Нашествие. Битва за Москву (сборник)

Яков посмотрел вдоль трубы – фонарь старика горел далеко от них – и заговорил тише:

– Леша крепится, как может, но ему немного осталось.

А ведь такой мужик сильный был… Быстрый, резкий, как выстрел! Поэтому проявляй уважение, Кирилл.

Кир отвернулся, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь грубость. Из глубины трубы донесся голос Леши:

– Сюда идите, тут просвет!

На корточках они поспешили в ту сторону. Леша согнулся в три погибели над круглой решеткой в одном из бетонных колец, светил фонариком, поворачивая его из стороны в сторону.

– Это же метро! – воскликнул Кирилл, заметив, как блеснули внизу рельсы. – Тоннель метро. По нему можно на станцию… А решетку как снять?

Он вцепился в толстые прутья, подергал, потом лег, наклонил голову, осмотрел края отверстия. Концы прутьев были утоплены в бетон – не вырвать. И не сломать, конечно, а чтобы перепилить, столько времени понадобится…

Он поднял глаза на Лешу с Яковом.

– Никак. А в этой трубе что дальше, куда она ведет?

– В сортир ведет, – сказал Леша и закашлялся – мучительно, с судорожными хриплыми вздохами, схватившись за шею обеими руками.

Яков молчал, с жалостью глядя на друга.

Кир привстал, перешагнув через решетку, протиснулся мимо содрогающегося в спазмах Леши, снова опустился на четвереньки и пополз по трубе, включив фонарик.

Вскоре она закончилась, и к этому времени смолк кашель за спиной. Труба выходила под потолок облицованного плиткой длинного помещения с разбитыми писсуарами и сломанными перегородками кабинок, где стояли унитазы. Оглядев все это сквозь решетку с тонкими прутьями, Кирилл кое-как перевернулся, ногами вышиб ее и спрыгнул. Прошелся вдоль стены с раковинами к двери в другом конце уборной.

Вскоре из отверстия под потолком высунулись Яков с Лешей.

– Замок есть, а ручки нет, – сказал Кир равнодушно, когда они подошли к нему. Голос звучал гулко, отдаваясь коротким эхом. – Выбить легко. Давайте, пушки свои приготовьте.

Спутники подняли оружие, а Кирилл попятился, с разбега врезался в дверь плечом – и вылетел вместе с ней в следующую комнату, оказавшуюся небольшим складом. Под одной стеной рядком стояли отбойные молотки, под другой – стеллаж, забитый обрезками труб, ящиками с гайками, винтами, гвоздями и шурупами.

– Что тут у нас? – Леша прошелся по помещению. Выглядел он больным: лицо бледное, походка вялая. – Так-так, ага… «Пропан-бутан», – прочитал старик надпись на баллоне, прислоненном в углу возле ящика, полного железных опилок.

Здесь были две двери: та, через которую они вошли, и другая, у стеллажа. Яков толкнул ее стволом ружья, заглянул, потом шагнул в проем. Кир, набрав пригоршю гаек из коробки, вошел за ним. Во второй клетушке уместились две койки, между ними – стол и стул без одной ножки. На столе пожелтевшая газета с рыбьими хребтами, а рядом, разложенные длинным зигзагом с отходящими в стороны «ветками», костяшки домино.

В дальней стене, рядом с вешалкой, где висели ватники, виднелась очередная дверь. Яков сразу пошел туда, а Кир присел на край койки. В комнату шагнул Леша. Вдвоем с Яковом они попытались открыть дверь – она немного сдвинулась и застряла.

– Кирюха! – позвал Леша.

Вздохнув, Кир подошел к ним, посветил в щель фонариком.

Снаружи было просторное помещение, заваленное всяким металлическим хламом, который громоздился до потолка и мешал двери раскрыться.

– Выше посвети, – сказал Леша и снова раскашлялся. Прижимая ко рту кулак, невнятно заговорил: – Лестницу вижу. Широкая, наверх идет… По всему – до поверхности недалеко совсем.

– Но как открыть? – возразил Кирилл.

Леша попятился и сел на койку.

– Там баллон есть, – заметил он неопределенно.

Яков вопросительно посмотрел на него, потом на Кирилла. Помедлив, тот произнес:

– Пропан-бутан, сжиженная смесь двух нефтяных газов, не ядовит, при смешении с воздухом образует взрывоопасную смесь.

– Вот именно, – подтвердил Леша. Голос у него был совсем слабый, едва слышный. – Именно что взрывоопасную. Можем спрятаться на складе, тут поджечь тряпье, баллон открыть…

– Опасно, – сказал Кир.

– Да жизнь-то теперь вообще опасная пошла. А как еще? Там, за лестницей, ход наверх точно есть.

– Тот ход тоже может быть чем-то перекрыт, – возразил Яков. – Но вообще, конечно, отчего бы и не взорвать?

– Ну вот, значит, подтащим его, – говоря это, Леша выпрямился. Взмахнул руками и вдруг повалился вбок. Если бы он упал назад, то очутился бы на койке, а так рухнул прямо на пол, ударившись головой о стену.

– Леша! – вскрикнул Яков, бросаясь к нему.

Кир тоже поспешил к старику. Тот кашлял, сжимая горло, пытался вдохнуть, извивался, выпучив глаза.

– Леша, как ты?! Леша!

Они подняли его, положили на кровать. Кир отнял руки старика от шеи. Леша засучил ногами, резко сел, едва не врезав ему лбом по носу, – и наконец с сипением втянул воздух.

– Дыши, Лешенька, дыши! – Яков трясущимися пальцами пытался открыть фляжку. – Может, воды? Или не надо? Леша, как тебе помочь?!

Старик вдохнул снова – теперь это далось ему легче, – выдохнул, вдохнул…

– Это все из-за подземелий, из-за воздуха местного, спертый он тут, нехороший! – сокрушался Яков.

Они снова уложили Лешу на койку, и Кир накрыл его варханским плащом. Старик, слабо цапнув Якова за плечо, заставил того нагнуться и прошептал:

– Передохнуть бы, Якуша. Немного… совсем… потом… потом взорвем…

– Отдохни, отдохни! Надо тебе сейчас что-то, ты скажи? Поесть хочешь?

Леша покачал головой.

– Ему глотать должно быть больно совсем, – заметил Кирилл.

– Попить дай, – шепнул Леша.

Сделав несколько глотков из фляги, он прикрыл глаза и затих. Яков, попятившись, сел на койку рядом с Кириллом, успевшим снять рюкзак.

– Значит, отдохнем тут немного, Кир Иванович. Я понимаю, не нравятся тебе эти подземелья, но мы сейчас к цели ближе, чем раньше.

– Да мы крутились туда-сюда, зигзагами ходили, – возразил Кирилл.

– Но все равно на юго-восток двигались.

Кирилл молча изучал стену перед собой. Леша на другой койке тихо сопел.

– Ведь железный человек, – шепотом посетовал Яков. – Другой бы уже в больничке на химиотерапии загибался, а он живет. Каким мужиком крепким был – сутками мог идти, да по джунглям. А теперь…