Наследие Богини

И, если уж на то пошло, никогда не будет.

— Я бы не был столь категоричен, — ответил Джеймс с кривой улыбкой. — Он всё-таки Король Богов и глава Совета. Мы все его дети. Ты же знаешь.

— И? Хочешь сказать, что я дура, раз не поняла этого раньше? — возмутилась я. Джеймс замотал головой, но я всё равно почувствовала себя идиоткой. Он прав. И он, и Ава говорили мне, что все младшие члены Совета — дети Уолтера.

— Ты не дура, — возразил Джеймс. — Вовсе нет. Уолтер — гад, потому что не взял на себя отцовские обязанности, когда Диана сообщила нам, что её смертное тело поражено раковой опухолью. Твоя мама просила его об этом, — добавил он. — Поэтому не злись на неё из-за этого, ладно? Она до последнего настаивала, чтобы он пришёл. Даже Филипп уже был готов объявиться в роли твоего дяди, но Уолтер решил, что если ты пройдёшь через это в одиночку, то у тебя будет больше шансов пройти испытания.

— Козёл, — прошептала я, отчасти ожидая, что в небе сверкнёт молния и ударит в самолёт.

— Большую часть времени, — согласился Джеймс. — Он, как мне кажется, плохо понимает чужие эмоции. Ни для кого из нас он не был хорошим отцом, кроме разве что Авы, а она ведь приёмная. Но и не могу совсем уж его винить. У него тоже не было хорошего примера для подражания.

Это не оправдывало тот факт, что он бросил меня, когда нужен был больше всего, однако мне стало легче от осознания, что наши с ним отношения — скорее правило, чем исключение.

— Приятно знать, что я ничего не пропустила, — пробормотала я.

Джеймс хмыкнул.

— Вот уж точно. На его фоне Генри выглядит как приставучая школьница.

По крайней мере, Генри — хороший отец, и в конечном счёте имеет значение только то, что у Майло будет папа. Моё детство уже закончилось. Его же только начинается. Я не допущу, чтобы ему пришлось пройти через то же, что и мне. У него будет отец, любящий отец, которого он видел каждый день. Я об этом позабочусь.

— А теперь нам нужно поговорить о твоих видениях, — тихо произнёс Джеймс. — Можно я пойду с тобой и посмотрю?

— Пойдёшь со мной? Это не путешествие, знаешь ли. Я никуда не ухожу во время видений.

— Но ты можешь взять меня с собой, если хочешь. Персефона иногда брала меня.

— Да уж, я в курсе, — ответила я, закатывая глаза.

Джеймс застонал.

— Да не в этом смысле. Ты же… сама погружаешься, верно? Ты научилась контролировать видения?

За девять месяцев ничегонеделанья?

— Да, с этим я разобралась.

Он вновь накрыл мою ладонь своей, и на этот раз я не стала выдёргивать руку.

— Не знаю, как именно это делала Персефона, но она описывала погружение как плавание в нектаре. Вместо того, чтобы разорвать связь и остаться одной, она брала меня с собой.

Ага, понятно. Ни фига не помогло.

— Если ты не можешь попасть в мои видения без меня, то как тебе удалось докричаться до меня, когда я была там?

— Это другое. Я сделал это мысленно.

«Вот так», — его голос эхом прозвучал в моей голове, громко как никогда, и я отпрянула от парня.

— Что это было?

— Шшш! — зашипел кто-то с сидений позади.

Джеймс хохотнул себе под нос, хотя в этом не было ничего смешного.

— Это был я. А ты что подумала?

— Но как… — Я запнулась на середине фразы и перешла на шёпот. — Как ты это сделал?

— Легко и просто. Мы все можем мысленно общаться друг с другом. Не со всеми сразу, потому что тогда слишком много народу и ничего не слышно, но если мысленно сосредоточиться на ком-то одном, то нам это удаётся. — Он снова протянул руку. — Попробуй.

Я растерялась.

— Как?

— Просто подумай о чём-нибудь и направь эту мысль в мою сторону.

Я закрыла глаза и сосредоточилась на ощущении его кожи. Его ладонь была тёплой, пальцы невероятно гладкими, и в этом было что-то успокаивающее. Знакомое.

«Это безумие».

— Мы все немного безумцы, если так подумать, — сказал Джеймс, и я распахнула глаза.

— Сработало?

— Поздравляю, ты освоила искусство мысли. Теперь следующий шаг. Войди в своё видение и возьми меня с собой.

Видимо, я зря понадеялась, что он оставит эту свою затею вторгнуться в моё личное пространство.

— У меня не получится. Да и зачем тебе это?

— По нескольким причинам, — уклончиво ответил Джеймс. Значит, он что-то от меня скрывает. Впрочем, я почти уверена, что он всегда что-то скрывает.

— Например?

— Чтобы я мог получить представление, как выглядит крепость Каллиопы, — сказал он. — Чтобы я знал, где они с Кроносом проводят время. Чтобы я мог увидеть, где…

Он замолк, и я нахмурилась.

— Чтобы ты мог увидеть, где что? — подтолкнула я, и его лицо приняло отчуждённое выражение.

— Ты когда-нибудь встречалась с Иридой? — спросил он, я покачала головой. — Она была одной из посланников Уолтера.

— Была?

Он прочистил горло и опустил взгляд на свою картофельную крепость, вот только мысли его были далеко не здесь.

— Каллиопа убила её в тот день, когда Генри тебя спас.

У меня открылся рот, но оттуда не выходило ни звука. Неважно, что я совсем её не знала. Я прочувствовала боль Джеймса, как будто это было нечто осязаемое.

— Мне жаль, — произнесла я после долгой паузы. — Боюсь представить, каково тебе сейчас.

— Она была одной из моих лучших друзей, — тихо добавил он. — Когда ты бессмертен, это воспринимается совсем иначе… Как нечто само собой разумеющееся. Ну, то есть ты думаешь, что они всё равно никуда не денутся. Ни через век, ни через два. Нет необходимости сообщать о своих чувствах, ведь это всегда можно будет сделать потом.

Я сжала его руку.

— Она наверняка знала, даже если ты не говорил об этом вслух.

— Уолтер не должен был её туда посылать. — Джеймс сделал нервный вдох и всё-таки поднял взгляд на меня. Я сделала вид, что не заметила, как его глаза покраснели. — Я хочу увидеть то место, где она умерла. А ещё мне нужно понять, что происходит, для того чтобы Совет мог выстроить какую-либо стратегию. Если мы собираемся спасать Майло, нам надо знать, где он.

— Ты правда это сделаешь?

Он одарил меня странным взглядом и улыбнулся.

— Ну конечно. Он же твой сын.

Это всё, что мне нужно было услышать. Сжав его пальцы, я закрыла глаза и сконцентрировалась на его ладони, одновременно погружаясь в видение. А он удерживал меня, пока я тонула в зыбучих песках. Это невозможно.