Наследие
Шрифт:
Провожая членов Совета, вышел во двор. Терс уже сидел на лошади, но при виде меня спешился:
— Макс Са, я не подведу!
— Я знаю, Терс, но помни: корабли — наше главное оружие и богатство. Не рискуй ими. А теперь иди, у тебя наверняка много женщин, с которыми надо попрощаться, — похлопал покрасневшего правителя по плечу. — Но смотри — молчок! Ни слова им о предстоящем бое.
— Не скажу, — пообещал Терс: один из телохранителей услужливо подставил сцепленные руки. Терс по-прежнему не пользовался стременами. Сам телохранитель ловко вскочил на жеребца, бросив в мою сторону быстрый взгляд.
Где-то в глубине души его поведение вызвало беспокойство: ненайденный шпион Никона
Подождав, пока все разойдутся, ко мне подошел Богдан:
— Кто будет тебя охранять в мое отсутствие?
— Илс, Селид и ещё много кто. Ты береги братьев, каждый из них стоит трех любых воинов, хватит нам смерти Будимира. Ступай! Вижу, что командиру арбалетчиков не терпится в поход, — крепко обнявшись, отпустил Богдана.
Мне самому нелегко далось такое решение, но для диверсионного захвата западных ворот, подходили только Богдан и его братья. Это были места их постоянного обитания, именно в этих окрестностях они жили три года после ухода из Макселя.
У меня в запасе оставалось ещё двое суток, прежде чем ударный отряд под моим началом выйдет в дорогу. Но больше суток нам придется просидеть в лесной чаще на берегу, дожидаясь второй партии десанта. Наши три корабля не могли взять на борт весь ударный отряд, включавший почти пять сотен воинов разных категорий. Стоял ещё один вопрос, беспокоивший меня больше всего: сколько у Никона винтовок Мосина и где именно будут его стрелки. "Разберусь на месте", — отмахнулся от тревожной мысли, направляясь в комнату к Нате, где она уединилась с новорожденным сыном. У меня есть двое суток, и их я проведу в кругу семьи, играя со своим наследником — с наследием всей империи Русов.
Никон посмотрел на сына Синода, перевел взгляд на императора Тихона: только они двое позволили себе усомниться в информации, полученной от шпиона. Тот сообщал, что готовится наступление, и в Берлине у еретика состоялся Военный Совет. Подробностей не было и не могло быть — это Ченк пользовался доверием Терса, но, судя по всему (а шпион тоже писал о пропаже Ченка), этот шпион раскрыт. В письме, полученном из Берлина, подробностей не значилось, но точно обозначено время — до наступления врага оставалось ровно двое суток.
Остальные присутствующие молчали: Петро, командир церковной гвардии, Симен — отвечающий за охрану порта и командующий всеми войсками — Лазар.
— Они попробуют взять порт и пробиться в город, — уверенно заявил Синод, пользуясь правом говорить, будучи его сыном. Симен был того же мнения, разделяя взгляды сына Патриарха. Лазар не столь категоричен: допуская атаку на порт, он не исключал вероятности форсирования Роны сразу в нескольких местах.
«Неужели они так слепы, что не понимают: единственная возможность атаковать Максель — с юга», — думал Патриарх, оглядывая собравшихся в его комнате. Второй мыслью было понимание, что после его смерти «христоверы» практически обречены.
— Лазар, — Никон говорил тихо, но голос слышали все в абсолютной тишине. — Перебрось большую часть наших воинов южнее Макселя. Думаю, еретик высадит свою армию на кораблях где-то между Макселем и Портбоу. Возможно, он разделит свои силы — одна часть его людей предпримут ложное нападение, а вторая скрытно подойдет с юга. Я думаю, — Никон сделал паузу, — что ложное нападение будет на порт. Но мы его перехитрим — после небольшого боя оставьте стену и отступайте в город.
