Наследник Агасфера

Близился рассвет. По полю стелился сизый студеный утренний туман. Свист вывел лошадь на прямую дорогу к Стрелковому и в последний раз стегнул ее кнутом. Повесив тяжелую сумку на плечо, он вышел на шоссе.

Глава 10

СУЕТА СУЕТ

К парадному подъезду старинного особняка, где с мая 1914 года проживал Григорий Ефимович Распутин, каждый вечер подъезжали дорогие экипажи и начинающие входить в моду автомобили. Здесь собирались сливки петербургского высшего света. Длинной чередой тянулись через апартаменты старца обладатели титулов, чинов и состояний. В его покоях можно было встретить князей и министров, фрейлин и депутатов думы, банкиров и губернаторов. Явной благосклонностью Распутина выделялись среди посетителей Анна Александровна Вырубова — фрейлина императрицы, банкир Дмитрий Рубинштейн и князь Феликс Юсупов. По возвращении из тюменских краев, где на Григория Ефимовича было совершено покушение, его популярность, вера в его магическую силу и высшее предназначение возросли неимоверно. Этому способствовало то, что покушение на Распутина, совершенное в Покровском одной из его почитательниц, произошло в один день с гибелью в Сараево эрцгерцога Франца-Фердинанда и его супруги Софии фон Гогенберг. У въезда с набережной на Латинский мост сербский гимназист Гаврило Принцип дважды выстрелил в наследника австро-венгерского престола и его жену, проезжавших в открытом экипаже, и убил их наповал.

Эти два выстрела были роковыми для всей Европы. Покушение на Франца-Фердинанда послужило поводом для начала Первой мировой войны, унесшей миллионы жизней.

Позднее Распутин говорил, что если бы не было того случая в Покровском, то не было бы и войны России с Германией. Он всегда был против конфликта Николая II с кайзером, удерживал царя от столкновений раньше, удержал бы и в этот раз — старец ратовал за союз двух монархий, направленный против революции.

В этот вечер Распутин раньше обычного отпустил гостей и охрану. После полуночи за ним должен был заехать Феликс Юсупов и отвезти к себе в особняк, где предстояло свидание старца с княгиней Ириной Юсуповой, племянницей Николая II.

Григорию Ефимовичу нездоровилось. На перемену погоды ныла недавняя рана. Он сидел за столом и думал о былом. Он размышлял о бренности всего земного и о тщетности мирской суеты. И то, что раньше казалось ему скучным и постылым — долгие зимние ночи, холодные ветры по осени, безлюдье на сотни километров, — все это выглядело теперь вещим, мудрым, исполненным значения. «Суета сует и томление духа», — подумал он.

Много лет прошло с тех пор, как он покинул отчий дом и пустился в странствие по России. В монашеском одеянии бродил он по монастырям и приходским церквям, постоялым дворам и ночлежкам. Научился читать по-старославянски и толковать Священное Писание. Петляя по проселочным дорогам и лесным тропинкам Центральной Сибири, он однажды забрел в логово монаха-отшельника, где прожил более двух лет вдали от мирской жизни, познавая мудрость и истину. На прощание отшельник благословил Григория, повесив на шею образок и наказав беречь его, как зеницу ока.

— Ладанка эта, — напутствовал он Распутина, — дело рук уральского чеканщика-богомаза, человека веры старообрядной, и сила в ней заложена великая. Перед тем как взяться за ее изготовление, мастер долго постился, очищая душу и разум от греховных помыслов. На третий месяц поста было ему видение. Как-то за полночь зашел к нему в избу странствующий человек, одетый с головы до пят во все черное. Долго они беседовали об исканиях в вере, о связи между прошлым, настоящим и будущим, о смысле бытия. Под утро пришелец исчез, как будто его и не было вовсе. Мастер кинулся закрыть за ним входную дверь, но оказалось, что она заперта изнутри на все засовы. Образ ночного гостя старовер и взял за основу ладанки.

— Покуда она с тобой, жив и здоров будешь, и успех тебе будет во всех твоих делах. Было мне откровение, что вознесешься ты, раб божий Григорий, высоко... А дальше все, как в тумане. Значит, может быть по-всякому. Но пока ладанка с тобой, никто тебе не страшен. Все тебе пойдет во благо, и будешь видеть то, что еще не произошло, но неминуемо случится.

Долго еще бродил по России Распутин, пока судьба не привела его в Петербург. С рекомендательными письмами от настоятеля Казанской епархии явился он к ректору духовной академии, отцу Феофану, и смиренно попросил о помощи. Феофану приглянулся статный, с горящими глазами, длиннобородый мужик, свободно ориентирующийся в Священном Писании. Вскоре Феофан познакомил его с Анной Вырубовой, а та тайком привела его во дворец и представила Александре Федоровне. Склонная к мистике, экзальтированная супруга Николая II сразу попала под магнетическое влияние «странника». Ее гипнотизировал пронизывающий взгляд Распутина и завораживала его вкрадчивая тихая речь, пересыпанная старославянскими изречениями. Императрица свела Григория с царем, его официально пригласили во дворец, где со временем он стал своим человеком. В царском семейном кругу Распутина воспринимают как человека, постоянно общающегося с потусторонним миром. В своих проповедях он дал ясно понять, что послан Провидением охранять царскую фамилию от всех бед и несчастий. После рождения долгожданного наследника влияние Распутина стало почти безграничным. Царевич Алексей от рождения страдал гемофилией, и любая случайная царапина могла быть смертельной. Заговорами и молитвами старец охранял больного престолонаследника от опасностей повседневной жизни, и это сделало его незаменимым. Приступы болезни сопровождались истерией у сына и паническим страхом у матери. Успокоение Алексея, которое приносило мистическое бормотание Распутина, передавалось и царице. Каждый вечер он приходил к престолонаследнику в спальню, садился рядом с кроватью, в полумраке смотрел на него горящими глазами, клал ему на лоб большую теплую ладонь и тихим, вкрадчивым голосом рассказывал притчи и сказки. Он до такой степени приучил Алексея к своему взгляду и голосу, к ночным разговорам с баснями и присказками, что при одном появлении Григория больной успокаивался и утихал. Как-то поздней ночью, когда Алексей уснул глубоким сном, старец долго молча сидел у его изголовья и думал о чем-то своем. В памяти всплывали неясные образы, ночные бдения и молитвы с монахом-отшельником в далекой Сибири и его пророческое напутствие.

