Наше послевоенное

Как-то раз, когда Дато Диасамидзе еще учился в нашем классе, она вызвала его отвечать урок. Задано было производство серной кислоты.

Дато шустро написал формулы на доске. Он исправлял двойку и выучил урок.

– Где получают таким способом серную кислоту?
– спросила химичка, имея в виду на производстве и ли в лаборатории.

– Как где?
– обиделся Дато, решив, что его обвиняют в неправильном ответе, -Как где, в учебнике.

В общем, выгнала меня учительница, я отдала Зойке портфель и пошла по школе. Скучно, когда все на уроке, а тебе 45 минут нечего делать, это такая тоска.

Я захожу в зал, беру в руки ракетки, стучу мячом об стол.

Бросаю, выхожу во двор школы.

Может на бульвар сходить, там безопаснее, там Верушки нет, думаю я.

И вдруг вижу, идет Гиви, видит меня, останавливается и говорит:

– Пойдем постучим?

– Не попадемся?- беспокоюсь я.

– Ты-то чего гуляешь?

– А ты ?
– отвечает Гиви вопросом на вопрос.

Мы идем в спортзал и гоняем там шарик, играем партию за партией. Хорошо, не надо уходить, когда проиграл. Никто не стоит над душой в очереди.

Вдруг резко распахивается дверь, входит Верушка, вполне радостная и говорит:

– Ага, попались голубчики! Что это вы здесь делаете? Почему не на уроке?

– Нас отпустили потренироваться, - спокойно говорит Гиви.

При этом он делает совершенно невинную физиономию, но где-то чуть-чуть в тоне слышится неуловимая издевка.

Его тон позволяет при дальнейшей лобовой атаке отступить без больших моральных потерь.

Я делаю честные глаза и молча киваю, подтверждая Гивины слова.

Верушка чувствует подвох, но ей неохота связываться.

Она говорит:

– Ну-ну,- и уходит.

Ее "ну-ну" означает:

"Я вам особенно не верю, но настроение у меня хорошее, пользуйтесь".

В следующий раз в такой ситуации мы закроем дверь и не откроем ее, несмотря на то, что она стучала и заглядывала в замочную скважину.

А на перемене мы открыли дверь, набежала ребята, пойди разбери, кто тут был во время урока.

На олимпиадах я ездила в Тбилиси, и что-то там решила, у меня был диплом второй степени по физике, а по математике не удалось, но я была довольна.

Володя Песков, батумский мальчик из другой школы получил диплом первой степени по физике. Через полгода мы встретимся на физтехе.

На олимпиаду по химии я не пошла- у меня было твердое решение идти на физтех и химия мне была не к чему. Ольга Ивановна, наша Рыжая молекула, на меня обиделась.

Зойка пошла, решила второй тур и ездила в Тбилиси, и удачно, все там решила.

А Верушка, встретив меня в коридоре, сказал ехидно:

– Ну что, закатилось твое солнышко?!

Я не поняла и удивленно спросила:

– Какое солнышко? О чем вы?

– А как же, Арутюнян поехала на олимпиаду, а ты нет.

– Но я и не участвовала, -удивленно ответила я, -мне это не нужно.

Но Верушка мне не поверила и, торжествующе улыбаясь, прошла мимо.

Почему ей хотелось, чтобы я была посрамлена, ей-то что?
– думала я, глядя как она шествует по коридору.

У нас было 8 выпускных экзамена: Литература - письменный, математика - письменный, геометрия, история, обществоведение, английский, физика, химия.

Перед подготовкой к сочинению, я достала Шолохова и стала читать "Поднятую целину".

Читаю и глазам своим не верю.

Дед Щукарь в разговоре с Давыдовым говорит:

– А мой зуб давно в землю смотрит.

Я прочитала раз, другой.

– Ну,- думаю,- понять можно только в одном смысле.

– Схватила книгу и помчалась сначала к Софе, а затем к Зое, чтобы им это прочитать. Подруги меня осудили, сказали, что я хулиганка, ну а я тут причем?

Школьного сочинения не помню, не помню даже тему. Марьюшка жаловалась, что я опять сухо написала. Но ошибок не было и мое сочинение утвердили в гороно. По математике не помню, была какая-то загвоздка, какую-то формальность я не учла, но я просто посмотрела на них дикими глазами, когда Валуйский сказал, что там не то. Задачки на выпускных были совсем слабые, где там можно было что-то не решить?

По истории мне достался НЭП. Я дала красочную картину разрухи страны после гражданской войны и военного коммунизма, хорошо обосновала преимущества продналога по сравнению с продразверсткой, в общем показало все превосходство капиталистического способа производства над военным коммунизмом. Говорила я быстро, четко и много. Кулиджанов не ожидал от меня такой прыти и был доволен.

Варшанидзе была председателем комиссии на выпускных экзаменах. Она присутствовала на первом экзамене очень недолго и пришла второй раз только, когда у нас был экзамен по английскому. Я прилично знала английский, но язык есть язык, всегда можно спросить что-то, чего ученик не знает. Варшанидзе знала о моем конфликте с Демкиной, характер которой ей был хорошо известен и она боялась, что та не даст получить мне медаль. Когда я ответила и получила пять, Варшанидзе сразу встала и ушла.

Это было настолько демонстративно, что заметили все, и я тоже. Я не была родственницей или хорошей знакомой нашей директрисе, я очень мало общалась с ней в течение 6 лет своей учебы, но она хотела, чтобы я получила медаль и чтобы Демкина этому не смогла помешать. Думаю это были их личные счеты, которые сошлись на мне. Возможно счеты носили даже национальный характер, У Демкиной было, как говорится сейчас, имперское мышление, а Варшанидзе была дама националистического толка.

По физике мне достался последний билет по ядерной физике.

По геометрии я тоже взяла последний билет, сказала:

– Ну надо же, опять последний.

– Это же хорошо, когда все повторяется - сказал мне кто-то из комиссии.

– Ну учишь же с первого билета -ответила я, совершенно ничего, кроме того, что сказала я в виду не имела, действительно, учишь с первого билета,

Но Ароныч посадил меня рядом с собой и я отвечала ему тет-а тет, хотя, как идущая на медаль, должна была отвечать у доски.

Я все рассказала, ответила на все его вопросы. Пользуясь тем, что мы беседуем вдвоем, Рыжий устроил мне настоящий экзамен, не хуже вступительного.

Когда мы подошли к столу, на вопрос как я ответила, он сказал:

– Блестяще!

Экзамен был последний. Я вышла в коридор с пятеркой и с медалью.

Минут через пять за мной вышел Михаил Аронович.

– Какого черта ты тут всех разыграла ,- с негодованием завопил он с порога.- Мы подумали, ты действительно не знаешь билета. Переполошила нас.

– Ну это же не история, не обществоведение, - обиделась я, я и подумать не могла, что вы так меня поймете.

В этот же день экзамен по физике у параллельного класса, из дверей физического кабинета выходит Жанна Мшецян, рослая, красивая девушка с огромными армянскими глазами на пол-лица. В последнее время она нравилась Токмаджану и мы подтрунивали над ним по этому поводу.