Наследница. Страж моего сердца

– Хорошо, если тут нет других собак кроме нашего.

– Вроде бы нет.

Мы подошли к окну, но через него ничего не было видно: в доме не горел свет.

– Жаль, нет фонарика, — Пати приложила руку ко лбу и пыталась-таки всмотреться в окно.

Я взглянула на свои ладони — ничего не увидела, но чувствовала в них тепло. Дома так было, но я не связывала это с чем-то определенным. Мы стояли и смотрели друг на друга, в надежде, что кому-то придет идея, как заглянуть в дом. Потом вновь послышался детский плач.

– Точно так же плакала моя девочка, когда плохо спала. Если бы это было возможным, я бы решила, что это дочка. Громко же плачет, чего мамаша не встает успокоить?

Мы втроем, вместе с Пиппо, прислонились к окну. Свет не зажигается, а ребенок продолжает плакать. Ждать долго не пришлось: совсем скоро к нам сзади кто-то подошел, вежливо кашлянул и задал вопрос:

– Дамы, могу вам чем-то помочь?

Мы подскочили на месте, Пиппо вывалился с рук Патриции. Оглянулись: перед нами стоял мужчина в темно-синей пижаме. У него были черные, как смоль волосы и гладко выбритое лицо. Хотя черт лица я не смогла хорошо разобрать, было достаточно темно.

– Синьор, — Пати завела разговор, - мы гуляли с песиком, — подняла Пиппо и поднесла к его лицу, - услышали плач ребенка и…

– Перелезли через забор и всматриваетесь в окна?

– Ну, примерно, так и было да.

Пати улыбнулась, а я не могла понять, почему у меня чуть ли не горят ладони.

– Мне вызвать полицию или это у вас одиночное нашествие?

– Одиночное, — Пати улыбнулась и припрятала Пиппо под мышку, - честное слово, больше так не будем.

– Ну, хорошо. А вы синьорита, чего молчите? — уставился на меня, как удав.

– Согласна с подругой, — мы переглянулись. Я чувствовала себя, как на допросе, а он изучал нас пытливым взглядом.

– Ладно, ступайте.

И рукой нам указал на забор, откуда мы перелезли.

– Лучше через ворота, — Пати стала пробираться вдоль стены дома в сторону ворот, я следовала за ней. Пиппо начал рычать, но Пати закрыла ему мордочку рукой.

– Прощайте, синьор, — она растягивала каждое слово, давая понять, что ей не нравится такое обращение.

Он демонстративно помахал рукой, и как только мы вышли за ворота — громко их захлопнул.

– Кретин!

– Тихо, он же может услышать, — я говорила шепотом.

– Да я надеюсь, что услышит! — сказала она, нисколько не сбавив громкости.

– Я, между прочим, не глухой, — послышалось из-за ворот, а после раздался стук входной двери дома.

– Ушел. Каков наглец, а? Нет, ты слышала его?

– Да, — мне казалось, что он все-таки может услышать нас.

– Пошли отсюда, Мийка! Понаедут же всякие. Мышке скажу, чтобы с него тройную… четвертную плату взяли, если к ним обратится.

Мы уже отошли от дома, как вдруг Пиппо вырвался с рук и побежал.

– Стой!

Рванули за ним, а он несся куда-то дальше вниз по улицам. Так быстро я еще не бегала. Песик бежал, совершенно не обращая внимания на наши возгласы и просьбы остановиться. Потом он выскочил на дорогу, Пати пробежала за ним, а последнее, что помню я — это яркий свет и протяжный металлический звук.

Глава 19

Очнулась я от яркого света, который светил прямо в глаза: солнце заливало все вокруг. Присмотрелась получше — это был сад с большими деревьями и красочными цветами: белые, фиолетовые, желтые… Я даже смогла различить пение птиц.

– Миана!

Услышала знакомый и долгожданный голос:

– Дмитрий! — кинулась ему на шею и начала целовать.
– Ты все-таки решил вернуться, не оставил меня. Спасибо, спасибо!

Он обнимал меня, а потом отстранился:

– Извини, что так вышло, но это был единственный способ увидеться с тобой.

Посмотрел на меня, как-то странно и в моей голове замелькали предшествующие события: Пиппо вырывается из рук, перебегает дорогу, я слышу скрежет металла и вижу два ярких огня несущихся на меня с огромной скоростью… Сердце начало бешено колотиться:

– Я умерла?

– Ты — нет.

– А ты? — я погладила рукой его щеку: теплая, слегка небритая и такая родная.

– У меня есть время, чтобы рассказать тебе все.

Взял меня за руку и повел к стоящей неподалеку скамейке. Мы сели, он долго смотрел на меня, а потом взял мои руки, поднес к губам и поцеловал:

– Ты должна пообещать мне кое-что?

– Что именно?

– Вопросом на вопрос? Обещай!

– Хорошо, обещаю.

– Пообещай, что будешь счастлива, — поправил прядь моих волос.

– Обещаю! Мы будем с тобой счастливы.

– Без меня.

Я высвободила свои руки и взяла в ладони его лицо:

– Без тебя не буду. Я хочу быть с тобой.

– Не получится. Я бы мог тебе всего этого не рассказывать и дать событиям вновь закольцеваться, но, наверное, я устал бегать по этому кругу, где призом является всего три недели с любимым человеком.

– Я тебя не понимаю.

– Помнишь, я рассказывал тебе, что Калистен в детстве открыл в себе способности управлять временем?

– Помню, — взяла руку и зажала в своих ладонях: хочу как можно ближе чувствовать его.

– Хорошо. В тот день, когда приемные родители привели его обратно в лес, возник я и Лорд. Нас приютил Зеокс и все это время мы жили под его покровительством.

– Но Зеокс говорил, что Красный Лорд плохой человек.

– Красный Лорд может быть, но не Калистен. Калистнен на самом деле не обычный человек. Рэдиния вообще богата на удивительные истории любви. Мать Калистена была обычной женщиной, очень красивой — ее добивался сам король. Ее звали Амальфия. Но она не любила его, единственным ее возлюбленным был Сангриус — Красный Дракон, тот, что является потомком Великого.

Я была изумлена услышанным. Конечно же, я знала легенды о храбром Сангриусе, который защищал Рэдинию:

– Неужели мой отец… это тот самый коварный человек.

– Нет, но вот, тот, кому принадлежал трон до него — Турай, именно, он. Он неистово ревновал Амальфию к Дракону, не мог понять, как женщина может влюбиться в иное существо, чем она сама. У них родился Калистен — наполовину человек, наполовину дракон. Выглядел он, как человек, но обладал даром Красного Дракона. Король приказал убить непокорившуюся ему женщину — так и случилось. Сангриус был безутешен и попытался уничтожить королевство и приближеных к нему людей — почти половину страны. Но Великий Дракон не позволил этого: сердце несчастного влюбленного застыло камнем с колоссальной силой внутри.