Наследницы Белкина

Верка встретила их на пороге.

— Явились! А ко мне Наталка прибегала. И знаешь, че сказала? — она уперла руки в боки и уставилась на Толяна. — Ежели я тебе еще хоть маленькую продам, она тут же позвонит участковому и заложит меня со всем моим бизнесом. Так что валите отсюдова, пока целы. Я вас не знаю и ничего вам не продавала!

— Да не позвонит она… — хорохорился Толян, приплясывая от нетерпения. — Нашла, кого слушать, — курицу мою.

— Вот и разбирайся сам со своей курицей!

— Верка! Брось дурить! — пригрозил Санек. — По-человечески же просим — продай.

А Колян добавил:

— Я вам в два раза больше заплачу, — и показал купюру.

— Ты че — больной, что ли? — удивилась Верка, глядя на Коляна. — Ничего я вам не продам!

И неожиданно ловко захлопнула дверь прямо перед ними.

— Как же это она? — беспомощно развел руками Толян.

— Не понял, — сам себе сказал Санек и загрохотал кулаками по двери: — Верка, курва, открой! Продай, тебе говорят, не будь падлой!

Слышно было, как внутри подтащили к дверям какую-то тяжелую мебель.

— Теперь ни в жисть не откроет, — печально вздохнул Толян.

— Что значит не откроет? — не понял Колян. — Мы же ей деньги предлагаем.

— Принципиальная.

— Встречу я эту принципиальную завтра… — прошипел Санек и набросился на Толяна: — Че там твоя баба ей наговорила? Ты че, бабу свою приструнить не можешь?!

Они отошли от двери и сели на бетонные блоки неподалеку.

— Приструнишь ее… — вздохнул Толян. — Вот пока шли, ей-богу, не очень-то и хотелось добавить, а как отказала — так теперь так хочется, что хоть волком вой!

— Узнал свою зазнобу-то? — ехидно спросил Санек Коляна.

Колян кивнул, хотя по-прежнему не признал Верку — не хотел узнавать.

— Ну так покажи ей это! Наплети что-нибудь разэдакое — зря, что ли, в городе живешь?

Колян вдруг растерялся: что и как говорить Верке, он не знал. «Угораздило же меня ввязаться!» — снова со злостью подумал он. Но незаметно для себя встал с блоков и подошел под окошко.

Толян и Санек смотрели на него во все глаза. Колян почувствовал себя идиотом. Сколько лет прошло — двадцать, двадцать пять? А он снова стоит под этими окнами с дебильной ухмылкой и пытается выглядеть серьезно.

Колян посмотрел в окно. Окно было заколочено досками крест-накрест, одно стекло выбито и заделано пленкой, но через второе… У второго стояла Верка и смотрела на него. Стояла как-то по-простому, облокотившись на что-то на подоконнике и подперев щеку рукой. И смотрела ему прямо в глаза.

— Че, видно ее? — крикнул Санек, теряя терпение. — Позови, вызови как-нибудь из дома!

Колян отшатнулся от окна, взял себя в руки и спокойно вернулся к мужикам.

— Ну ее на фиг, — пояснил он свои действия.

— Курва… — тихонько подвыл Толян.

Санек понемногу разъярялся:

— Все проблемы от этих баб! Бабы, бабы! И зачем их Господь ваще выдумал? Че теперь делать-то?!

— А больше негде купить? — поинтересовался Колян.

— Конечно! А че мы тут по-твоему убиваемся? — откликнулся Толян.

А Санек продолжал:

— Прикиньте, я еще мальцом был — мой батя где-то магарычом пятилитровую бутыль самогона получил.

Друзей позвал, на стол собрал, чтобы по-людски. И тут мать. Так он в окно сбег и к речке, в поле под деревом ее заначил. Знал ведь: мать отберет — прямо в выгребную яму выльет. Такая змеюка была. Еле успел.

— А потом че?

— А ниче. На следующий день за ним пришли. И того, — Санек изобразил из пальцев решетку. — Так и не попробовал. А самогон высококлассный был, чистый как слеза. Мне тогда лет восемь было, и то помню.

— За что его? — спросил Колян, который давно забыл поселковые легенды.

— Да ну тебя, — зло отмахнулся Санек, не желая рассказывать. Помолчал и добавил: — Семь лет припаяли. За хищение соцсобственности. Там и сдох, — он сплюнул и закурил.

Толян, сочувственно вздохнув, тоже закурил. Колян постеснялся доставать свой «Кент» и стрельнул у него «Союз — Аполлон». Он тоже расчувствовался. Но не из-за того, что отец Санька сдох, а из-за пяти литров чистейшего самогона. Затянулся.

— Слушай, Санек, а самогон-то ты выкопал?

— Да я только щас вспомнил… Не до того было. Без бати-то знаешь, как жить было тяжело…

— Подожди, подожди… — Колян даже про сигарету забыл. — То есть как твой батя заначил бутыль, так она до сих пор и лежит?

— Да он стух давно… — но уже и у Санька глаза загорелись.

— Я читал, что спирт и водка сколько угодно храниться могут! — встрял Толян. — Может, и самогон тоже?..

И они с двух сторон вцепились в Санька:

— Где он ее спрятал?!

Добежали до дома Прохина. Нашли одну штыковую лопату, одну совковую и старый тяжеленный лом. А покопавшись, и фонарь. Побежали к реке.

К реке нужно было бежать через всю деревню.

— Не мог поближе закопать! Во дворе бы где-нибудь… — ныл Толян: ему досталось нести лом.

— Не мог! — на ходу, отдуваясь, объяснял Санек. — У матери знаешь, какой нюх был? Она самогон за километр чуяла. Сразу бы нашла — и в выгребную яму.

— Это куда это мы бежим? — на дороге неожиданно возникла бабка Семеновна.

Мужики сбавили ход.

— Мы это… За червями. Завтра на рыбалку! — бодро ответствовал Колян как самый сообразительный.

— А ты кто такой будешь?

— Брат мой! На рыбалку приехал! — поддержал Толян.

— Так кто ж на рыбалку за червями впотьмах ходит? — Семеновну их отговорка не убедила.

— А ты что, Таисия Семеновна, не спишь? — перешел в атаку Санек. — Спать тебе давно пора, а не по деревне бегать да смотреть, кто куда бежит.