Наследница огня

Пусть у них нет будущего. Нет даже надежд на будущее. Но в настоящем, глядя на него, до сих ошеломленного ее странным поведением, ей захотелось стать глупой и необузданной. Захотелось немного счастья для себя.

Завтра ее жизнь может пойти прахом. Завтра она может потерять все, чего с таким трудом добилась, но она должна хоть раз открыто сказать о своих чувствах. Пусть ненадолго, но стать женщиной того, о ком она давно мечтала и кого хотела.

Принц не двигался. Он продолжал смотреть на нее, не зная, как быть дальше. И тогда Сорша схватила его за отвороты камзола, притянула к себе и принялась неистово целовать.

* * *

До назначенной встречи оставались считаные минуты. Все эти дни Шаол только и думал о встрече с мятежниками. Эдиону не сразу удалось переломить упрямство Рена и Муртага. Их обоих не покидала настороженность: а вдруг Шаол – ловкий шпион короля? Из-за этого встречу пришлось отложить еще на пару дней. В задачу Эдиона входило подыскать безопасное место, где они вчетвером могли бы спокойно поговорить. Генерал и капитан покидали замок порознь. Шаолу было ненавистно врать гвардейцам о том, куда он собрался. Все понимающе улыбались, желая ему хорошенько поразвлечься. Людям, привыкшим ему доверять, и в голову не могло прийти, что в действительности их командир отправляется на встречу с заклятыми врагами короля.

Шаол отмахивался от этих мыслей, как от назойливых мух. Встретиться договорились на обшарпанном постоялом дворе, до которого было рукой подать. Шаол свернул в темный переулок. Под его плащом с глубоким капюшоном скрывался целый арсенал. Обычно он не брал с собой столько оружия. Шаол не понимал, почему так волнуется. Ему не хватало воздуха. С другого конца переулка раздался условный свист. Шаол ответил. Из речного тумана вышел Эдион. Его лицо скрывал не менее глубокий капюшон.

Генерал явился без меча Оринфа, но своим арсеналом переплюнул Шаола. С таким количеством кинжалов и метательных ножей можно было, посмеиваясь, пройти весь ад и вернуться обратно.

В трущобах сегодня было подозрительно тихо. Это ему не нравилось. Шаол не боялся нападения. Трущобный сброд хорошо знал, кого нужно обходить стороной. Но кривые темные улочки могли преподнести любую неожиданность. Бедность и отчаяние нередко доводили людей до крайности, превращая в бешеных псов.

– Где остальные? – негромко спросил Шаол.

– Остынь, капитан. – Эдион привалился к полуразрушенной кирпичной стене. – Скоро будут.

– Я и так ждал слишком долго.

– А что ты так торопишься? – растягивая слова, спросил Эдион, глаза которого обшаривали переулок.

– Через пару месяцев я буду вынужден вернуться в Аньель.

Капюшон мешал ему увидеть глаза Эдиона, но чувствовалось: генерал внимательно смотрит на него.

– Отложи поездку. Скажи, что дела не пускают. Ты же не обязан объяснять каждый свой шаг.

– Я дал обещание. И так с трудом выговорил себе это время. Но я хочу до отъезда… помочь принцу.

Генерал повернулся к нему:

– Я слышал о твоей размолвке с отцом. Что изменилось?

Шаолу сейчас было бы проще соврать, но он сказал правду:

– Мой отец пользуется большим влиянием при дворе. К нему прислушиваются, в том числе и на заседаниях королевского совета.

Эдион негромко засмеялся:

– Я не раз схлестывался с твоим папочкой на военных советах.

Шаол бы дорого дал, чтобы взглянуть на такое зрелище, однако сейчас ему было не до улыбок.

– Это был единственный способ убедить короля отправить ее в Вендалин.

Он вкратце объяснил генералу все обстоятельства взаимной договоренности с отцом. Выслушав Шаола, Эдион шумно выдохнул и покачал головой:

– Ну и ну! Я думал, в Адарлане давно забыли, что такое слово чести.

Должно быть, это следовало понимать как большой комплимент.

– А как ваш отец? – спросил Шаол, чтобы только увести разговор от темы, которая и сейчас причиняла боль. – Насколько я знаю, ваша мать приходилась Селене родственницей. Но мне ничего не известно о вашей отцовской линии.

– Самое забавное, мне тоже ничего не известно. Мать никогда не рассказывала мне об отце. Даже на смертном одре, – сухо добавил Эдион. – То ли стыдилась, то ли не помнила. А может, хотела меня уберечь. Потом меня привезли сюда, и этот вопрос перестал меня занимать. Но, по-моему, лучше вообще расти без отца, чем с таким отцом, как твой.

Шаол усмехнулся и уже собрался задать Эдиону новый вопрос, как с другого конца переулка послышались шаги и хриплое дыхание.

В руках Эдиона мгновенно появились метательные ножи. Шаол выхватил меч – не свой, а неприметный меч караульного, позаимствованный в казарменном арсенале.

Вскоре они увидели человека. Он брел, одной рукой зажимая живот. Подойдя к стене пустующего дома, человек остановился, держась за кирпичный выступ. Эдион быстро убрал ножи.

– Рен? – удивленно воскликнул генерал и поспешил к нему.

При свете луны Шаолу было хорошо видно темное блестящее пятно на плаще Рена. Кровь.

– Где Муртаг? – спросил Эдион, просовывая руку под плечо Рена.

– В безопасности.

Рен тяжело дышал. Лицо его было совершенно бледным. Шаол вглядывался в темноту, из которой появился раненый.

– За нами увязались. Мы попытались оторваться. – Рен поморщился от боли. – Остальное… сами видите.

– Сколько их было? – тихо спросил Эдион, хотя Шаол кожей чувствовал бурлящую ярость генерала.

– Восемь, – жмурясь от боли, прошептал Рен. – Двоих уложил, трое меня окружили. Я оторвался… по переулкам… но они все равно притащатся сюда.

Значит, шестеро. Если никто из них не ранен, то скоро жди гостей. Шаол осмотрел камни за спиной Рена. Ранен в живот, но рана вряд ли глубокая, если сумел не оставить за собой кровавый след. И все же с ранами в живот шутки плохи. Если задеты внутренности, дело может плохо кончиться.

Эдион застыл, вслушиваясь в темноту. Он слышал то, что было недоступно слуху Шаола.

– Возьми его, – бросил генерал Шаолу, передавая скрючившегося Рена.

Сам он впился глазами в конец переулка.

– В десяти шагах отсюда – три большие бочки, – с ледяным спокойствием продолжал генерал. – Спрячьтесь там и чтобы ни гугу.

Шаол не спорил. Он молча затащил Рена за громадные бочки и опустил на землю. Рен стискивал зубы, чтобы не стонать. В маленький просвет между бочками Шаолу был виден переулок и шестеро, двигавшихся почти плечом к плечу. Все были в темных плащах.