Наследница всех капиталов

— Да, — устало упав на стул, вздохнула я. — Вот только ее проблем нам сейчас и не хватало! Где ее теперь искать вместе с ее новым ухажером? Не обращаться же за помощью к Здоренко. И ведь додумалась — даже имени своего купидона нам не оставила, — и я снова вздохнула.

Кряжимский поинтересовался, что сумели разузнать мы. Пришлось оставить мысли о Маринке на потом и начать пересказывать Сергею Ивановичу все, что нам стало известно. Кряжимский внимательно выслушал мой рассказ, ни разу не перебив, а когда я закончила, произнес:

— Такое ощущение, что возле Курдова вьется клубок тайн. На него обозлена мать бывшей жены, он зачем-то пытается вернуть себе маленькую дочь, которая раньше ему была совершенно не нужна, его кто-то шантажирует… Явно, что мы чего-то не знаем.

— Надеюсь, это ненадолго, — вспомнив об установленных в квартире Курдова «жучках», сказала я. — Как только Александр вернется, Виктор сразу начнет прослушивать его телефон и разговоры, происходящие в квартире. Кстати, он, наверное, уже поехал к дому, — заметив, что Виктор отсутствует, произнесла я. Затем посмотрела на Ромку и спросила: — Виктор уехал?

— Да. Сказал, что вечером приедет к вам домой, — ответил Ромка, чем-то шурша на кофейном столике.

— Это хорошо, — заметила я, а после минутной паузы добавила: — Пожалуй, и нам нечего тут больше делать. Надо разъезжаться по домам, время-то уже давно не рабочее.

— А как же Маринка? — повернулся ко мне Ромка. — Мы что, ее искать не будем?

— Знали бы где, может, и поискали бы, — буркнула в ответ я, но тут же умерила свое недовольство Маринкиным поведением и продолжила: — Завтра с утра этим и займемся. Не по ночам же город прочесывать. А сегодня все заночуем у меня. Тем более что туда же приедет и Виктор, если что-то интересное станет известно. К тому же и Широкова может еще объявиться, — с надеждой вздохнула я и, поднявшись, взяла свою сумочку.

Глава 6

Как мы добрались до дома, поели и легли спать, я практически не помнила, потому что сильно устала. Проснулась же я тогда, когда в дверь зазвонили. Не сразу поняв, кого это принесло в такую рань — на часах было около трех ночи, — я кое-как заставила себя встать с постели и заторопилась к двери.

Сначала я подумала, что вернулся со своего дежурства возле дома Курдова Виктор. Однако звонок практически не утихал, а Виктор никогда так не звонил. Я не стала спешить открывать дверь, а, приоткрыв задвижку глазка, выглянула на лестничную площадку, стараясь понять, кто же это ко мне ломится. Как назло, на лестнице было темно, а потому различить что-либо не представлялось возможным. Я стояла в нерешительности: открывать дверь или же все-таки нет? Вдруг там какие-нибудь бандиты, а Виктора ведь еще до сих пор нет. Что могут сделать слабая женщина, пожилой человек и совсем еще мальчишка? Конечно, ничего, а значит, лучше сделать вид, что дома никого нет — глядишь, позвонят-позвонят и уйдут. А если что-то срочное, то придут завтра утром.

Приняв такое решение, я хотела уже вернуться назад в теплую, мягкую постель, но тут резко щелкнул выключатель, и в коридоре зажегся свет. Я немного испуганно обернулась и увидела в дверном проеме Кряжимского и Ромку с совершенно заспанными лицами. Последний закутался в простыню, которой укрывался.

— Что тут происходит, Ольга Юрьевна? — протирая свои очки краем цветной пижамы, спросил Сергей Иванович. — Кого там в такое время принесло?

— Если бы я знала… — развела руками я. — Какой-то тип не переставая жмет на звонок и, наверное, уже полдома перебудил. Я сначала подумала, что это Виктор вернулся, но потом поняла, что не в его характере так рваться в квартиру. Нет, это явно не он, а кто, я не знаю — на лестнице лампочки все повыкручивали или разбили, поэтому ничего не видно.

— А может, спросить? — осторожно подал идею Ромка. — Вдруг это кто знакомый.

— Попробовать, пожалуй, можно, — согласилась я и, прижав ухо к двери, громко выкрикнула: — Кто там?

