Наследие Ирана

Монеты царя Васудевы, преемника Хувишки, известны в значительном количестве. После Васудевы мы наблюдаем возврат к подражаниям греко-бактрийским эмиссиям. Можно ли считать, что огромная Кушанская империя, простиравшаяся от Матхуры в Индии до Окса и далее на север, захватывая часть Средней Азии, разделилась на две или даже на несколько частей? Очевидно, что владения кушан росли в тот период, когда их соседи были слабы. С возвышением Сасанидов в Персии, если не раньше, и Гуптов в Индии в начале IV в. приходит конецимперии кушан — сохраняются лишь мелкие кушанские владетели. При Шапуре I кушаны были обложены данью, но вряд ли находились в полном подчинении у Сасанидов. Позднее Сасаниды имели своих наместников в Бактрии. Вопрос о кушанских владениях в Средней Азии не может быть решен без привлечения новых археологических данных и в особенности надписей; немногочисленные находки кушанских монет при раскопках С. П. Толстова в Хорезме могут указывать лишь на торговые связи. Судя по китайским источникам, а также по археологическим данным, кушаны осуществляли контроль над Кашгаром, Согдианой и Ферганской долиной, во всяком случае при Канишке. Как далеко простирались кушанские владения на западе, севере и востоке, установить трудно. Но слава кушан была столь громкой, а законность власти их династии в Восточном Иране и в Северо-Западной Индии казалась столь неоспоримой, что их наследники — эфталиты и цари Кабула из династии Шахи — вплоть до арабского завоевания возводили свои родословные к кушанам. Имя Канишки прославила буддийская традиция, а всю династию — гандхарское искусство. Кушаны не только укрепили связи Восточного Ирана с Центральной Азией и Китаем, но и внесли свой вклад в распространение культуры иранских народов на территории Северо-Западной Индии.

Notes:

Отрывок приводится по переводу К. Эноки, который заимствован из работы: А. К. Narain, The Indo-Greeks, стр. 131. [Русский перевод этого отрывка (Н. Я. Бичурин, Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. II, М.— Л., 1950. стр. 227): «Когда Дом Юечжы был уничтожен хуннами, то он переселился в Дахя, разделился на пять княжеских домов: Хюми, Шуанми, Гуйшуан, Хисийе и Думи. По прошествии с небольшим ста лет гуйшуанский князь Киоцзюкю покорил прочих четырех князей и объявил себя государем под названием гуйшуанского». Ср. также переводы этого места: Е. G. Р u 11 е у b 1 a n k, Chinese Evidence for the Date of Kaniska,— PDK, стр. 247; E. Z urcher, The Ytieh-chih and Kaniska in the Chinese sources,— PDK, стр. 367.]

Позднее сходный титул отмечен в среднеперсидском манихейском тексте в двух формах — с начальным у и с начальным i- (F. W. К. Muller, Ein Doppelblatt aus einem manichaischen Hymnenbuch (Mahrnamag),— APAW, 1912, Berlin, 1913, стр. 11, стк. 77 и 93). Сопоставление с парфянским ymg «руководитель (манихейской общины)» кажется возможным, поскольку чередование б/m вполне обычно во многих языках. Вариантная форма этого же слова была представлена _ и в языке Бухары — фатйк «знатный, предводитель», см. мою статью tJamUk, Sogdian «pearl”?» — JAOS, vol. 71, 1951, стр. 142. Дж. Клосон предположил алтайское происхождение титула уаЬуи/ yavgu, реконструируя форму *davgu (G. С 1 a u s о n, Turk, Mongol, Tungus,— AM, NS., vol. VIII, pt 1, 1960, стр. 115), но мне это объяснение кажется неприемлемым.

Попытка найти иранскую этимологию была сделана в статье: Н. W. Bailey, Irano-Indica III,—BSOAS, vol. XIII, 1950, стр. 397. Ср.: J. Marquart, Eransahr, стр. 209.

