Наслаждения ночи

— Кросс вернулся в Сумерки в сонном состоянии.

Филип нахмурился, потом кивнул:

— Отправляйся к нему. А я пошурую в контрольном помещении, посмотрю, не нарою ли чего.

— Это слишком опасно. У тебя ведь не будет никого, кто смог бы прикрыть твою задницу.

— Ну и хрен с ним! — фыркнул Филип. — Раз уж мы все это затеяли и зашли так далеко, я не допущу, чтобы все усилия пошли прахом. Шансы на то, что нам выпадет второй случай, стремятся к нулю, и ты сам это прекрасно понимаешь.

— Значит, нужно найти другой путь. Но такое дело в одиночку не совершить.

— Ты попусту теряешь время. И слова.

Коннор застонал и выругался. Выбора у него не было. Он должен был отправиться к Эйдану и знал, что, как только уйдет, Филип все равно поступит по-своему.

— Тебя поймают и надерут задницу.

— Вот и ладно. Двигай.

Обогнув здание, Коннор вышел на травянистое плато позади храма и совершил прыжок, быстро проскользнув мимо дома Эйдана к высокой горе, а потом и за нее. Перед ним расстилалась долина Снов: широкие снопы золотистого света поднимались с ее дна и, пронизывая туманные небеса, пропадали из виду. Попеременные потоки неосознаваемых мыслей распространялись повсюду, насколько мог видеть глаз. Кружащиеся тени и жгуты черного дыма указывали на Кошмары, проникавшие в долину, несмотря на все усилия Стражей. В отличие от Врат поле боя здесь не напоминало ад, хотя ставки были столь же высоки.

Перемещаясь с максимально возможной скоростью, он достиг наиболее удаленной от храма границы долины и нырнул через возвышение туда, где над уходящим в сторону обнажением скальной породы поднимался мерцающий луч бледно-голубого света, представлявший собой поток сознания Эйдана.

Коннор уже был здесь прежде по странному, случайному стечению обстоятельств. То, что гладкая поверхность камня на высочайшей точке отразила едва различимый свет, а он это заметил, явилось исключительным везением. Коннор обратил внимание на аномалию, возвращаясь с задания, а последующее расследование повлекло за собой короткую встречу, которой, впрочем, хватило, чтобы узнать, что Кросс благополучно добрался до мира смертных, и увидеть изображение контрольного помещения Старейших.

Ступив в холодный луч, Коннор переместился в сон Эйдана. Его лучший друг в качестве места встречи вообразил крыльцо своего дома, место, подходящее для них обоих.

— Время ты выбрал хуже некуда, Кросс.

Когда Коннор приблизился, Эйдан потер рукой шею:

— Как я подозреваю, реальность еще хуже.

Скрип ступеней крыльца привлек внимание их обоих к подошедшему к ним Старейшему. Затеняющий лицо капюшон делал его неузнаваемым, однако то, как напрягся Эйдан, заставило Коннора насторожиться. Но с опозданием. Прежде чем он успел подумать о том, чего следует опасаться, капюшон был отброшен назад — и из глубины облачения хлынули Кошмары.

ГЛАВА 15

Коннор почувствовал, как Эйдан выхватил из висевших на спине ножен меч, и сам, вытащив из ножен на бедре кинжал, ринулся в бой.

Чистая, клокотавшая в нем ярость переполняла стремлением разорвать врагов в клочья и придавала сил мышцам. Чувствуя ее, Коннор заревел, желая напугать роившиеся вокруг них Кошмары.

Вырвавшийся наружу клич, исполненный гнева и негодования, был столь ужасен, что Кошмары заметались в стороны, а иные из них были испуганы настолько, что рассеялись, обратившись в клубы дурно пахнущего пепла. Они причитали надрывными детскими голосами, что повергло Эйдана в такое бешенство, что Коннор, не успев замахнуться, замер и посмотрел на друга с восторгом. Да уж, Кросс по заслугам считался лучшим из Избранных: когда он хватался за клинок, то превращался в сущего отморозка и под руку ему лучше было не попадаться.

