Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции

Неудивительно, что «Гауссова кривая» вызвала такую волну протестов. Мюррея и Дженсена обзывали расистами и узколобыми фанатиками ^[31] . Говоря словами одного отзыва: «При всем своем воинствующем алармизме „Гауссова кривая“… есть просто очередная глава в продолжающей свое развитие политэкономии расизма» ^[32] . Общий смысл атаки состоял в том, чтобы разоблачить авторов книги как лжеученых, результаты которых столь ненадежны и пристрастны, что их даже не стоит серьезно оспаривать; а также связать авторов с различными ассоциациями скинхедов и неонацистов ^[33] .

31

См., например: Claude S. Fisher et al., Inequality by design: Cracking the Bell Curve Myth (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1996).

32

Robert G. Newby and Diane E. Newby. "The Bell Curve: Another Chapter in the Continuing Political Economy of Racism", American Behavioral Scientist 39 (1995): 12–25.

33

Stephen J. Rosenthal, "The Pioneer Fund: Financier of Fascist Research", American Behavioral Scientist 39 (1995): 44–62.

Но книга эта была лишь последним по времени залпом в продолжающейся войне между теми, кто утверждает, будто интеллект обладает высокой степенью наследуемости, и теми, кто говорит, что интеллект в основном формируется средой. Консерваторы часто симпатизируют аргументам в пользу природных различий, поскольку желают оправдать существующую социальную иерархию и противостоять попыткам правительства ее устранить. Левые же, наоборот, не могут смириться с мыслью, что природа ставит границы поискам социальной справедливости, в частности, что существуют естественные различия между группами людей. Заинтересованность этих групп в таких вопросах, как интеллект, настолько высока, что немедленно выливается в методологические диспуты, в которых правые утверждают, что когнитивная способность проста и легко измерима, а левые возражают, что это понятие определено очень нечетко и при его измерении допускаются грубейшие ошибки ^[34] .

34

Более пространно о тестировании см.: Nicholas Lemann, The Big Test: The Secret History of the American Meritocracy (New York: Farrar, Straus and Giroux, 1999).

Очень неудобен, оказывается, тот факт, что развитие современной статистики (и вследствие этого современной социологии в целом) тесно переплетено с психометрией и работами многочисленных блестящих методологов, которые одновременно являются расистами и евгениками. Первым из них был двоюродный брат Чарльза Дарвина Фрэнсис Гальтон, создатель термина «евгеника», который в своей книге «Наследственный гений» утверждал, что исключительные способности до некоторой степени приурочены к семьям ^[35] . Гальтон был одним из первых в конце девятнадцатого столетия, кто создал тест для измерения интеллекта, который сам считал объективным. Он систематически собирал данные и пробовал применять для их анализа новые математические методы.

35

Francis Galton, Hereditary Genius: An Inquiry into Its Laws and Consequences (New York: Appleton, 1869).

Учеником Гальтона был Карл Пирсон, Гальтоновский профессор евгеники в университетском колледже в Лондоне, твердо веровавший в социал-дарвинизм. Однажды он написал: «История указывает мне один и только один способ, которым была порождена высокая цивилизация, а именно — борьба расы с расой и выживание расы, наиболее приспособленной физически и умственно» ^[36] . Кроме того, он еще оказался превосходным методологом и одним из основателей современной статистики. Каждый первокурсник, изучающий статистику, знает коэффициент Пирсона, базовый коэффициент корреляции, и знакомится с методом хи-квадрат для статистической значимости — тоже изобретение Пирсона. А вывел Пирсон коэффициент корреляции отчасти потому, что хотел найти способ более точно оценивать родственные измеряемые явления — например, сопоставлять тест интеллекта с лежащими в его основе биологическими характеристиками, в частности, с самим интеллектом. (Веб-страница факультета статистики университетского колледжа гордится его достижениями в прикладной математике, но скромно умалчивает о его писаниях по вопросу расы и наследственности.)

36

Carl Pearson, National Life from Standpoint of Science, 2d ed. (Cambridge: Cambridge University Press, 1919), p. 21.

Третий серьезный методолог был Чарльз Спирмен, который изобрел основную технику факторного анализа и коэффициент ранговой корреляции Спирмена — незаменимые средства статистики. Спирмен — психометрист — заметил, что тесты на умственные способности сильно коррелированы друг с другом: если человек хорошо отвечает, например, на вербальный тест, то у него больше шансов хорошо пройти тест по математике. И он постулировал, что есть общий коэффициент интеллекта (general intelligence), который он обозначил через g, и этот коэффициент определяет успехи индивидуума в различных тестах. Факторный анализ родился из его попыток строго выделить коэффициент g, и этот метод остается центральным в современных дискуссиях о наследуемом интеллекте.