Б. Я. Ставиский, О северных границах Кушанского государства,— ВДИ, 1961, № 1, стр. 108—114. (См. также: Е. В. Зеймаль, Клад римских денариев из Таджикистана,—«Нумизматика и эпиграфика», вып. III, М., 1962, стр. 144—145; М. Е. Массон, К вопросу о северных границах государства «Великих Кушан»,—«Общественные науки в Узбекистане», 1968. № 8, стр. 14—25, а также библиографию вопроса: Б. Я. Ставиский, Б. И. Вайнберг, Н. Г. Горбунова, Э. А. Новгородова, Советская археология Средней Азии и кушанская проблема. Аннотированная библиография, М., 1958 (Международная конференция по истории, археологии и культуре Центральной Азии в кушанскую эпоху), вып. 1, стр. 62—68.]

(См. также: W. В. Henning, The Choresmian Documents,— AM, NS.r vol. XI, pt 1, 1965, стр. 168 и CJL; V. A. Livshits, The Khwarezmian calendar and the eras of Ancient Chorasmia,— AAASH, t. XVI, 1968, стр. 440—441.)

(Ср.: R. Gobi. Dokumente zur Geschichte der iranischen Hunnen in Baktrien und Indien, Bd II, Wiesbaden, 1967, стр. 269—312; E. В. Зеймаль, Проблема кушанской хронологии и монеты,— «Тезисы докладов на юбилейной научной сессии. Государственный Эрмитаж. 1764—1964 (секционные заседания)», Л., 1964, стр. 40—46; Е. В. Зеймаль, Начальная дата Канишки — 278 г. и. э.,— «Международная конференция по истории, археологии и культуре Центральной Азии в кушанскую эпоху. Тезисы докладов и сообщений советских ученых», М., 1968, стр. 21—25. См. также: Е. В. Зеймаль, Кушанская хронология (материалы к проблеме), М., 1968.]

J. Hackin, R. Hack in, J. Carl, P. H a m e 1 i n, Nouvelles recherches archeologiques a Begram, ancienne Kapici (1938—1940),— MDAFA, t. XI, Paris, 1954.

А. М а г i с q, La grande inscription de Kaniska, стр. 345 и сл.; W. В. H e n n i n g, The Bactrian Inscription, стр. 48.

Ср.: A. L. Basham, The succession of the line of Kaniska,— BSOAS, 278 vol. XX, 1957, стр. 77—88.

Традиции Персиды

При Селевкидах и парфянах Персида, родина Ахеменидов, сохраняла некоторые традиции древней империи. Рядом с высеченной в скале гробницей Дария I в Накш-и Рустаме видны остатки выветрившейся, сильно пострадавшей от времени надписи арамейским письмом, но на древнеперсидском языке — это явствует, во всяком случае, из двух слов hsyty wzrk «великий царь», сохранившихся в 20-й строке; чтение остальных фрагментов менее ясно. Если согласиться с исследователями, которые датируют эту надпись селевкидским временем, то перед нами уникальный и поразительный документ: в пору греческого владычества персы воскрешают память о своих славных царях 1. Более надежны монетные серии, которые выпускались фратараками (*frataraka), признававшими, очевидно, верховную власть Селевкидов (Страбон, XV, 736). Можно полагать, что титул *frataraka в позднеахеменидское время, а затем и при Селевкидах обозначал наместника области. Заслуживают внимания особенности монетных эмиссий фратараков. Мне представляется, что лицевая сторона наиболее ранних из этих монет напоминает чеканы ахеменидских сатрапов. На реверсе нередко изображен правитель, совершающий поклонение перед неким сооружением, которое напоминает так называемую «Ка’бу Зороастра» в Накш-и Рустаме. Над изображением правителя на некоторых монетах помещена ахеменидская крылатая фигура Ахура Мазды 2.

После завоевания Западного Ирана Аршакидами эти монеты изменяются под влиянием парфянского чекана и на них появляется титул MLK’ — «царь». Было бы интересно установить, совпадает ли по времени принятие титула «царь» правителями Персиды с введением титула «царь царей» для великого парфянского царя, но монеты Персиды не могут быть точно датированы. Одновременно с введением титула «царь» на этих монетах арамейские легенды сменяются среднеперсидскими гетерографическими, как это явствует из слова BRH «сын» (по-арамейски это означало бы буквально «его сын»). Написание BRH встречается на монетах некоего D’ryw, Дария, сына Аутофрадата, относящихся, видимо, к I в. до н. э. Монеты правителей Персиды продолжали выпускаться вплоть до сасанидского времени. Известны три основные монетные серии; самые ранние из них датируются около 220 г. до н. э., но ни одна из монет не имеет греческой легенды 3 — еще одно свидетельство стойкостиахеменидских традиций в Персиде. О том же говорят и имена правителей, прежде всего такие, как Дарий и Артаксеркс.

