Наследница. Страж моего сердца

– Ну все, Мийка, теперь Пати Гатти в гневе! Пса они моего съели!

Пошла к входной двери и начала барабанить по ней ладонью. На этот раз ребенок не заплакал, но свет в доме зажегся. На порог вышла старушка:

– Чего вам?

– Ваша собака напугала нашего пса или того хуже — съела!

– У меня нет собак.

Отчеканила старушка и поспешила закрыть дверь.

– Но наш пес пропал на территории вашего дома.

– Мне откуда знать, где ваш несносный пес. Еще ему нянькой не хватало быть, ищите сами. И уходите, я спать хочу.

Захлопнула перед нами дверь.

– Ну, замечательно… пса нет. Куда мог подеваться?

Я стояла и пожимала плечами, все же пытаясь высмотреть Пиппо среди кустарников. В доме погас свет и тут же опять загорелся.

– Она чует, что мы не ушли? Сама, как большой странный пес! Мийка, выглядишь плохо. Болит голова, да?

– Немного, — я и, правда, чувствовал себя неважно. Хотя удалось поспать, но события дня выбивали их колеи.

– Пошли домой. Может, Пиппо уже там, а мы его тут ищем, — Пати обняла меня за плечи и мы направились в сторону ворот.

– А вам пес очень нужен?

Обернулись: старушка стояла у распахнутой двери в дом.

– Нужен, конечно! — Пати сделала несколько шагов навстречу.

– Так и знала…

Хлопнула дверью, мы переглянулись. Через пару секунд раздался плач, потом снова затих. Так повторилось несколько раз, и плач окончательно смолк. Дверь дома вновь распахнулась и старушка жестом позвала внутрь. Дом был просторный и красиво обставленный. Прошли по коридору и поднялись на второй этаж. Старушка открыла дверь комнаты, в которой были персиковые стены и много-много плюшевых игрушек. В самом углу возле окна к нам спиной сидела белокурая девочка, лет трех-четырех, и видно было, как двигается ее ручка. Я подошла ближе и увидела на ее коленях черного песика, свернувшегося клубком. Обернулась на Пати и заметила, как она смотрит на ребенка широко открытыми глазами и словно застыла на месте.

– Эва? — я чуть слышно произнесла имя, и малышка на меня обернулась.

– Девочка моя! — Пати кинулась к ней, девчушка даже не успела оглянуться, как она прижала ее к себе и начала целовать в голову.
– Эва, детка! Как же я по тебе скучала.

– Мама, — девочка развернулась и крепко обняла за шею.

Пиппо подошел ко мне и сел. Старушка смотрела на маму с дочкой, и мне даже показалось, что у нас одновременно покатились слезы:

– Я и подумать не могла, что ее мать так близко.

– Как она у вас оказалась? — Пати продолжала держать девочку в объятиях и повернулась к нам. Девчушка довольно улыбалась и смеялась от очередного звонкого поцелуя.

– Сын попросил посидеть с ней. Хоть она ему внучка не родная, но он ее любит.

– Сын?

– Игнасито, — старушка сказала это так, будто мы должны его знать.

– А где ее отец? — глаза Пати стали беспокойными, она прижала девочку еще ближе, и та заплакала.
– Спинка до сих пор болит, да милая?

– Дя, — девчушка закивала головой в знак согласия.

– Моя маленькая! Мама тебя больше в обиду не даст. Я ее забираю с собой!

– В каком смысле «с собой»? Вам ее никто не отдаст.

– Я ее мать.

– Вижу вас впервые, — возмущалась старушка.
– Пса забирайте, а девочку я вам не отдам.

– Но вы же сами недавно сказали «подумать не могла, что ее мать так близко», значит, вы знаете Патрицию?!

Посмотрела на меня недобрым взглядом:

– Ну, хорошо, хорошо! Я вас узнала, когда на свету увидела. И малышка вас знает. Это все Дмитрий…, — мое сердце бешено заколотилось, когда услышала его имя, - привез вашу фотографию, и Эда убедил, чтобы девчушка знала свою маму.

Пати зажмурилась и подняла голову, будто мысленно проговаривала ему благодарность.

– Прошу вас, отдайте мне дочку. Или вы Эдуарда боитесь? Понимаю, он бывает очень скверным.

– Этого прохвоста я не боюсь, но ребенку нужен должный уход. Тут у нее кроватка специальная и мази. А со вчерашнего дня температурит, даже врача вызывала.

Теперь я поняла, почему мы встретили здесь Алессандро, он приезжал к девочке.

– Тогда я останусь с ней. Не уйду без нее и не оставлю больше.

– Право ваше Патриция, вы мать и я уважаю решение.

– Когда Эдуард вернется? — Пати гладила малышку по спине и та начала засыпать на ее руках.

– Через пару дней. Игнасито попросил помочь с продажей дома в Венеции. Должен был вернуться раньше, но задержался.

– Он переезжает сюда, — меня охватил гнев, когда вспомнила жестокость по отношению к себе и усмешку по поводу Дмитрия. Больше я не чувствую к нему ничего. Наверное… Только бы не чувствовала, когда он будет рядом.

– Нет, но ему нужно быть здесь неопределенное время по рабочим вопросам, как он сказал. Поэтому мы с девочкой в этом месте, и ждем его. Он дочку надолго не оставляет. Что тут скажешь — родная кровь.

– Родная кровь?! Конечно же! Патриция мне нужно срочно ехать в Венецию к Эдуарду.

– Мийка, зачем? — она сидела и укачивала малышку — это так мило, но придется нарушить идиллию.

– Он может спасти Лорда. Возможно, у них одинаковая кровь.

– А вы кто будете ему?

Старушка посмотрела на меня, как-то очень подозрительно.

– Я Мия… Миана, его знакомая.

– Хороша знакомая. Чего же вы с ним не живете после свадьбы, Мия Алмазова?

– Он вынудил меня жениться. Силой заставил подписать брачный договор. Я за него не выходила замуж. И с удовольствием расторгну договор! — и с Лордом тоже.

– Ну и слава богу. Ненадежная вы, знаю, что якшались с его братом.

– Я любила… люблю его брата!

– Это тоже хорошо. Эд не плохой, но уж слишком задиристый и жаждущий прославится. Не знаю уж, кто его родители были, но сыновья у них словно две противоположности.

– А вы знали его родителей?

– Нет. Игнасито и Виттория взяли мальчика из детдома. Второго им не отдали, потому что его то забирали приемные родители, то вновь возвращали в приют. На тот момент он, вроде как, был у какой-то пары. Чего его возвращали, ума не приложу: он хороший мальчик.

– Он замечательный! — на глазах выступили слезы. Что же я буду делать без тебя здесь?

– Мийка, не плачь! Мы найдем Димку, вот увидишь.

– А, что Дмитрий вновь исчез?

– Он делал это часто?

– Все время то исчезает, то появляется словно ниоткуда. Патриция, вы положите девочку в кровать, устали, наверное, держать ее?

– Нет, я не устала. Мне так хорошо с ней. Мийка, ты серьезно хочешь поехать в Венецию, чтобы поговорить с Эдом насчет Лорда?

– Серьезно! Потому как Лорд — это может быть то единственное, что осталось от Димы. Их глаза похожи и сегодня он посмотрел на меня так, как это делал только один человек. Я не смогу полюбить Лорда, но я хочу иметь возможность смотреть в его глаза.