Связи психометрии с политически неприятными взглядами на расу и евгенику вполне могло быть достаточно, чтобы дискредитировать всю эту дисциплину в глазах многих, но на самом деле этот факт показывает, что не существует неизбежной корреляции между политически некорректными открытиями и плохой наукой. Отрицание методологической правильности у людей, чьи взгляды оппоненту не нравятся, и списывание их работы по ведомству «лженауки» — очень удобный уход от спора по существу. Этот уход практиковался левыми почти всю вторую половину двадцатого века и высшей своей точки достиг с публикацией в 1981 году книги Стивена Джея Гулда «Лжеизмерения человека» ^[37] . Гулд, палеонтолог, отличающийся сильными левыми симпатиями, начал с таких легких мишеней, как Сэмюэл Джордж Мортон и Пол Брока — ученые девятнадцатого века, которые верили, что об интеллекте можно судить по размерам головы, и чьи фальсифицированные данные использовались для поддержки расистской и антииммиграционной политики на рубеже двадцатого столетия. Затем он переходит к нападкам на более заслуживающих доверия сторонников генетических теорий разума, таких как Спирмен и сэр Сирил Берт, на которого весьма полагается Артур Дженсен.

37

Stephen Jay Gould, The Mismeasure of Man (New York: W. W. Norton, 1981).

Последнее особенно примечательно, поскольку Берт, один из гигантов современной психологии, был в 1976 году обвинен в намеренной фальсификации данных по исследованию однояйцовых близнецов, из которых вывел оценку, что интеллект более чем на 70 % есть вопрос наследственности. Британский журналист Оливер Гилли в «Санди тайме» за тот же год заявил, что Берт подделал данные и обманул соавторов и что его результаты — фальшивка. Это дало колоссальное оружие в руки других критиков, таких как психолог Леон Камин, который утверждал, что «не существует данных, которые заставят здравомыслящего человека принять гипотезу, будто результаты тестов IQ хоть в какой-то степени передаются по наследству» ^[38] , Он же вместе с Ричардом Левонтином и Стивеном Роузом продолжил атаку широким фронтом на всю генетику поведения вообще, которую они считали лженаукой ^[39] .

38

Leon Kamin, The Science and Politics of IQ (Potomac, Md.: Erlbaum Associates, 1974).

39

Richard С Lewontin, Steven Rose et al., Not in Our Genes: Biology, Ideology, and Human Nature (New York: Pantheon Books, 1984). Обсуждение этого спора см.: Thomas J. Bouchard, Jr., "IQ similarity in Twins Reared Apart: Finding and Responses to Critics", в сборнике под редакцией Robert J. Sternberg and Elena L. Grigorenko, Intelligence, Heredity and Environment (Cambridge: Cambridge University Press, 1997); и Thomas J. Bouchard, Jr., David Kykken et al. "Sources of Human Psychological Differences: The Minnesota Study of Twins Reared Apart", Science 226 (1990): 223–250.

К сожалению, мысль о том, что коэффициент g относится к чему-то реально существующему в мозге и что он имеет генетическую основу, не так легко убить, не выходя за пределы рассмотрения методологии. Более поздние исследователи, вернувшись к работе Берта, показали, что обвинения в заведомой фабрикации сами были сфабрикованы". Как бы там ни было, не только Берт проводил на однояйцовых близнецах исследования, показавшие высокую степень наследуемости; было еще много других, включая миннесотское исследование близнецов в 1990 году, которое дало результаты, очень похожие на полученные Бертом.

Не стихает серьезный и сложный спор между психологами на тему о существовании и природе коэффициента Спирмена g, причем весьма заслуживающие доверия ученые приводят аргументы как "за", так и "против" ^[40] . С того момента, как в 1904 году была обнародована теория Спирмена о том, что интеллект есть нечто единое, на нее беспрерывно нападали те, кто считает, что интеллект представляет собой набор взаимосвязанных способностей, которые могут быть весьма различными у одного и того же человека. Одним из самых первых сторонников этой точки зрения был американский психолог Л.Л. Терстон; одним из последних — Говард Гарднер, чье учение о "множественности интеллектов" широко известно в американских академических кругах ^[41] . Защитники фактора g указывают, что спор в некотором смысле ведется об определениях: многие способности, которые Гарднер называет интеллектами, как указывают сами Мюррей и Хернштейн, можно вполне резонно назвать талантами, а термин "интеллект" зарезервировать для некоторого более ограниченного набора когнитивных функций. Свою аргументацию в пользу существования фактора g они основывают на факторном анализе, из которого можно сделать сильное статистическое утверждение, что фактор g есть нечто единое. Критики приводят разумные контраргументы о том, что сторонники фактора g делают заключение о существовании некоторой способности, которую, хотя она должна соотноситься с чем-то в мозгу, никто фактически не наблюдал.