— Отец, зачем? — вскричал Синод. — Ты хочешь впустить вероотступника с его язычниками в священный город?!
— Помолчи, если такой
глупый, — осадил сына Патриарх, продолжая разговор с Лазарем.— Охрана порта отступит вглубь города до места, где заканчивается рыбацкий рынок. Там высокие стены. Засев на ними, лучники смогут перебить наступающих. С рынка выходит одна улица — заранее ее перекройте, чтобы враги оказались в ловушке.
— Понял, Святейшество, — встав, поклонился Лазар.
— Это не всё, — продолжил Никон, отпив воды, — я думаю, что основные силы высадятся на берег южнее старой деревни, но не слишком далеко от Макселя. Надо перебросить туда воинов, чтобы встретить еретика и его людей. Пусть стрелки с ружьями тоже будут среди них, три человека смогут натворить много бед.
— Они будут стрелять, не давая высадиться врагу? — спросил Синод, снедаемый нетерпением.
На этот раз Никон ответил спокойно:
— Нет, мы им дадим высадиться, а потом зажмем их на берегу, не давая углубиться в лес. Наши бойцы будут скрыты за деревьями, а воины еретика окажутся открыты для наших стрел и ружей.
— Святейшество, а как мы узнаем, где именно пристанут корабли к берегу? — впервые подал голос император Тихон.
— Это должна быть укромная бухта, скрытая от человеческих глаз и на расстоянии от одного до трех часов пешего ходу от города. Я бы сделал именно так на его месте, — Никон откинулся на подушки. — Нас больше, мы примерно знаем планы нашего врага, и на нашей стороне Бог. Осталось только выиграть. Уходите и возвращайтесь вместе с головой еретика! — Никон отпустил собравшихся.
Теперь оставалось только ждать — или через двое суток он будет смотреть, как проклятый Макс Са корчится в огне, или….
Что будет «или», Никон не хотел думать, заученно повторяя молитву и прося помощи у Бога.
Глава 11. В ожидании
Лучники Тиландера первым же залпом расстроили ряды нападавших. В обороне незнакомого противника образовалась брешь, куда ворвался Санчо, поддержанный парой десятков своих соплеменников. Боясь, что лучники могут зацепить приемного сына Макса, Тиландер запретил стрельбу из луков, приказывая атаковать в рукопашную. Сотня воинов нового отряда переломила картину боя: противник стал отступать, стараясь не обращаться в паническое бегство. Командовал отрядом врага всадник, лупивший отступающих своим мечом, пытаясь восстановить боевой порядок.
Урр, проследив за взглядом Тиландера, бросил копье: всадника снесло с лошади. "Макс будет гордиться этим великаном", — мысленно одобрил бросок Тиландер. Оставшись без командира, неприятель обратился в паническое бегство. Когда убегающие воины и преследующие их неандертальцы скрылись в лесной чаще, Тиландер свистком дал команду остановиться Русам — они помогли, а дальше дикари сами разберутся. Предстояло ещё понять, против кого они сражались и почему Санчо так ринулся в бой.
Около десятка воинов его отряда получили ранения, в основном легкие. Один из воинов поймал стрелу правой стороной лица: выбив два зуба, та застряла в щеке. Сейчас над ним хлопотали товарищи, извлекая стрелу. Урр находился рядом, а вот Мала нигде не было видно.
— Чертов мальчишка! — в сердцах выругался Тиландер. — Никак не повзрослеет, намучается с ним Макс.
Разглядывая поверженных вражеских воинов, американец обратил внимание на доспехи и одежду. Кто бы ни был этот враг, а одежда была не из шкур — всё сделано из ткани. На ногах у воинов красовалось подобие сандалий с длинными кожаными тесьмами, что завязывались вокруг голени после двух оборотов. Да и доспехи выглядели иначе: сами щиты круглые и небольшие, а на теле — не кираса, а кольчуги, с нашитыми медными и железными пластинами.