Наследие из сейфа № 666

Чемпионы-родители, заходя в школу за детьми, конечно, видели странных зверей: черного льва, гигантскую кошку и престраннейших улиточных коров, ползающих по стенам и потолку. Свами Мани обычно приходила в восторг, всплескивала полными руками и гортанно восклицала: «О, нума! О, мнгва!» Те, кто был в курсе, от этих восклицаний спотыкались — ведь это означало, что дикая африканка видела их как минимум вживую, раз запросто сумела опознать зверюг-криптидов!

Реакция американца была дурноватой: при виде кошек и коров глаза Сэма нехорошо прищуривались, он, по-трапперски наклонив голову, оценивающе оглядывал глянцевые шкуры Баюна и Робин и явно жалел, что охота здесь запрещена… Будь его воля, в первый же вечер застрелил бы, снял шкуры и повесил над камином. На коров он взирал с тем гастрономическим интересом, при котором обычно ещё практическая польза животного учитывается, а Сэм, судя по его лицу, был готов не только на мясо закупить элитное стадо таких коровок, но и открыть производство изделий из огромных раковин. По его мнению, никаких лишних отходов, всё должно быть пущено в дело! Телята, видимо, чувствовали его отношение к себе, потому что спешно расползались с пути американца, включая пятую скорость и за считанные секунды оказываясь на потолке. Это, понятное дело, заметили и Сэма призвали к порядку, честно попросив не трогать волшебных животных. Сэм подумал и пунктуально спросил:

— А дикие здесь водятся? Вы мне скажите, застрелю парочку и не стану трогать ваших домашних телок. Да, кстати, хотел бы ещё поучаствовать в сафари. Где у вас тут находятся львиные фермы? Давненько по львам не стрелял. И есть ли на ферме ещё черные львы и серые тигры?

На него смотрели, как на полного идиота. А так как разговор происходил в коридоре после уроков, то стоявший в толпе Михаил, пришедший за своим ребёнком, назидательно сказал дочери, дымя вонючим «Беломором»:

— Вот, Дашка, гляди и запоминай, по каким признакам отличаются американцы от нормального люда.

В общем, одной меткой фразой изничтожил всю американскую нацию. Прочие гости относились к животным несколько иначе: прекрасный волоокий юноша Карим при встрече с кошками падал на колени и длинно пластался перед ними, как правоверный перед сиятельным падишахом. Раскланивался он и перед коровами, считая их такими же священными, как у себя на родине. Пунь Лин, напротив, не обращал на зверей внимания, относясь к ним нейтрально, как к предметам мебели — типа, стоит там что-то, и ладно. Вольф, Стас и Жюли вели себя аналогично. Правда, Жюли почему-то очень полюбила гладить кошек, где ни увидит, сразу подойдет и начинает ласкать, глубоко зарываясь пальчиками в блестящий мех.

Однажды Гарри заметил, как она, томно вздыхая, вешает себе на шею хвост нунды или зарывается поглубже в гриву вандара, и едва подавил желание тут же устроить скандал, но сдержался и, подозвав к себе Баюна и Робин, велел кошкам больше не приближаться к этой чертовой француженке. Ну да, не хватало ещё, чтобы кто-то, кроме него, увидел, как эта малахольная примеривает на себя меха неубитых зверей.

Тем временем в замке начались некие разброды — стали гаснуть факелы, перестали убираться в помещениях домовики, а однажды они вообще оставили всех без завтрака, попросту удрав из Хогвартса… Тупо дожидаясь, когда тарелки наполнятся едой, дети волей-неволей проснулись и начали роптать. Дамблдор постучал по своим приборам пальцем, позвал:

— Олух, Остаток, Пузырь, Уловка, вы где? Подавайте завтрак!

В ответ тишина. Гамаюн, сидевшая на пюпитре, озадаченно посмотрела в пол. Неуверенно проговорила:

— Вижу убитых… но не вижу убийцу. Как такое возможно?

— Деканы, за мной! — взревел Дамблдор, взлетая с кресла.

В подвальной кухне был полный разгром: валялись опрокинутые и переломанные столы, дымились остатки кухонных плит и лежали мертвые домовики… Многих из них недосчитались, а уцелевшие скорбно рассказали, что их съели. На вопрос «кто?» тоскливо ответили:

— Ужас Слизерина, заключенный в Тайной комнате, проснулся от тысячелетнего сна и наводит свои порядки — охотится на паразитов, пауков и привидений…

— Как он выглядит? — встревоженно спросил Дамблдор.

Но на бедных домовиков словно наложили заклятие немоты или мощное табу — захрипев, они похватались за горла и выпучили глаза, не в силах выдавить ни звука. Положение спас Северус, у которого было всё в порядке с логикой. Он ровно спросил:

— Откуда появилось чудовище?

