Наше вечное вчера

– А если я не хочу говорить с тобой? Не хочу, доходит до тебя или нет? – мой голос переходит на повышенный тон. Если быть точным, на крик. Держи себя в руках, придурок.

Мэди ахает.

– Да пошёл ты. Просто. Пошёл ты. На хрен, – отрывисто говорит Мэди и начинает дергать ручку дверцы.

– Ты совсем ума лишилась? – ору на неё. За последние несколько лет я никогда не испытывал столько эмоций. И все в один день. И все из-за одной и той же девушки. Она чертов разрушительный катализатор.

Мэди продолжает дергать ручку, и я сворачиваю к обочине. Не сказав ей ни слова, отстёгиваю ремень и выхожу из машины. Она вылезает следом, и я вижу в ее глазах, насколько она взбешена и зла. Мэди замахивается кулаком в мою стороны, но я перехватываю запястье, как и следующее. Прижав её к себе, держу руки и свирепо смотрю сверху-вниз, прямо ей в глаза. Буря в ней не утихает и на миг.

– Отпусти меня. Сейчас же, – обманчиво тихим голосом, требует она.

– Ты сумасшедшая, скажи мне? Ты собиралась выпрыгнуть из машины, пока та едет, – я даже не обращаю внимание на её попытки вырваться. Пока она не успокоится, я не отпущу.

Ты не отпустишь ее никогда.

Мэди закатывает глаза.

– Я знала, что ты остановишь машину.

– Двинутая.

– А ты придурок! – бросает она, отворачиваясь.

Держу ее за подбородок и проворачиваю лицом к себе.

– Смотри на меня сейчас и слушай, что я скажу. Кивни, если до тебя дошло.

Мэди сладко улыбается и делает то, что я, признаться честно, не ожидал от неё.

Резкая боль, словно меня ударило молнией, расходится по всему телу. Я скрючиваюсь, не дыша, потому что каждый вдох доставляет ещё больше боли. Эта девушка ударила меня в пах, и когда я в шоке смотрю на неё, то вижу, как она шевелит бровями и показывает мне средний палец.

– Кивни, если дошло, – любезно говорит Мэди.

Свирепо рычу и выпрямляюсь, наплевав на боль.

Ее глаза расширяются.

– Надо было сильнее бить… – шепчет она.

Я хмыкаю.

– Нет, ты ударила довольно хорошо, но годами раньше ударила гораздо сильнее, – мой голос всё ещё хриплый, наполненный болью.

Мэди выглядит измученной.

– Я знаю, слышишь? Знаю, что поступила плохо. Я просто хотела преподать ему урок. Кто знал, что всё так сложится? Я же не знала, что ты… – она смущённо роняет взгляд в ноги.

– Что я был влюблён в тебя с детства? С того самого момента, как увидел впервые? Этого ты не знала? Кому ты пытаешься врать, Картер. Ты обо всём знала и именно поэтому выбрала меня для своей показательной игры, выбрала меня, потому что я был легкой мишенью. Сид, конечно, тот ещё кусок дерьма, но ты не лучше. Уверен, ты не первый раз пыталась заставить его ревновать тебя и выводить на чувства. Не строй из себя несчастную, бедную Мэди, с которой я так плохо поступаю. Да я вообще единственный в этой ситуации, кто ни в чём не виноват, но знаешь, что неприятно? Что страдал больше всех я.

Ее блестящие голубые глаза поднимаются к моему лицу, рот открывается в немой букве от шока. Я тоже не ожидал от себя признаний, но эмоции зашкаливали.

– Ди… – хнычет она и обнимает себя руками. – Зачем ты тогда спросил, пойду ли я с тобой на свидание, если бы ты предложил?

– Я хотел проверить, изменилась ты или нет. Но не переживай, я получил довольно красноречивый ответ.

Она делает неловкий шаг в мою сторону, с умоляющий взглядом. И пусть моё сердце приказывает мне обнять ее и заткнуться, но меня уже не остановить.