Кошмары отпрянули, но, коварно выжидая, закружили вокруг. Взбешенный нападением, Коннор прыгнул к клубящимся теням, выставив перед собой клинок. Эйдан был рядом и дрался с таким бешеным остервенением, какого Коннор не замечал за ним уже долгие годы.

Поскольку внимание его было разделено между Эйданом и Кошмарами, Коннор не сразу заметил, что они уже не один на один с врагами. Прежде чем он успел понять, что происходит, на поле появились сотни Старейших со сверкающими клинками. Лужайку перед крыльцом затопило море серых одеяний, рвавшихся к дому.

Коннор решительно не понимал сути происходящего, но в настоящий момент было не до размышлений. Он был поглощен схваткой, стремился убить как можно больше Кошмаров, а с появлением Старейших соотношение сил на поле боя резко изменилось. Настоящий воин всегда чувствует, когда в схватке наступает переломный момент: это сопровождается выбросом адреналина, приливом сил, ощущением триумфа.

Но, сметя с дороги Кошмары, Старейшие, двигавшиеся как единое целое, взбежали по ступеням на крыльцо и, схватив Эйдана, потащили его прочь. Капитан дрался отчаянно, но с таким количеством противников ему было не справиться. Увидев это, Коннор взревел от ярости и страха за друга, но прийти ему на помощь не мог, поскольку бился с оставшимися Кошмарами.

Все, что он мог, это мысленно поклясться отомстить.

* * *

Лисса смотрела на книгу в своих руках, а точнее, на аккуратно положенную на разворот записку.

Я тебя люблю.

До этой минуты она ни разу не видела почерка Эйдана, но в том, что эти уверенно выведенные буквы написаны его рукой, у нее не было ни малейших сомнений. Как и он сам, они были смелы и прекрасны в своей резкости и четкости.

Со слезами на глазах она коснулась их кончиками пальцев. Он полагал, что, оставшись с ней, подвергнет ее опасности, и решил пожертвовать собой из любви к ней.

— Эйдан. — Утерев слезы, Лисса зажала в кулаке амулет. — Ты не сделаешь это один: я просто так, без борьбы, не сдамся!

Встав с тяжким вздохом из-за стола, она поднялась в спальню. Закрыв глаза, она взмолилась о возможности переместиться в Сумерки и спасти его, хотя понятия не имела, как именно это можно сделать. Почти всю свою жизнь она провела, скрываясь и от Кошмаров, и от Старейших, но сейчас выбора не осталось: ей предстояло с ними встретиться. Она не могла оставаться в бездействии, не могла допустить, чтобы Эйдан находился в подвешенном состоянии — тело в одном измерении, сознание в другом. Значит, ей предстоит интуитивно искать путь, совершать шаг за шагом, повинуясь инстинкту. Но она от своего не отступится.

Забравшись в постель, Лисса пристроилась рядом с Эйданом, забросила на него ногу и обхватила руками за талию. Она старалась дышать ровно, хотя сердце отчаянно колотилось. Прижавшись лицом к его шее, она вдохнула его запах, напомнивший ей о его прикосновениях, о его нежности. Это помогло сосредоточиться.

Ради нее он преодолел хренов разлом между галактиками. Теперь пришло время ей сделать то же самое для него.

* * *

Лисса пришла в себя на пляже, на одеяле, и ей потребовалось время, чтобы сориентироваться, но она и вздохнуть не успела, когда ее, словно ушат ледяной воды, окатило понимание ситуации. Она вскочила и непроизвольно зашарила руками по песку в поисках одежды. Она нашлась — женская версия воинского костюма Эйдана. Черные облегающие брюки и жилетка.

— Тот еще наряд, — проворчала она, вздернув подбородок. — В обтяжечку.

Заново обретенные воспоминания о времени, проведенном с Эйданом в его мире, укрепили Лиссу в решимости спасти своего мужчину. Стоило ей вспомнить опустошенность и безнадежность в его синих глазах, и сердце отзывалось болью.

— Я рад быть здесь, с тобой, — сказал он в тот день, когда появился у ее порога.

И улыбка его была такой счастливой, что у нее замерло сердце, а от доводов рассудка она отмахнулась, как от назойливой мухи.