Внезапно Распутин почувствовал непонятный магнетический толчок, приоткрывший на мгновение завесу будущего, Григорий повернулся к царице побелевшим лицом.

— Наследник жив, покуда жив я, — прошептал он осипшим в одночасье голосом, — а моя смерть будет и вашей смертью.

Как-то после сорокадневного поста старец сказал царице:

— Матушка, не пускай сегодня царевича играть в «розовую» гостиную. Видел я сон страшный. Как бы чего не случилось.

В этот день в «розовой» гостиной оборвалась люстра. С этого момента любое желание Распутина приобрело для Романовых силу приказания. Каждое его слово было наполнено таинственным смыслом, в каждом его движении был виден судьбоносный перст Провидения. Почувствовав себя уверенно в царской семье, старец начал распространять свое влияние на кадровую политику. Он настоял на смещении главнокомандующего и заставил царя самого стать во главе воюющей армии. Для него не существовало невозможного. Григорий Ефимович брался помочь любому ходатаю в любом затруднении. Он снимал и назначал министров, генералов, руководил распределением интендантских заказов для армии, добился помилования обвиненному в государственной измене банкиру Рубинштейну. Однажды в тесном кругу с его уст сорвалась фраза:

— Захочу — сивого мерина министром назначу.

В великосветских салонах Распутин стал душой общества. Постоянное пребывание под воздействием «Мадеры» не вредило образу «божьего» человека.

Дамы млели от его обескураживающего хамства, но их мужей он начал раздражать. Известный невропатолог и психиатр того времени высказал мнение, что сила новоявленного пророка заключалась в его властном характере и «половом гипнотизме», которым старец обладал в высшей степени. Великосветское дамское общество было той средой, где Распутин нашел ему применение. Для того чтобы как-то оправдать связь со старцем, поклонницы были вынуждены объявить его святым. По Петербургу пошли разговоры о связи Распутина с обольстительной Ириной Юсуповой. Такое положение вещей не могло долго оставаться безнаказанным.

Глава 11

СМЕРТЬ ФАВОРИТА

По одной из существующих версий, Распутина убил Феликс Юсупов. Но это не совсем так. Юсупов был инициатором покушения на старца, угощал его отравленным вином и стрелял в него. Но главой заговора был монархист-черносотенец, депутат Государственной думы Владимир Пуришкевич. И именно от его руки погиб Распутин. Мотивы участия Юсупова в убийстве старца лежат на поверхности. Не совсем понятно, какую цель преследовал Пуришкевич, участвуя в этой авантюре, которая могла стоить ему жизни. До той роковой для Распутина ночи их дороги никогда не пересекались. Скорее всего, Пуришкевич, как ярый монархист, хотел избавить династию Романовых от фатального влияния Распутина, не подозревая, что смерть старца повлечет за собой революцию и гибель всей династии. Воистину, благими намерениями вымощена дорога в ад.

Распутина охраняла придворная полиция, «охранка» и особая частная охрана, нанятая банкиром Рубинштейном, заинтересованным в его могуществе.

Организовать и осуществить покушение на фаворита царской семьи мог только человек огромного ума и силы воли.

Подвальное помещение во дворце князя Юсупова было сводчатым, в стиле русских палат. В камине уютно потрескивали дрова, резная мягкая мебель, шкура белого медведя, устилавшая, пол, придавали комнате особое очарование, свойственное только женским будуарам. На небольшом столике рядом с китайским сервизом стояли вина и поднос с пирожными.

Пуришкевич, великий князь Дмитрий Павлович и поручик Сухотин, закончив приготовления к приему гостя, поднялись по винтовой лестнице на второй этаж в кабинет Юсупова и стали чутко прислушиваться к малейшему шуму, доходившему с улицы.

— Едут, — сказал Пуришкевич, услышав шум мотора.

Под окнами хлопнули дверцы автомобиля, послышался топот стряхивающих снег ног и густой, низкий голос Распутина:

— Куда, милый?

Заговорщики спустились в тамбур и старались не дышать, вслушивались в каждый шорох за дверью. Прошло более получаса, когда послышалось хлопанье пробок и звон бокалов.

— Пьют, — прошептал Дмитрий Павлович, — теперь ждать недолго. — Прошло еще четверть часа, разговор за дверью не прекращался.

— Это невероятно, — прошептал Пуришкевич, обращаясь к Великому князю. — Он, наверное, заколдован. Его даже цианистый калий не берет.

Все трое поднялись по лестнице в кабинет, куда вскоре пришел встревоженный Юсупов.

— Ничего не понимаю, — сказал он. — Этот мерзавец выпил три рюмки с ядом и съел несколько отравленных пирожных — и ничего. Яд не действует.