Наследие и Наследники2: Поход

Гундобад не начнёт атаку на указанные ему города и ткацкие мельницы или прочие предприятия, а за это, негоцианты станут регулярно выплачивать деньги и привозить самостоятельно: провизию, порох, оружие - в его лагерь.

Также они не прочь были немного начать скупать, негласно, конечно же, то что мятежники будут захватывать в иных городах, что не откупились и в замках знати.

Взаимовыгодное струдничество было вскоре налажено и первые сундуки, со звонкой серебряной монетой пополнили казну армии праведника Руфуса.

Вместе с тем что было найденно ранее по схронам, сейчас казна мятежников насчитывала около семисот тысяч серебрянных монет и ещё примерно двадцать пять тысяч - золотых.

Гундобад мысленно присвистнул и решил что пора бросать все эти местечковые провинциальные метания и шарахания, от одного малого городка или замков баронов - к иным, и уже засылать большое количество "говорунов", которые начнут всячески расхваливать новые порядки, что навели в своих землях "честные" Руфуса и приглашать как вступить в их армию людей, так и начнут готовить восстания на местах, в отдалённых провинциях империи.

С получением новых орудий и пополнений запасов пороха - поход на столицу становился делом совершенно решённым.

Точнее он состоится уже в ближайшие дни, но лишь в соседние провинции, а вот на столицу империи, полис - рассадник всякой нечисти, символ имперской роскоши и несправедливости - можно будет выступать лишь когда прибудут обещанные "новыми знакомыми", двенадцать бомбард.

Десять, таких же по размерам как те что уже имелись в наличии армии "честных" и ещё две - вдвое больших, на перевозку каждой, в разобранном виде, придётся потратить по три телеги и это не считая запаса ядер к ним и пороха в бочонках...

После краткого, но крайне успешного разговора с негоциантами, Гундобад вышел на свежий воздух и довольно потянулся. Солнце светило вовсю, было приятно и как то спокойно, словно бы и не мятеж они сейчас совершали, который полностью изменит их жизнь, а некую лёгкую увеселительную прогулку осуществляли, для пользы пищеварения.

Прибыли ещё вчера Шильд и Марк, и посоветовали снарядить бродячих проповедников не только внутри лагеря и территорий, что уже занимали "честные", но и вообще, всех земель империи - которые будут ходить и громогласно объявлять что "Светило вновь решило вернуться на земли империи в виде праведника Руфуса и возвратить всем достойным людям "честность", против лжи продавшихся богатству жрецов и инквизиторов, что её скрывали от всех последние годы! Долой знать с их безнравственными кутежами и извращениями и купчин, жадных скопидомов!"

Подобная легенда уже давно на устах у многих простецов империи и была немалая надежда что теперь и слуги высокой знати, и ремесленники в отдалённых городах, и выслужившие сержанты имперской армии и рыцарских орденов - все они начнут потихоньку чем-либо помогать новому походу Руфуса, за "честностью" между людьми и тогда... Тогда успех в устройстве нового миропорядка был гарантирован!

Барон Гундобад сам себе вынужден был признаться, что его радовало не столько достижение истин Руфуса и претворение их в жизнь, сколько новое своё высокое положение и возможность влиять на события. Но вскоре запретил себе об этом думать и вернулся в палатку, где Руфус опять начал проповедовать, как он всегда делал по старой, ещё тюремной, привычке, когда было много свободного времени и мало - самой свободы.

Теперь у Руфуса образовывался как то самим собою собственный двор: были командиры отрядов, гражданские начальники что правили городами и замками и обеспечивали армию "честных" продуктами и деревом, вместе с металлом, для починки оружия и повозок. Появилась группа проповедников, которые в немом восхищении смотрели в рот старому праведнику и потом передавали его мысли вечерами у костров, когда все из отрядов собирались вокруг пламени и обсуждали прошедший день. Появился отряд телохранителей-"верных", что готов был идти в огонь и воду за своим лидером.