40

Robert B. Joynson, The Burt Affair (London: Routledge, 1989); and R. Fletcher, "Intelligence, Equality, Character, and Education", Intelligence 15 (1991) 139–149.

41

См. в числе прочего: Howard Gardner, Frames of Mind: the Theory of Multiple Intelligences (New York: Basic Books, 1993); и Multiple Intelligences: The Theory in Practice (New York: Basic Books, 1993).

Появление "Гауссовой кривой" привело к публикации другими психологами и специалистами по интеллекту целого ряда книг, где суммируется все в настоящий момент известное о связи между интеллектом и наследственностью ^[42] . Из этой литературы ясно, что хотя ряд авторов весьма расходятся с Мюрреем и Хернштейном по многим из их главных утверждений, вопрос, который они поставили, — то есть важность интеллекта в современном обществе и следствия из наличия у него наследственных корней — никуда не девается. Например, мало кто не согласен, что существует значительная степень наследуемости того, что измеряют тесты интеллекта, будь то фактор g или какие-то другие, множественные факторы, составляющие интеллект. Специальный выпуск "American Psychologist", изданный вслед "Гауссовой кривой", резюмирует согласие о том, что дисциплина, будучи половиной интеллекта человека, связана с наследственностью в детском возрасте, и еще сильнее — при взрослении ^[43] . Среди специалистов идет технический спор, касающийся противопоставления "широкой" и "узкой" наследуемости, который приводит некоторых к утверждению, что генетический компонент интеллекта составляет никак не более 40 % ^[44] , но мало кто принимает всерьез утверждение Камина, будто нет достоверных свидетельств, связывающих успех в тестах по проверке интеллекта с наследственностью.

42

См.: Сборник под редакцией Bernie Delvin et al., Intelligence, Genes and Success: Scientists Respond to The Bell Curve (New York: Springer, 1997); сборник под редакцией Ulric Neisser, The Rising Curve: Long- Term Gains in IQ and Related Measures (Washington, D.C: American Psychological Association, 1998); David Rowe, "A Place at the Policy Table: Behavior Genetics and Estimates of Family Environmental Effects on IQ", Intelligence 24 (1997): 133–159; Sternberg and Grigorenko (1997) и Christofer Jencks and Meredith Phillips, The Black-White Test Score Gap (Washington, D.C: Brookings Institution Press, 1998).

43

Как говорится в этой работе: "В обычной среде западного современного общества значительная часть разброса результатов тестов на интеллект связана с генетическими различиями индивидов… Если просто объединить все известные корреляции в едином анализе, то наследуемость (h2) оказывается около 0,50… Но эти общие цифры вводят в заблуждение, поскольку почти все исследования производились над детьми. Мы знаем, что наследуемость IQ меняется с возрастом: h2 растет, а с2 [сходство интеллекта не родственных людей, воспитанных вместе] от младенчества до взрослости убывает… Корреляция между монозиготными близнецами, воспитанными раздельно, то есть прямая оценка h2, менялась от 0,68 до 0,78 в пяти работах, где в исследованиях участвовали взрослые из Европы и Соединенных Штатов". Ulric Neisser and Gweneth Boodoo et al., "Intelligence: Knowns and Unknowns", American Psychologist 51 (1996): 77-101.

44

Michael Daniels, Bernie Devlin and Kathryn Roeder, "Of Genes and IQ", в сборнике под редакцией Devlin et al. (1997).

Различие в оценках наследуемости имеет потенциально важные следствия для публичной политики, поскольку меньшие значения в пределах от 40 до 50 % предполагают вопреки Мюррею и Хернштейну, что существуют факторы среды, подвластные политике правительства, которые могут содействовать подъему IQ у населения. Кто-то считает стакан наполовину полным, а не наполовину пустым: улучшение питания, образование, безопасная среда обитания и экономические ресурсы могут помочь поднять те 50 % IQ ребенка, которые связаны со средой, а потому являются вполне разумной целью социальной политики.