Взгляды уцелевших домовиков устремились к декоративному щиту-украшению на торцевой стене кухни. Рассыпавшись веером, маги настороженно оглядели щит — ничего особенного, всегда тут висел, с самого основания Хогвартса… На нем изображена змея — символ Слизерина. Попробовали снять со стены — не снимается, оказался глубоко вмурован в стену. Попытались пробить каменную кладку вокруг щита — не вышло, толщина стен была запредельной: метра два. Произвели попытки вскрыть сам щит — снова ни в какую: он гудел и звенел под ударами заклинаний Молотов, но стоял накрепко. Нипочем не открывался. Но ведь чудовище-то, по словам домовиков-очевидцев, появилось именно из-за щита! Взмыленные, разозленные, деканы и директор, тяжело дыша, смотрели на упрямую стену. МакГонагалл, потная и встрепанная, сердито раздувая ноздри, сварливо спросила у эльфов:

— Этот щит точно открывался?

— Да, мэм, — жалобно заговорил домовик, остервенело тягая себя за уши. — Оладушка услышала грохот, пошла посмотреть, Блинчик и Перчик пошли за ней, и мы вместе увидели, как вот этот щит отъезжает в сторону, за ним оказалось круглое отверстие, а п-потом… потом появилось оно, съело Оладушку, п-п-потом Блинчика, закусил Перчиком, Колпачок видел из-за шкафа…

— Колпачок — это ты? — уточнила Минерва. Домовик несчастно кивнул, прижимая уши. Помолчали, соображая — как и что делать, но так ни до чего не додумались. Поднялись из подземелий обратно в зал, крайне озабоченные одной огромной проблемой — где и чем накормить триста с лишним ртов? Узнав об этом, гости-иностранцы торжественно переглянулись, после чего Михаил от лица всех объявил:

— Ну вот и первое задание — спасти от голода местное население! Карим, Сваня, Пуня, тащите свои специи заморские! Сэм, Стас, в лес за оленями шагом марш! Жуля, половники тащи! Севка, Волк, за мной — очаги делать!

При умелом руководстве Мишки Курбатова за считанные часы с помощью простых лопат, камней и дров были приготовлены мощные плиты-очаги во дворе под навесом, вскоре жарко пылали огни, кипели и булькали котлы, шипели и пыхали сковороды, позаимствованные из раскуроченной кухни, а потом, после положенного для готовки времени, обрадованные домовики разносили по столам пряные рисовые, перловые и ячменные каши, сваренные по-походному, на костре, с дымком. На сковородах шкворчали ароматные стейки из оленины, сводя всех с ума убийственными запахами жареного мяса… в тех же очагах удивительный спаситель Мишка испек тыкву с огорода Хагрида. Ну а Тельцы Даррелла привычно снабдили всех молочными продуктами. Дети ели и стонали, вусмерть благодарные нежданным кулинарам.

Гарри отметил одну симпатичную особенность Мишки: прохаживаясь вдоль столов, он, чрезвычайно довольный собой, порой обращался к кому-нибудь маленькому с веселым вопросом:

— Ну что, вкусно?!

— Да-а-а!!! — счастливо орет первоклашка. Мишка, горделиво приосаниваясь, тыкал себе в грудь большим пальцем левой руки.

— А то! Я готовил!

На правой руке, как заметил Гарри, у Михаила не хватало первой фаланги большого пальца, что говорило о его весьма бурном прошлом. А вообще Михаил оказался душевным парнем, несколько раз видели, как он в шутку борется с Клыком, мастифом Хагрида, таскает его за шкуру, трясет, пихает, толкает, с ног валит, изо всех сил старается растормошить флегматичного пса и добивался-таки! Клык, раздухарившись, рычал и кидался на Мишку, тот в восторг и счастье, хохочет, уворачивается, ловит и обнимает огромную собаку, и не его ж вина, что восьмидесятикилограммовый мастиф всего лишь по колено Хагриду… А то соберет Мишка вокруг себя старшекурсников и, вооружившись гитарой, открывал музыкальный вечер. И разливались по округе песни, дивные да русские. По-английски Мишка тоже хорошо пел, чем очень радовал ребят. Ещё его отчего-то смешило имя китайца: увидит его где и прыскает, пополам сложится и ржет:

— Пунь, ну кто ж тебя так окрестил? Пунька… ой, не могу-у-ууу…

А как он всем имена интерпретировал: порой окликнет так, что и не сразу поймешь — кого он позвал!

Итак, от голода дети были спасены, потом под руководством того же Мишки безжалостно ликвидированы вон из Хогвартса. Все без исключения, даже семикурсники, которым исполнилось аж восемнадцать. На их протесты Мишка высказался грубо и сердечно:

— Никаких совершеннолетних я тут не вижу! Вижу необстрелянных новобранцев, вот армию закончите, тогда и приходите на службу!

Ясен пень, для русского долговязый детина в семнадцать лет ещё ребёнок сопливый, с молочком на верхней губе… Выпинав подростков прочь из Хогвартса, Михаил велел всем приготовиться к сражению с монстром — экипироваться по всем правилам и собраться на разгромленной кухне у последнего места, в котором по всем признакам, находился вход в логово чудовища. Прежде чем уйти вместе с остальными студентами, Гарри передал Вижну Бестию.

— Вот, возьми, если кто понадобится, позови… можно без имени, они все ручные. И сразу поймут, чем помочь.