Наши уже не придут 3

В его видении имамат должен заведовать только духовными и моральными вопросами, а муллы хотят, чтобы им дали ещё и светские полномочия. Вопрос, кто именно должен стать имамом — это очень интересно и, потенциально, кровопролитно.

Давать даже намёк на светскую власть муллам — это очень плохо, но, в то же время, очень хорошо, так как отдалённые горные регионы на границах Нуристана, где тоже живут люди, следуют законам шариата и даже свои старейшины им не указ. Их поддержка — это очень важно. И чем дальше будет проходить экспансия Нуристана, тем важнее будет эта поддержка.

Но если не разграничить власть мулл и старейшин, это гарантирует очень много пролитой крови в самом ближайшем будущем. Если старейшины почувствуют угрозу своей власти, они будут бороться против мулл и непонятно, кто победит в этом случае.

Победят муллы — будет учреждён полноценный имамат, у которого сразу же возникнет «глубокое недопонимание» с нуристанскими кафирами, то есть, неверными, что расколет страну. Несмотря на то, что термины «старейшины» и «прогрессивность» — это практически антонимы, «муллы» и «прогрессивность» — это эталон из палаты мер и весов, который достают только тогда, когда надо провести поверку термина «антоним».

Победят старейшины — религиозный вопрос будет закрыт навсегда, но это усилит старейшин за счёт «карманных» мулл, что законсервирует положение вещей на десятилетия, так как у старейшин не будет вообще никакого противовеса. Муллы нужны Немирову, чтобы была хоть какая-то противоборствующая сила. Нет борьбы — нет развития.

«Какими же идиотами были младоафганцы, когда полезли в это дело с шашкой наголо…» — подумал Аркадий, наливая себе «Марфа-Колы» в стакан. — «Какой же идиот я, что вообще в это полез…»

Младоафганцы ещё брыкаются и пытаются что-то построить при поддержке эмира, де-факто контролирующего только Кабул и его окрестности, (2), но уже видно, что у них ничего не получится. Эмир, из-за его слишком смелых либеральных взглядов и настроя реформатора, уже очень сильно не нравится роду Сулейманхель, неформально возглавляющему конфедерацию Гильзаи.

Есть риск, что племенные жители, по условному сигналу от главного старейшины рода Сулейманхель, тоже, кстати, неформального, свергнут эмира, из-за чего ему придётся бежать из Кабула в эмиграцию.

«Будет слушать „Гори, гори, моя звезда“ и жалостно стенать об Афганистане, который мы потеряли…» (3) — усмехнулся своей мысли Немиров.

Так или иначе, но Сулейманхель — это не друзья Нуристану и его населению. Если Амануллу-хана свергнут, то на некоторое время поднимется хаос, так как он, всё-таки, законная власть. Но это усилит позиции рода Сулейманхель, который точно поставит в Кабул своего эмира. Легитимность у такого эмира будет так себе, но это маловажная деталь — так Сулейманхель могут завязать все поставки британского оружия на себя.

Впрочем, это маловероятное событие, так как конфедерация Дурани не будет смотреть на это с закрытыми глазами. Вполне возможна полноценная Гражданская война, это понимают почти все старейшины, поэтому Амануллу-хана будут свергать только в случае достижения консенсуса между обеими конфедерациями. Но главный вопрос — а это вообще возможно?

Нужна феноменальная гибкость, чтобы обойти все острые углы местной реальной политики, поэтому Аркадий тщательно обдумывает каждый свой шаг.

Непонятно, чем закончится история с мягкими реформами в Нуристане, неизвестно, что будут предпринимать лидеры двух конфедераций, только бог знает, что будет делать Аманулла-хан, самоубийственно радикализующий свои прогрессивные реформы.

Полная неизвестность чем-то пугает, но Аркадий, начавший неплохо разбираться в тонкостях племенной политики, которая для него гораздо доступнее в понимании, чем политика внутри ВКП (б), видит в происходящем большие перспективы.

«Главное — не просрать имеющееся у меня политическое влияние чередой неверных решений…» — подумал Аркадий, глядя в окно на вечерний Камдеш.

Городов в Нуристане нет, поэтому вся политическая жизнь происходит в кишлаках. Один из таких «политических» кишлаков — Камдеш. Он в двухстах километрах от Кабула, что на равнине смешная дистанция, а в местных горах считается серьёзным вызовом для путешественника.

Отсюда же, из Камдеша, сотня километров до первых равнин и сто пятьдесят километров до Мардана, города Британской Индии.

Железную дорогу из Таджикистана, через Нуристан к Мардану не проложишь — это почти невозможно не только сейчас, но и даже через сто лет. Рельеф очень сложный, частые оползни и прочие неурядицы…

А вот асфальтированные дороги — вполне возможно. Это тоже будет дорого, но перспектива приставить нож к горлу Великобритании, по мнению Аркадия, стоит почти любых затрат.

Даже если весь регион ополчится на Нуристан и придётся держать здесь группировку в миллион красноармейцев, с танками и самолётами, это всё ещё будет оправданно.

В прошлой жизни Аркадия колониальная империя Британии рушилась постепенно и Индия откололась одной из последних. А вот если жемчужина выпадет из короны сразу…

— Ещё какие-нибудь хорошие новости? — спросил Аркадий.

— Совет принял, наконец-то, проект закона об обязательном нархе, — ответил Владимир. — Одновременно с этим он принял закон об учреждении лашкара Совета.

Нарх — это что-то вроде виры или куна, то есть, денежная компенсация за преступление. Несмотря на то, что эта практика есть в пуштунвали, то есть, кодексе чести пуштунов, применяют её крайне редко. Местные жители, с какой стороны на них ни посмотри, слишком нищие, чтобы быть способными оплатить нарх, поэтому он применяется только в случае с богачами.

Проект закона, поданный Аркадием ещё в первую свою командировку в Афганистан, предусматривал передачу ответственности за проведение судов Совету, а ответственность за убийство или иное преступление будет нестись именно перед Советом — он станет последней инстанцией по уголовным процессам.

Для проведения новых полномочий Совета также вводится постоянное войско — лашкар. Это военно-полицейское формирование, которое будет проходить подготовку в СССР — Аркадий собирался внедрить в Нуристане сразу качественные правоохранительные органы, с местной спецификой…

Да, для местных он чужак, но кредит доверия к нему есть, поэтому Совет прислушивается к нему и принимает выгодные для себя законы. Нарх и лашкар — это усиление централизации Нуристана, то есть, усиление власти Совета.