Наследие стражей. Иди... Том 1 и Том 2

Новый мир в моих глазах начал стремительно терять свои сказочные краски. Магия там, или не магия, но средневековье тут, по ходу, самое настоящее!

И, тем не менее, мне здесь нужно будет протянуть месяц. Так что надо как-то привыкать и постараться со своим понятием норм никуда не встрять.

— Благодарю, сенешаль Седжо, — все же кивнул я мужчине, как сделал бы, если б разговаривал с кем-то из старшего обслуживающего персонала где-либо там — у себя в мире, и прошел внутрь.

Но для него и это было видимо слишком, и он сделал вид, что я не к нему обратился, и головы опущенной не поднял. Но рукой все ж повел, приглашая.

Холл или фойе... или как такое помещение в средневековом особняке называется... имело нервюрный звезчатый свод и было забрано от пола до потолка во все тот же темный, но в данном случае неплохо шлифованный, а местами и даже резной камень. В общем интерьерчик такой, как и ожидалось от дома семейки Адамсов.

Так же в фойе имелись двойная монументальная лестница и три проема дверей в тяжеловесных глубоких порталах: один прямо по курсу и два в боковых стенах. Вели они... а хрен его знает, куда они вели! И я выжидательно уставился на Седжо.

Тот из слуг, что был порезвей, да и должностью видно пониже, в это время кинулся к одному из боковых проемов и, не забыв поклониться, открыл перед нами створки.

— Прошу в трапезную, господин, — опять повел рукой сенешаль.

Двинул туда, куда приглашали, но и про остальные двери спросил:

— А там что?

— Там расположен зал Совета, — указывая на центральные, особой помпезности двери, ответил мне Седжо, — в нем собираются магистры Ордена, когда в Цитадели проходят собрания. А другая дверь ведет в библиотеку, — обозначил он ту, что располагалась напротив входа в трапезную.

Тут мы подгребли к распахнутым дверям, и мое внимание переключилось на представшее помещение. В общем-то, все то же, что и в фойе — ребристый фигурный потолок и темный камень. Хотя некоторым разнообразием здесь на стенах имелись шпалеры, похоже, что с охотничьими сюжетами. Слева же, по длинной стороне, расположились четыре окна в ряд, а справа зияла дыра большого камина, по летнему времени прикрытого филигранной ковки экраном.

Помещение было немаленьким, и посередине его вытянулся длинный стол, способный вместить далеко не один десяток человек. Сейчас за ним, таким длиннющим, на дальнем конце с каким-то бесприютным видом бедных родственников пристроились лишь Дуля и Миха. Подумалось, что я, при наличии такого количества пустующих мест, эту сиротскую компанию собой разбавлю вряд ли.

— Заканчивай ты там озираться! — воскликнул раздраженно гном, и голос его, отдаваясь в камень стен, взвился к высокому потолку — акустика здесь по всем показателям была замечательной и несколько шпалер ей явно помехой не были. — Все щас остынет!

Я протопал к ним вдоль длинного стола и, добравшись, попытался усесться рядом с Дулей, который какую-то книгу читал, меня, кажется, и вовсе не замечая. Но подскочивший шустрый слуга отодвинул стул и я, не ожидая такой подставы, чуть пятой точкой не промазал.

Это средневековье с его нравами уже начинало несколько утомлять...

— Руки бы помыть сначала... — попросил я, сам не зная кого — то ли слугу, то ли гнома... на эльфа, понималось, в таком деле и вовсе надежды не было.

— Вот вы, цивилизованные, забодали! Да глисты, как и вши, тебе, магу, сроду не грозят! С голоду с вами сдохнешь! — снова досадливо забубнил гном.

Но видно нас, «цивилизованных», в замке бывало не мало, потому как мне тут же поднесли таз, кусок мыла, и слили на руки.

— Ну, жрать сегодня будем?! — прикрикнул изголодавшийся гномище на бедного слугу.

Тот шустро, как и все, что он делал, потрусил в дальний угол комнаты. Там, между шпалерами оказалась еще одна небольшая дверка, которую он и открыл, запуская двоих, груженых подносами с едой.

А стоило первой тарелке приземлиться на стол, как ожил и дракончик... про которого я снова за избытком посторонних впечатлений забыл. Этот был голоден не меньше гнома, так что они оба тут же накинулись на бараньи ребра под каким-то красноватым соусом.

Мне что-то не особо есть хотелось, и я решил обойтись пирогами, благо они были с разной начинкой и могли собой заменить и пару смен второго, и десерт.

После пирожка пятого сунул нос в кубок... ага, самый настоящий такой — размером с вазу, из белого металла и с каменьями... и обнаружил в нем что-то вроде вишневого компота. А я-то думал, что это вино, когда нам все тот же шустрик, прислуживающий за столом, разливал из железного же кувшина. Но не успел я сам толком решить, что так даже лучше, как гном категорически припечатал:

— В замке спиртного не пьем!

Я на это только зевнул, едва успев прикрыть хрустнувшую пасть ладонью — мне сейчас было все равно, устал я что-то очень. А так-то... куда уж мне дальше пить, так и до запоя не долго.

Эльф же, оторвавшись наконец-то от книги, попенял приятелю:

— Ты уж не перегибай палку-то, Мих, винища полны подвалы, — а потом уже мне доверительно: — Тебе, Жень, учиться придется усиленно в ближайшие дни, так что вина просто не будут подавать пока к столу.

Сказав это, он опять уткнулся в книгу. А есть он, так и вовсе, считай, не ел — на тарелке перед ним лежал всего один кусок сыра и два ломтика от нарезанного на восьмушки яблочка. От первого эльф изредка отщипывал по чуть-чуть и захрустывал это деликатно откусанными кусочками второго. Прям девица-птичка, а не здоровый мужик!

Я опять не удержался и зевнул.

— Так, не спать! — одернул меня отчего-то развоевавшийся гном, может он там, на той стороне стола, все же втихаря из-под скатерти подбухивает? Или наоборот, так злится на собственное решение о вмененной в обязаловку трезвости? — Тебе еще в мыльню. Как только Марна-то к себе допустила, такого грязного!

Мне ж на это только и оставалось, что руками развести:

— А я-то, откуда знаю.

— Ладно, — смилостивился Миха, — пойдем, провожу, пока ты за столом не уснул.

Я был с ним полностью согласен, так что подхватил чуть не свалившегося со стола обожратого Мелкого, и мы пошли.

Как мне объяснили по пути, семейные покои находились на двух верхних этажах. Меня потащили на последний.

Лестница, что начиналась, как двойная в фойе, над монументальной дверью в зал Совета соединялась на площадке, а уже оттуда вела выше, становясь одинарной, не особо широкой и помпезной. Коридор на этаже видно шел посередине здания и двери в него выходили с двух сторон, а своей узостью и теменью он напомнил мне чем-то общаговский.