Наследница огня

Манона моргнула, не позволяя себе выказать большее удивление. Если крошанки сумели сюда проникнуть и шпионили за ними… Бабушкины ногти оцарапали ей вторую щеку.

– Вот что, Манона. Завтра ты совершишь перелет между Северным Клыком и Омагой. Мне все равно, уцелеешь ты или разобьешься на дне Ферианской впадины. Но если уцелеешь, молись Тьме о победе в играх. Если ты не победишь…

Бабушкин ноготь чиркнул по горлу Маноны. Опять до крови.

Ее предупредили.

* * *

Сегодня зрителей было намного больше. Пришли все, кто захотел. Аброхаса оседлали. Каменное ущелье освещалось факелами. Впереди чернел выход на внешнюю узкую площадку, откуда дракон Маноны и должен был совершить перелет. Астерина и Соррель стояли возле своих драконов, но в седла не садились. До верховной ведьмы дошли слухи, что обе собирались подстраховать ее внучку и в случае чего спасти. Она под угрозой смерти запретила помогать Маноне. Пусть внучка сполна расплачивается за свою глупость и упрямство.

Ведьмы на зрительской площадке галдели, обсуждая шансы Аброхаса. Предводительницы кланов и наследницы собрались на другой площадке, где не было больше никого. Манона бросила взгляд на Астерину и Соррель. Обе стояли с каменными лицами, но она чувствовала их напряжение.

– Отойдите к стенам, чтобы Аброхас не напугал ваших драконов.

Ведьмы угрюмо кивнули.

После той истории с Искарой и ее «вразумлением» Аброхаса Манона пыталась взять его уговорами, а не принуждением. Они летали каждый день, и ни разу заплаты из паучьего шелка не подвели. Но Ферианская впадина отличалась особым коварством. И ветры там не всегда благоприятствовали подъему. Если заплаты на крыльях порвутся, Аброхас обречен.

– Манона, мы ждем! – крикнула бабушка, указывая на темнеющий выход. – Не торопись, но и не растягивай это зрелище на всю ночь.

Раздался смех. Смеялись Желтоногие, Черноклювые… все. Однако Манона заметила, что Петара даже не улыбнулась. И никто из Тринадцати, собравшись в тесный кружок, тоже не позволил себе улыбок.

Манона повернулась к Аброхасу, заглянула в драконьи глаза и натянула поводья:

– Давай!

Аброхас не двинулся с места. Он не был напуган, как в прошлый раз. Дракон медленно поднял голову, взглянул туда, где стояла бабушка Маноны, и негромко, предостерегающе зарычал. Это была неприкрытая угроза.

Маноне следовало бы отчитать его за такое неуважение. Но получалось, Аброхас понимал все, что происходило в яме и на площадках… Уму непостижимо.

– А время идет! – крикнула бабушка, не обращая внимание ни на дракона, ни на бурлящую ярость в его глазах.

Соррель с Астериной переглянулись. Рука Астерины будто сама собой потянулась к эфесу меча. Она не собиралась калечить Аброхаса… Все ведьмы отряда Тринадцати как бы невзначай потянулись к оружию. Если верховная ведьма Черноклювых решит пожертвовать внучкой и драконом, отряду Маноны придется с боем выбираться отсюда. Для них рев Аброхаса прозвучал как вызов. Дракон провел невидимую черту.

Как сказала ее бабушка, они рождались без сердец. Так им всегда говорили. Послушание, дисциплина, беспощадность – три главных принципа, на которых строилась их жизнь.

Глаза Астерины ярко сверкали. Ярче обычного. Она кивнула Маноне. Манону вдруг обдало знакомым ощущением. Нечто подобное уже было, когда Искара ударила Аброхаса. Ощущение не переводилось в слова. Больше всего оно было похоже на ослепительную вспышку.

Манона отвернула морду Аброхаса в сторону. Нечего ему смотреть на бабушку.

– Всего один раз, – шепнула она. – Тебе нужно всего один раз прыгнуть в эту дурацкую впадину и взлететь. И только. Слышишь, Аброхас? Один раз, и они навсегда заткнутся.

Откуда-то снизу, сквозь каменную толщу донесся звук. Удары массивных лап и лязг цепей. Манона знала, что драконы служили смертным еще и тягловыми животными. Они таскали грузы, крутили колеса и таким образом тоже участвовали в военных приготовлениях адарланского короля. Звук, который она слышала сейчас, напоминал хлопанье крыльев. Или биение сердца.

Звук стал громче, словно драконы в каменных ямах знали о происходящем. Звук достиг пещеры, и вот уже Астерина принялась бить по своему щиту. Потом Соррель. Еще через мгновение Манону и Аброхаса приветствовали все ведьмы отряда Тринадцати.

– Ты слышишь? Это в твою честь.

На мгновение Маноне показалось, что сама гора обрела призрачные крылья и тоже ударяла ими по каменным толщам. Если они разобьются насмерть… что ж, во всяком случае, она будет не одна. А это уже не так страшно.

– Ты дракон отряда Тринадцати, – сказала она Аброхасу. – Отныне и пока Тьма нас не поглотит. Ты мой, а я твоя. Покажем им это.

Аброхас дыхнул ей в ладони, будто давая понять, что он все это и так знает, а потому незачем напрасно тратить время. Манона улыбнулась ему одними губами. Аброхас еще раз с вызовом посмотрел на ее бабушку. Затем припал на задние лапы, позволяя Маноне забраться в седло.

В седле расстояние до обрыва показалось Маноне намного короче. Ничего, ему хватит для разбега. Манона глушила в себе все мысли о неудаче. Она втянула железные зубы, чтобы в полете не повредить губу. Надвинула обруч с прозрачной тканью, защищающей глаза. Паучий шелк обязательно выдержит. Должен выдержать, поскольку… поскольку ничего легче и прочнее паучьего шелка не существовало.

– Полетели, Аброхас. – Манона слегка пришпорила дракона.

Темной звездой Аброхас рванулся вперед, унося на себе Манону. Каждый его шаг был созвучен с ударами, доносящимися снизу, где были заперты обреченные драконы. Аброхас был счастливее их. Он мог летать. Раскрыв крылья, он несколько раз чиркнул ими по камню, набирая скорость. От былых страхов не осталось и следа. Он несся вперед. Только вперед.

А звуки, сопровождавшие Манону и Аброхаса, не смолкали. Хлопали не только ведьмы отряда Тринадцати. Хлопали все шабаши Черноклювых. Хлопала наследница Синекровных, ударяя мечом по кинжалу. Другие Синекровные последовали ее примеру. Вся гора дрожала от этих могучих ритмичных звуков.

Аброхас продолжал набирать скорость. Манона вцепилась в поводья. Пасть пещеры была совсем близко. Аброхас сложил крылья, отчего его тело подпрыгнуло. Он перемахнул через невысокий уступ и рухнул вниз, неся на себе Манону.

Молнией мелькнув в лунном небе, он полетел ко дну Ферианской впадины.

Манона привстала в седле, отчего ее коса выбилась из плаща и быстро расплелась. Волосы хлестали ее по щекам. Она не понимала, откуда у нее слезы. Наверное, оттого, что кончики волос зацепились за плащ. Аброхас продолжал падать. Крылья оставались плотно сложенными, а хвост стоял почти вертикально, словно громадная корабельная мачта.