— Кто, кто… Дед пихто! — раздался в ответ до боли знакомый голос. — Вы откроете мне сегодня или нет? Я уже битый час тут звонок насилую.

— Так это же Маринка! — радостно подпрыгнул на месте Ромка, первым сообразив, кто торчит на лестничной площадке. — Открывайте скорее, Ольга Юрьевна.

Теперь уже и я догадалась, кому принадлежит этот язвительный голосок, и торопливо принялась открывать все замки. Вскоре я распахнула дверь перед нашей пропавшей почти на два дня коллегой и… замерла на пороге с открытым ртом. Не менее меня удивились и Кряжимский с Ромкой, так как они в то же мгновение притихли. И было на что так среагировать. Широкова, которая, казалось, уже ничем особенным нас удивить не могла, стояла сейчас перед нами в совершенно ошеломляющем виде.

Во-первых, волосы ее были профессионально уложены в очень оригинальную прическу, правда, несколько растрепанную. Макияж фактически отсутствовал, а одну щеку украшала небольшая царапина. Что касается одежды, то она сейчас совершенно потеряла цвет от грязи и походила скорее на лохмотья нищего, нежели на какое-то светское платье или костюм. Маринка стояла босиком, а туфли держала в руках, несмотря на то что порядком замерзла и то и дело перепрыгивала с ноги на ногу.

Зрелище, надо сказать, было из ряда вон выходящее. Мы даже сказать ничего не могли, настолько она нас ошарашила. Сама же Широкова, не обращая никакого внимания на нашу реакцию, буквально пулей влетела в квартиру, едва не сбив меня с ног, и без лишних слов умчалась в кухню. Только оправившись от шока, я поспешила закрыть дверь и последовала за ней. Остальные так же торопливо поспешили в самое теплое и уютное место моей квартиры.

Оказавшись в кухне, мы снова замерли, на этот раз прямо в дверях, и с открытыми ртами стали наблюдать за тем, как Маринка, как снег нам на голову свалившаяся, за обе щеки, без вилки, прямо руками, словно она выросла в джунглях, уплетает остывшее картофельное пюре, заедает его кильками из банки, даже не удосуживаясь их очистить. У меня просто не было слов, чтобы выразить свое недоумение, вызванное Маринкиным поведением, а потому я просто стояла и глупо хлопала ресницами. Не подавал признаков жизни и Кряжимский, и только Ромка, несколько минут потаращившись на свою любимую коллегу, принялся от души хохотать.

— Ну что ты ржешь-то теперь, как лошадь? — не переставая жевать, пробурчала Широкова. — Что, ни разу не видел, как люди едят?

— Чтобы так — не видел, — не переставая смеяться, откликнулся наш курьер и тут же сделал Маринке «комплимент»: — Ты похожа на свинью, которую недели две не кормили, а потом бросили ей ведро помоев. Один в один.

— Знаешь что… — разозлилась на его слова Маринка и даже отложила в сторону взятый в руку батон. — Посмотрела бы я, на кого был бы похож ты, если бы тебя два дня одними сухарями кормили. У меня, между прочим, желудок уже как у котенка стал, с наперсток.

— А почему тебя сухарями кормили, Мариночка? — наконец совладал со своим голосом Кряжимский. — Или твой кавалер тобой недоволен был, потому и на сухой паек посадил?

— Издеваетесь… — скривившись, откликнулась Широкова. — Издевайтесь, издевайтесь, я вам это потом припомню. Меня, видите ли, похитили, в каком-то вонючем сарае держали, а им хоть бы что! Спят тут и даже не ищут. Теперь понятно, какие вы мне друзья. Только и знаете, что о чужих заботиться да их проблемы решать, а если у своих что-то стрясется, так все и врассыпную.

— Ну-ну, — остановила я Широкову, — ты подожди-ка всех осуждать. Сама хороша: слиняла с работы и никому даже не сказала, куда да с кем. И где мы, по-твоему, искать тебя должны были, не зная ни имени, ни фамилии очередного твоего возлюбленного? Или, может, мы твои мысли читать должны и каждый раз догадываться, что ты вновь куда-то влипла?

— А почему нет? — удивленно вскинулась Маринка. — Сердце-то у вас у каждого есть, могли бы и посочувствовать мне. И потом, вы ведь не первый день на детективном поприще промышляете, неужели нельзя было выяснить, где я нахожусь?