Наследницы Белкина

— Спит! — хохотнул Санек. — Да ты своими воплями весь полустанок взбудоражила!

И тут же в окошке Семеновны вспыхнул слабый огонек.

— Семеновна! Выходи! Дело срочное есть! Особой важности! — забарабанила в стекло Гаврилова.

— Это чтой-то у вас за дело тако? — демонстративно кряхтя, вылезла на крыльцо Семеновна в рабочем пиджаке, накинутом на ночную рубашку, и в галошах.

Прохин попытался объяснить, но Гаврилова легко перебила его и затараторила:

— Михалыч не знаешь где? Срочно, до зарезу нам нужен. На тебя одну, спасительницу нашу, вся и надежда!

— Михалыч, значит, нужон? — нехорошо прищурилась Семеновна. — А вот возьму и не скажу вам, где он. Вот энти вот, — она кивнула в сторону Коляна, Толяна и Прохина, — тоже мне не сказали, зачем на ночь глядя на реку бегали. Понаврали с три короба и хоть бы хны. Только я и без вас знаю, какое у вас дело на речке было.

Семеновна гордо вздернула остренький подбородок.

— Ну и какое? — угрюмо спросил Прохин.

— Бутыль самогона вы выкопать надумали, которую батя твой от матки упрятал. Так-то.

— Семеновна, будь человеком… — взмолился Толян.

Колян вдруг почувствовал какое-то небывалое родство с братом. И испугался.

Гаврилова приплясывала вокруг Семеновны, болтая без умолку, просила, угрожала, настаивала, умоляла — изводила весь свой репертуар, но, кажется, задарма. А Колян стоял, совершенно сбитый с толку, и смотрел на брата. Бутыль нужно было найти во что бы то ни стало.

— Кукиш! — старушечьим фальцетом выкрикнула напоследок Семеновна и громко захлопнула за собой дверь.

— Нет, ну что это такое?! — громко возмутился за всех Санек и уселся на скамейку под окнами Семеновны. — Обмозговать это нужно, — и молча показал «маленькую».

— Где взял?! — обрадовался Толян и попытался выхватить бутылку, но Прохин не дал.

— У Верки из кармана свистнул, — с гордостью пояснил Санек, самолично выбил рукой о дно пробку и громко заявил: — Она у нас все равно спать спокойно не будет! — а потом с удовольствием приложился к горлышку.

Передал Толяну, примостившемуся рядышком.

Бутылку выхватила Варька:

— Хватит вам!

Помедлила и неожиданно отхлебнула сама, закусив лучком с грядки.

— Я ведь тебя узнала. Колька ты. Колька Абрамов, — важно сообщила Варька Коляну.

Колян забрал у Варьки бутылку и хорошо приложился. После отдал, наконец, в мучительные объятия Толяна.

— Варька, Варька… — вздохнул Колян, уселся на крылечко и почему-то подумал про Михалыча: «Странная какая человеческая жизнь получается: сорок лет ждать каких-то шишек — и дождаться. А может, это и правда, жизнь, прожитая не зря?»

К нему подсела Варька и по-свойски обняла его.

— Твой-то где? — спросил Колян.

— А-а… — неопределенно-грустно махнула рукой Варька.

Бутылка прошла круг: Варька, Колян, Толян, Гаврилова, Леха — и вернулась к Прохину, который грустно посмотрел внутрь и демонстративно закинул ее в палисадник.

— А ведь Михалыч когда-то сватался за Семеновну… — вздохнула Варька. — А она замуж за Евдокима выскочила. Он ростом был повыше.

— Ну и дура, — сказал Толян, закуривая.

— А где Евдоким? — спросил Колян, снова стреляя у Толяна сигарету.

— Где, где… — пожала плечами Варька, — на кладбище, где еще?

— А может, не поздно? Им… того… — прикинул Колян, как будто ему было какое-то дело до этих людей: Семеновны, Михалыча…

— Поздно! — отрезал Санек.

Всем почему-то стало грустно.

Но погрустить не успели, потому что в окно высунулась Семеновна:

— Экие вы олухи, да господь с вами. Скажу я вам. Вы, верно, все мозги пропили, раз не кумекаете.

Все дружно обернулись. Но Семеновна тут же окошко захлопнула.

— Не понял! — крикнул Прохин, остальные переглянулись.

— Может, она тоже… ку-ку? — устало предположил Колян.

— Они тут все — ку-ку, — сказал Леха, как нечто само собой разумеющееся, и поправился: — Мы все.

— Я… — возмутился было Санек, но…

На крыльце появилась Семеновна, переодевшаяся и с лопатой.

— Это ты че? — не веря глазам, спросила Гаврилова.

— А че? А ниче! Берете меня с собой — али как?

— Берем-берем! — быстро заверил ее Толян.

— Южный пришел. А Михалыч всегда таскался на поезда…

Договорить ей не дали.

Толян, Колян, Варька и Прохин в едином порыве запрыгнули в машину, Колян рванул с места. Следом загрохотал трактор, в который Гаврилова с Лехой втянули Семеновну.

Долетели как на крыльях. Обежали станционное здание и выскочили на платформу. Колян присел — голова закружилась — передохнуть на едва живую скамейку, а Прохин уже по междупутью тащил Михалыча. У Коляна почему-то громко ухало сердце, которому вторил барабаном работающий дизель «Машки», стоящей неподалеку.

— Конечно, не у реки, — простодушно согласился Михалыч, поравнявшись с компанией. — Он же железнодорожник был, батя твой, вот и закопал у путей. Под деревом, но на другой стороне поля.

— Твою мать! — выругался Санек.

— Я так и знала, так и знала! — завелась Гаврилова.

— Замолчи, — вдруг внятно сказал Леха.

Любка изумленно замолкла.

Мимо нее шумно проскочил Толян и едва не расцеловал Михалыча:

— Теперь-то мы ее точно найдем, родимую!

— Найдем, найдем! — выскочил из тепловоза радостный Иваныч и быстренько пристроился к компании.

Добрались до путей за полустанком по другую сторону поля.

— У какого пикета? — по-деловому осведомился Толян, разглядывая единственный сохранившийся полусгнивший столбик, обозначавший стометровки.

Михалыч только руками развел, виновато улыбаясь.

— Березка, вон она, березка! — бодро крикнула Гаврилова. — Леха… Леха, как ты думаешь, там?