Наследница для Чудовища

Что ж, если Эмин настолько уперт я поеду к Громову. Мне не оставили другого выбора. Айхан отомстит за меня им всем и делишки не останутся безнаказанными!

Вздрагиваю и перевожу внимание к порогу.

Этот явился. Дышит под дверью, но не заходит. В ступоре, наверное. Конечно! Он понравился девушке искренне, и она не побоялась признаться. Теперь уже жалею.

На двух пружинках вместо ног я поднимаюсь, трясусь и подхожу к шкафу. Открываю, достаю белую рубашку Эмина. Единственную идеально отутюженную. Невольно смотрю на бирку и охаю. Это очень дорогой бренд и ткань вещи безупречная. Я замечаю черные зауженные брюки такой же марки, приталенный пиджак, ремень.

Много бы челюстей отвисло девичьих, появись Эмин в этом облике. Подношу рубашку к носу, глубоко вдыхаю. И пахнет вкусно, его одеколоном.

Скидываю футболку, снимаю рубашку с плечиков и примеряю на себя, потому что кроме грязного спортивного костюма после пьянки, у меня нет одежды. Зато белья достаточно. Эмин знает толк в расстановке приоритетов. Надеваю трусы. Закатываю до локтей рукава и стоя у большого зеркала начинаю застегивать пуговицы. Задница прикрыта, треть бедра тоже. Я застегиваю пуговицы и узнаю в отражении образ Примадонны. Рубашка широкая, не по размеру.

Решаю позаимствовать еще ремень и на свой риск проколупываю дополнительную дырочку в изысканной коже.

Макияж не делаю, потому что косметики нет. Для Эмина я так красавица, хотя от природы у меня голубые глаза, светлые ресницы с бровями. И не боится ведь, герой. Наспех пальцами продираю волосы, но не расчесываю. Обойдутся.

Набираю воздухом легкие, шлепаю босыми ногами по плитке, осторожно приоткрываю дверь. Эмин, как тигр, тут же переводит на меня взгляд, и хмурится. Осматривает голые коленки.

— Ты так не пойдешь.

— Пойду.

— Сракой светить? Как шельма.

Он решительно движется прямо на меня, заставляя щеки полыхнуть алым. Ладошки моментально потеют, ведь я замечаю в глазах Эмина неподдельное раздражение и огонь. Он укладывает тяжелую ладонь на мое плечо и разворачивает обратно в комнату. Вздыхаю, а в голове простреливает шальная мысль и язык на этот раз подводит.

— Неужели ревнуешь, Эмин?.. — Я бормочу робко, но и этого достаточно, чтобы наемник остановился. Неспроста и мне хочется шлепнуть себя по губам. — Я тебе тоже нравлюсь?

Всё. Теперь стискиваю зубы, чтобы замолчать наверняка. Эмин обхватывает меня, прислоняется грудью к спине и с силой обнимает, заставляя рвано дышать от натиска. Упирается в макушку, с жаром раздувает мои волосы.

— Ты слишком хороша для меня… Якутка…

— О…

— Лучше молчи.

Эмин не желает признаться в откровенной ревности, поэтому действует как Чудовище. Отрывает меня от пола, прижимает к своим ребрам с правой стороны, удерживая одной рукой. Это моветон и критически грубо, ведь он тащит меня словно болонку. Вихрем спускается на первый этаж и лишь у порога отпускает, чтоб обулась. Запрыгиваю в кроссовки, поправляю новый образ, а Эмин наблюдает за мной осуждающе.

— Ты пожалеешь Якутка, что вздумала показаться так перед Громом. Но я не буду тебя отговаривать. Нарабатывай опыт.

— Мне уже терять нечего!

— Посмотрим.

— Посмотрим!

Он усмехается и ключом отпирает двери, будто галантный пропускает вперед. Я выхожу на территорию его дома, темно. Лунный свет очерчивает серый бетон и ограду, а по моей коже ползут колючие мурашки. Так мрачно словно не дом, а заброшенный недострой. Сама толкаю железные ворота и со скрипом распахиваю.

За ними меня ждет припаркованный черный кроссовер. Послушно умещаюсь в салон и зыркаю на Эмина. Я знаю, что путь до проклятой преисподней Громова займет всего несколько минут, но я намерена не тратить их впустую.

Наемник заводит мотор и выруливает на дорогу. Нервно перебираю пальцами на руках, облизываю губы, как на вертеле подпрыгиваю, пищу:

— У тебя когда-нибудь была девушка?!

— Нет.

Эмин улыбается только уголками губ и крепко сжимает руль, на меня не смотрит. Вот это новости, и я решаю сунуть нос, куда не просят еще навязчивей.

— Вообще-вообще?

— Я много переебал баб, если ты об этом. Ничего большего.

Морщусь, а вдалеке уже показываются вражеские владения.

— Фу, Эмин, как грубо…

А он лишь прибавляет скорости, будто желает поскорее сдать меня лидеру.

— Приехали.

— Может, ну его? Лучше займемся… эм… Этим.

— Давай без финтов, Якутка. Поверь, мы обязательно “займемся Этим” и раком и сверху. Позже. Если тебе так понравилось кончать со мной.

— Хам!

Терплю поражение, стучу кулаком об подлокотник, забываюсь от его пошлых словечек, и сама вылетаю из машины. Медленно и бесшумно крадусь подле капота, а перед глазами разъеденные ржавчиной врата в преисподнюю. Над ними высокий фонарь с лампой и рой мотыльков, падких на свет. Только нагоняют жути.

Эмин хлопает дверцей и со всей своей могущественной статью подходит ко мне, берет холодную скользкую ладошку в горячую руку, сдавливает, проводя пальцем по тыльной стороне.

— Успокойся и не пизди Грому, а честно отвечай на вопросы.

Закусываю губу и покорно киваю. Дрожу и снова теряю настрой победительницы. Я одна в окружении диких мужланов. Даже Эмину не могу доверять стопроцентно.

Мы двигаемся во двор Громова, и я уже начинаю жалеть, что вырядилась в рубашку. Безымянные наемники как похотливые собаки сразу впиваются в меня глазами. У них страшные потрепанные морды. А глаза злющие, переполненные развратом. Но я все еще рядом с их военачальником, поэтому они не могут ко мне приблизиться.

Мы идем по асфальтовой дорожке и наши шаги эхом разлетаются по пространству. Я замечаю шевеление слева и поворачиваю голову. При свете уличных фонарей я вижу стройную женщину, ухоженную, но она не Вероника Сергеевна, а гораздо старше. Элегантная, но странная женщина достает из тазика мокрую тряпку.

— Эмин, кто она?

— Теща Грома.

Ужас… Бедная. Иметь такого зятя, как Гром хуже смерти. Да еще живет в его особняке и совершает удивительные для меня действа.

— А зачем она белье на веревку развешивает? Ночью. На улице. И нюхает…

— Магдалена своеобразная.

Пожимает плечами. На ступенях отпускает мою ладонь и прикасается к спине.

— Идем в дом.

Распахивает передо мной дверь.

Как на погибель шагаю внутрь дома, щурюсь от яркого света и замираю. Слишком часто стала замирать, но по-другому не получается. Я узнаю просторную гостиную, совмещенную с холлом и те самые диваны буквой П, а посередине столик.

Вижу Громова по-домашнему в черном халате, что развалился на центральном диване и внимательно изучает какие-то листы. А рядом с ним, на полу, на крохотных коленочках сидит малышка. Кошмар!