– Мне омерзительно даже смотреть на тебя теперь, – я лгал. Беззастенчиво лгал, а она верила. Ее тело дрожит от этих едких слов. И я добиваю ее и себя: – Исчезни из моей жизни, слышишь? Не появляйся в ней больше никогда.

Я знаю, что больше не смогу смотреть на неё, переполненный ненавистью к себе, поэтому быстро сажусь в машину и жду, когда она сядет, чтобы всё-таки увезти ее домой. Я не брошу её здесь, как бы не был зол на себя или на неё.

Но она не садится.

Мэди шагает вдоль дороги, и я вновь покидаю водительское кресло, следуя за ней по пятам, пока она не звонит кому-то и за ней не приезжает маленькая машина. Я останавливаюсь достаточно далеко и наблюдаю за тем, как Мэди буквально падает в салон. Только тогда позволяю себе развернуться и идти обратно к машине, с мыслями в голове, которые подобны пчелиному рою. И весь рой изнывает от ненависти ко мне, жалит сердце и душу. Но я заслужил все это, заслужил даже большей боли.

Глава 9

Мэди

– Походу, он запал на тебя, – воодушевленно лопочет под ухом Тара.

Хмурюсь, окинув взглядом студентов, которые занимают кресла аудитории.

– О ком ты?

– О рыцаре, который вытащил тебя из лап языкастого дебила.

Мои брови начинают противиться мне, как и мимика, не желающая, чтобы они встретились на переносице. Конечно, я знаю, о ком она.

– Ты о Ди?

– О нём, – хитро улыбается подруга. – Он просверлил в тебе дыру за несколько секунд, пока поднимался.

– Он ненавидит меня, – выдыхаю я, совершенно позабыв о том, что ни Тара, ни Анна не знают нашу предысторию. В ушах эхом звенят его недавно брошенные слова:

– Исчезни из моей жизни.

– Ты видела себя? – хихикает Тара, пока я продолжаю выводить пальцем рисунки на поверхности стола, в нерешительности поднять глаза. – Ты можешь даже гея обернуть обратно в гетеро. И кстати, он поладил с твоим братом, ещё один плюс, почти зелёный свет.

– Они знакомы уже давно.

Тара хмыкает и пихает меня плечом.

– Да что с тобой? Где моя подруга?

Несколько дней назад твою подругу вкрутили в асфальт без необходимых приспособлений, —хочется сказать мне, но молчу. Я сполна вкусила ту словесную мерзость, что вывалил на меня Ди. Я словно вернулась на несколько лет назад, только на этот раз на его место. Сейчас, когда понимаю весь спектр чувств к этому парню, каждой клеточкой тела и сознания ощущаю ту ноющую боль, словно кто-то ковыряет старую рану. Сейчас я испытываю чувства, а он выстрелил мне прямо в лоб тем же. Ди не настолько эмоционален, чтобы орать на всю округу, что ненавидит меня, а вот я была на это вполне способна. И я сделала это. Отныне, меня жалят его слова, как рой пчёл, улей которого я выпотрошила.

Я не знала. Не догадывалась. Не понимала. Я хотела разделить жизнь с чудовищем, надев розовые очки на несколько лет. И не только я. Все придерживались мнения, что Сид – лучик солнца. На самом деле, он был затмением, которое перекрыло доступ не только к солнцу, но и к кислороду. И сейчас, пряча правду глубоко внутри себя, а также Мэйса, мы продолжаем жить так, словно ничего не было, словно всё в порядке. Но во мне нет того единого целого механизма. Он навсегда частично поломан. Это ваза, осколки которой не склеить в идеальное целое, что было до. Я ненавижу его за это. Возможно, это не самое ужасное, ведь ещё ужасней факт того, что я продолжаю верить в светлое. Я всё ещё верю, что ваза может собраться в ту новую, что когда-то была.