб мошкары. Гнус по-здешнему. Разговаривая, все машут руками. Над моей головой столб меньше, чем над головой дяди Вити.

Грызут орехи кедровые, летом голубика. Помню пироги из стерляди, которые печет бабушка. Под нашими окнами огород, бабушка растит там огурцы и горошек на высоких грядках, (парники из навоза). Мне не дотянутся, чтобы что-нибудь сорвать.

Помню, ходили купаться. Мама кричит - вода очень холодная, но мне так не кажется, Черного моря я не помню.

Мама работает на полторы ставки и приходит поздно вечером, в 7 часов. Бабушка показала мне на часах эту цифру. Она похожа на мою маму, когда она, ссутулившись, бежит против ветра домой и сзади шарф полощется как перекладинка на цифре 7.

Вечерами, когда голодно, едим корочки черного хлеба, натертые чесноком. Мама при этом шутит цитатой из Вересаева:

– Люблю чеснок, он пахнет колбасой.

Мне, которой столько же лет, сколько автору этих слов, ирония не доступна. К тому же я не помню вкуса колбасы из детства. Помню только ненавистный жир в колбасе, который я выковыриваю и только потом ем колбасу. Меня за это ругают. К счастью, колбаса в доме не часто.

Еще вечерами часто делают скородумку - это хлеб, зажаренный на сковородке с яйцами и молоком.

– Что-то кушать хочется, а не испечь ли нам скородумку?
– говорит мама.

И вот через 10 минут, пожалуйста, -

– Извольте кушать, Нонна Самсоновна, - говорит бабушка, ставя на стол сковородку.

Скородумку жарят на керосинке или на электроплитке, так как печку долго разжигать. Особенно, если дрова сырые. А плитку надо прятать, за нее очень дорого платить за электричество, и плитка у нас подпольная.

Утюг у нас железный и с зубчиками по середине. Там у утюга рот. Он открывается, туда кладут угольки, утюг нагревается и можно гладить, но быстро и осторожно. Угольки остывают, и, кроме того, имеют манеры выпрыгивать из утюга на глажку и прожигать дырки. В общем, это тебе не электричество!

Бабушка готовила очень вкусный клюквенный мусс. Миксера не было и она долго- долго сбивала его вручную. А потом ставила на холод, и надо было снова ждать, пока он охладится, и есть помаленьку, а то он холодный.

Меня часто просят что-нибудь принести.

– Зоинька, резвые ножки, принеси мне клубок с вязанием,- просит бабушка.

А когда принесешь, то говорит:

– Кошка не принесет, собака не принесет, а внученька принесет.

И я гордилась своим превосходством над кошкой и собакой