Руфус становился тем, кем он не был ранее, при первом своём появлении в качестве новоявленного ересиарха: он стал смесью святого и правителя, командира и жреца, что своими достойными поступками и речами, и своих сторонников приведёт к праведной жизни и позволит им вознеститсь куда выше, к лучам всемогущего и святого Светила...

"Верные" готовы были зубами рвать любого, на кого им мог указать Руфус, так велика была их вера в его слова и деяния.

Города продолжали открывать свои ворота, причём многие из них не обладали заранее расставленными там, на местах, агентурными сетями министра Дезидерия, отнюдь: Кто то испугался судьбы ранее захваченных поселений и предложил не ждать времени, когда и к ним прибудут отряды "честных", а самим объявить о присоединении к новому движению и возглавить его в родном городе, кто искренне поверил что пришёл в земли империи новый праведник и его следовало слушать, в отличие от погрязших в роскоши и словоблудии жрецов, инквизиторов и имперских чиновников, и такие люди с удовольствием призывали в свои поселения отряды руфусова воинства.

Теперь мятежники Руфуса контролировали не полтора десятка городков средней величины, а то и откровенно малых, а уже около полусотни и среди них была и пара в полстатысяч человек жителей.

Империя всё никак не реагировала полноценно на возрождённую ересь своего бывшего преданнейшего рыцаря и всё ограничивалось столкновениями с дружинами знати, чаще всего местной или рыцарских орденов, небольшими отрядами стражи или наёмников, которых взяли на службу купцы.

Каждый раз, фанатики из числа "честных и верных", разбивали посланные против них отряды в пух и прах - тем самым заслуживая славу непобедимой армии, своей, пока что всё ещё весьма пёстрой, ватаге.

Полсотни взятых городов, в несколько раз больше замков знати - всё это заставляло назначать на важные должности в иерархии, объявленного Руфусом, "государства Солнца" - большое количество людей из простецов и знати, и рассказы о головокружительной карьере очередного кузнеца или писаря барона будоражили умы черни во всех провинциях империи.

В армию "честных" теперь прибывали люди не только искренне верящие в смену нынешних порядков и законов и замену их на некие "справедливые и честные для каждого", но и просто те, кто не верил что сможет сделать себе карьеру где либо, кроме армии праведника Руфуса: бедные безземельные рыцари, брошенные орденами и побирающиеся или бандитствующие сержанты и ветераны, беднота - все эти люди валили толпами в лагеря мятежников, что выростали возле каждого более менее крупного поселения, захваченного армией праведника.

Гундобад, на одном из заседаний что рассматривали направления отрядов что начнут захватывать территории соседних провинций и вести там агитацию, довольно сообщал престарелому лидеру движения: "У нас уже сейчас есть около тридцати тысяч пеших бойцов, в семи лагерях и ещё, приблизительно, шесть тысяч кавалеристов, в основном лёгких, с дротиками или луками, ещё в четырёх. Примерно десять тысяч стрелков из арбалетов и луков и главное - скоро будет сформирован отдельный полноценный артиллерийский отряд из десяти бомбард, с помощью которого мы сможем брать даже твердыни провинциальных столиц, или самого главного города империи! И это не считая орудий при отдельных штурмовых отрядах"

Армия Руфуса плавно превращалась в полноценное государство: со своими бургомистрами, представителями в советах всех слоёв населения, полевыми командирами и командирами замков, начальниками различных служб и доверенными секретарями самого праведника Руфуса, которых в ином месте скорее назвали бы министрами.

Была и своя идеология, отличная от имперской - в основе которой стояла извечная и крайне болезненная тема для большинства жителей державы: перераспределения благ. Многие из которых, по мнению голодного и нищего большинства, скопились в паре сотен жадных рук имперских, высокознатных, скопидомов - пока миллионы простецов голодают.