Наследие чародея (Изавальта - 1)

–  Вот моя лучшая сорочка, - сказал Калами, подавая ей сверток- У нее оторвалась манжета, и я вряд ли смогу появиться в ней завтра, если ее не зашить.

–  Не беспокойтесь, досточтимый брат, все будет сделано в наилучшем виде, - горячо заверила Ильмани, как будто поклялась охранять сокровище.

–  И еще кое-что, - небрежно добавил Калами.
– Когда развернешь сорочку, ты найдешь там черный полотняный мешочек. То, что в нем лежит, нужно пришить к платью, которое готовят для госпожи Бриджит Ледерли. Можешь это сделать?

Девушка заботливо разгладила на коленях тонкую ткань рубашки, но промолчала, виновато и нерешительно опустив голову.

–  Ну, сестренка, - увещевал Калами.
– Это же такая мелочь. Просто маленький оберег для госпожи Бриджит. Сама знаешь, времена нынче трудные, опасностей тьма, особенно для чужестранцев. Сама по себе эта штучка мало что значит, но я еще сплету пару подвязок, и они укрепят защиту.

Ильмани задумалась над его словами, разглаживая складки дорогой ткани. Калами подумал, что она, верно, мечтает сама носить такую красоту, а не только чинить ее для других. Если она сделает все как следует, может, прислать ей новое платье?

–  Я прослежу за этим, досточтимый брат, - наконец согласилась Ильмани.
– Думаю, большого вреда не будет.

–  Конечно нет!
– Калами потрепал ее по плечу.
– Спасибо тебе, сестричка. И если ты хорошенько постараешься, то получишь кое-что посущественнее.

С этими словами он оставил девушку и неторопливо прошелся по цеху, останавливаясь то там, то тут и беседуя с другими работниками, чтобы его разговор с Ильмани не привлек излишнего внимания. Наконец Калами подошел к госпоже Маврутке, склонившейся над сундуком с атласом, переливающимся всеми оттенками голубого.

–  Как вы прекрасно работаете, сударыня.

Госпожа Маврутка одарила Калами улыбкой - такой же колючей, как ее иголка.

–  Благодарствую, господин лорд-чародей. Стараемся помаленьку.

–  Вижу.
– Калами заложил руки за спину.
– Но, вероятно, вы не в курсе, что наша с вами госпожа, Ее Величество вдовствующая императрица, повелела с равным уважением относиться ко всем волостям империи.

Улыбка на лице госпожи Маврутки сменилась хмурым взглядом.

–  Хоть убей, не пойму, про что это вы, лорд-чародей.

–  Так я вам объясню.
– Калами повернулся на каблуках и пристально вгляделся в глаза госпожи Маврутки.
– Если я еще раз узнаю, что вы хоть пальцем тронули кого-то, кто говорит на своем родном языке, вы об этом горько пожалеете.

–  Ах, вот вы о чем...
– Ее глаза злобно сверкнули.
– Теперь поняла.

–  Нет, мне кажется, вы еще не поняли.
– Калами вплотную придвинулся к хозяйке мастерской.
– Я - чародей, придворный чародей, и когда я говорю, что вы пожалеете о своем поведении, это далеко не то же самое, что подобные предупреждения от других людей. Надеюсь, теперь вы меня поняли?

Скрытый в словах Калами смысл начал доходить до Маврутки, и румянец на ее щеках поблек.

–  Да, сударь.

–  Ну вот и отлично.
– Калами в свою очередь одарил ее ослепительной улыбкой.
– Учтите, я прослежу. Я не должен бы тратить свое драгоценное время на такую ерунду. Но я буду это делать. Запомните это хорошенько.

Не дожидаясь ее поклона, Калами направился прямо к дверям и вышел во двор. Мороз крепчал, и над землей нависли низкие тучи, провисшие под грузом снега. Первые снежинки уже кружились в воздухе, оседали на волосах и покалывали кожу.

"Погода меняется.
– Калами улыбнулся своим мыслям, шагая по направлению к дворцу. Старый слежавшийся снег скрипел под сапогами.
– Как это символично. Первая перемена из многих, которые еще предстоят".

–  Нам стало известно, что ваш слуга Сакра вернулся во дворец, - сказала вдовствующая императрица.

Как всегда, когда Медеан представлялся повод отчитать Ананду, она решила сделать это публично. На этот раз их встреча состоялась в зале для совещаний. Восемь лордов, членов Совета, сидели полукругом: по четыре с каждой стороны от Ананды. Перед ними на возвышении восседала императрица, а рядом с ней - Бакхар, Хранитель императорского святилища.

В кресле рядом с матерью неуклюже сгорбился Микель. Анан-да вот уже несколько дней не видела мужа даже мельком. В канун праздника, когда во дворец съезжалась знать со всех концов империи, чтобы в очередной раз принести императрице клятву верности, она содержала сына под особенно строгим надзором. Назревал заговор, и Медеан было об этом известно. А потому ей не хотелось, чтобы Микель кому-то попадался на глаза. Присутствовавшие на совете лорды тоже нервничали при виде своего законного императора в таком невменяемом состоянии. Но императрице он был нужен здесь и сейчас - чтобы напомнить Ананде, да и лордам, что наследственность власти в Изавальте находится под контролем.

Ананда неслышно вздохнула и попыталась собраться с мыслями. Однако все ее внимание было приковано к Микелю. Его беспокойный взгляд, как всегда, блуждал по залу в бесконечных и безрезультатных поисках чего-то, известного лишь ему одному. Худые пальцы дергали рукава черного бархатного камзола, как будто он хотел оторвать их.

Разум его по-прежнему в оковах. Сознает ли он это? Пытался ли когда-нибудь освободиться?

–  Так как же, дочь моя?
– голос императрицы оборвал мысли Ананды.

Она склонила голову:

–  Сакра был заколдован и ранен. Он явился ко мне за помощью.

Медеан откинулась в кресле, глядя на Ананду сквозь прищуренные веки. Ананда заметила, что повязок, которые Медеан в последнее время носила на руках, уже нет. Но по тому, с какой осторожностью императрица опускала ладони на колени, ясно было, что они все еще болят.

–  Он нарушил приказ об изгнании.

На этот раз Ананда не стала опускать глаз.

–  Я прошу вас простить его, матушка императрица. Из-за заклятья разум не принадлежал ему в этот момент, - холодно произнесла Ананда, надеясь, что императрица почувствует сталь в ее голосе.
– Мы ведь с вами прекрасно понимаем, что значит такое состояние.

И Ананда выразительно глянула на Микеля, ерзавшего в своем кресле. Пальцы его были так же беспокойны, как глаза. "Пусть все видят, что я имею в виду". Думая об этом, Ананда в то же самое время надеялась, что Беюль уже послала гонца в Спараватан - кого-нибудь на крепкой лошади и в теплых сапогах. Потому что скоро пойдет снег, даже она это чувствовала...

–  И вы хотите сказать, что ничего не знали о его намерении вернуться?

По лицу императрицы невозможно было прочесть ее истинные мысли. Слишком много всего крылось под застывшей маской доброжелательности, к тому же Медеан сидела чересчур далеко.