Других сведений о Персиде досасанидского периода почти не сохранилось. Страбон (XV, 736) пишет: «Персы, правда, образовали собственное государство, но цари их подвластны другим царям: прежде — македонским, а теперь — парфянским». Плиний (VI, 152) сообщает, что Нумений, правитель Месены, назначенный Антиохом (IV?), выиграл битву с персами: сначала он двинул против них флот, а затем пустил по побережью Персидского залива конницу. Лукиан («Macrobius», гл. 15) приводит следующий отрывок из не дошедшего до нас сочинения Исидора Хараксского: «Артаксеркс, другой царь персов, который правил при жизни родителей Исидора из Харакса, автора этого рассказа, прожил девяносто три года и был предательски убит в результате заговора его брата Гочихра». К сожалению, этот Артаксеркс не может быть надежно отождествлен ни с одним из правителей, выпускавших монеты Персиды.

Религия была предметом особых забот владетелей Персиды. На наиболее поздних их монетах присутствует изображение алтаря огня, а легенда на первой серии монет гласит: prtrk’ zy ’Ihy’ «правитель [милостью?] богов» (скорее так, чем «божественный frataraka-»), что, видимо, указывает на освященность власти религией. Можно пойти дальше и считать правителей Парса династией зороастрийских жрецов-царей. Такие гипотезы кажутся соблазнительными, но до появления новых данных лучше к ним не прибегать.

Многими источниками засвидетельствовано длительное — от ахеменидского царя Артаксеркса II до Сасанида Ардашира — существование близ Персеполя храма или святилища Анахиты 4. Культ этой богини пользовался особой популярностью в Персиде, наряду с культами Ахура Мазды и Митры. Мусульманские авторы сообщают, что храм Анахиты в Истахре, близ Персеполя, был на попечении некоего Сасана в период, когда в Персиде (Фарсе) правил царь по имени Гочихр из рода Базрангидов 5. Если это предание достоверно, то Гочихр должен быть одним из правителей, которые выпускали монеты в Персиде; однако до сих пор чекана Гочихра среди этих серий не обнаружено. Гочихр — обычное иранское имя, хорошо этимологизируемое, так что упоминание его в источниках не более неожиданно, чем появление имени Сасан на индо-парфянских монетах 6. Предание далее говорит, что Сасан женился на дочери Гочихра, а Папак, сын. Сасана, восстал против Гочихра и убил его. Так было положено начало династии Сасанидов.

Возвышение Ардашира окутано легендой, очень схожей, но еще более фантастической, чем легенды о Кире и первом аршакидском царе. Весьма возможно, что при Ардашире парфянские — или, скорее, восточноиранские — эпические сказания, задолго до этого проникшие в Перейду, были известны менестрелям так же хорошо, как и местные сказания. Жрецы Персиды старались примирить между собой различные культы и обряды — так готовилась почва для будущей зороастрийской церкви сасанидского государства. После того как власть Сасанидов утвердилась, возникла необходимость широко прокламировать легитимизм, законность династии; так родилась версия о Сасанидах как прямых потомках ахеменидских царей, правителей великой империи седой древности. Жрецы, которые умели писать, были заняты делами веры, так что легендарную историю происхождения новой династии пришлось слагать менестрелям Персиды. Им предстояло ввести в эпос сказания о возвышении Сасанидов — задача не особенно трудная, поскольку и досасанидская история Ирана была запечатлена в героическом эпосе, а не в документах и хрониках. Историзм появляется в Иране только после Ардашира, проникая даже в эпос. Это знамение времени — сама жизнь иранцев становится более прозаичной и упорядоченной. Многие черты рыцарской героической культуры Парфянского царства продолжают сохраняться, но это не может скрыть от нас главного, что определяет новую эпоху: представление о единстве нации. В этом переплетении старого и нового проявилась поразительная преемственность иранских традиций.