Наследник чародея. Школяр. Книга первая

— Проходи! — мрачно буркнул полковник. — Садись, Игорь Валентинович. Докладывай.

— Хочу сразу предупредить, — Ершов развернул папку, достал пару листов бумаги. — Доклад промежуточный.

— Ладно, — Бурков опять сморщился, словно съел лимон. — Давай промежуточный.

— В ходе оперативно-розыскных мероприятий по делу «Экстрасенс», — начал старший лейтенант, — предварительно установлен возможный объект, то есть лицо, располагающее паранормальными способностями.

— Какими способностями? — удивленно перебил его полковник. — И почему так обозвали дело — «Экстрасенс»? Что за «Экстрасенс»? По-русски нельзя было сказать? Откуда вы нахватали этих самых… словечек непонятных?

— В библиотеку ходил, Юрий Вадимович! — ответил Ершов. — Посмотрел журналы «Наука и жизнь», «Техника молодежи». Полистал фантастику… Экстрасенс — человек, располагающий паранормальными, то есть всякими колдовскими, способностями. Вот Вольф Мессинг, например, реально существующее лицо…

— Ладно, — опять перебил подчиненного Бурков. — Давай ближе к делу!

— Неделю назад в реанимационное отделение больницы скорой медицинской помощи с особо тяжкими телесными повреждениями доставлена Ковалева Нина Павловна, — продолжил оперуполномоченный. — Установлена, что Ковалева была избита неустановленными гражданами цыганской национальности вблизи своего дома. А её сын, Ковалев Антон, за полтора месяца до этого был доставлен в детскую травматологию БСМП после ДТП. Виновник ДТП, кстати, тоже цыган. Как я уже докладывал, Ковалев вдруг резко выходит из комы, поправляется и выписывается. Его мать Ковалева Нина Павловна в тяжелейшем состоянии с многочисленными внутренними кровотечениями и переломами лежала в реанимации. Прогнозы врачей были однозначно негативными.

— Вот копия истории болезни, — Ершов вытащил из папки еще один лист бумаги, отпечатанный на машинке с фиолетовыми штампом «копия» и круглой печатью, протянул Буркову. — Заверена начальником реанимационного отделения.

Полковник взял в руки документ:

— По запросу получил?

— Нет, — Ершов отрицательно качнул головой. — Попросил, сами перепечатали с истории болезни, заверили. Так вот, через день после госпитализации её в реанимации навещает сын. И после его визита она резко поправляется. Врачи уже сами не понимают, куда делись переломы, кровотечения… Синяки сошли!

Старший лейтенант довольно улыбнулся.

— Её перевели в обычную палату травматологии. Возможно, уже выписали на сегодняшний день.

— Что ж вы, не отслеживаете что ли? — больше для порядка хмыкнул Бурков.

— А смысл? Куда она денется? — пожал плечами Ершов. — Их данные у нас есть. Где живут, знаем, — и озорно добавил. — Не шпионы, чай…

— Чай, не чай, кофе, — передразнил беззлобно полковник. — Дальше!

— А дальше совместно с агентом «Асклепий» нами разработан план оперативного эксперимента. Во время очередного визита к матери Ковалев должен быть приглашен в детскую травматологию, где он лечился. Там должна была находиться тяжелобольная малолетняя девочка. «Асклепий» взял на себя обязательство подобрать такую, чтобы вызвать у Ковалева обоснованное желание оказать помощь. С учетом психологического портрета Ковалев должен был её вылечить и тем самым себя раскрыть. В случае, если её вылечить бы не удалось, то, соответственно, Ковалева из числа подозреваемых мы бы исключили.

— А вот дальше, — продолжил докладывать Ершов. — В ходе эксперимента получилось что-то непонятное. Ковалев к матери приходил. Его отследили. Но в детскую травматологию он не поднимался. А девочка, которую ему должны были подставить, начала выздоравливать сама!

— Может быть, — осторожно предположил Бурков, — девочка ваша действительно стала поправляться сама?

— У неё лейкемия в последней стадии, — Ершов покачал головой. — Рак крови. Ей жить оставалось по прогнозам врачей несколько дней.

— И тут начинаются странности какие-то. Наш агент начинает ухаживать за этой девочкой, словно ему кто-то дал команду. Он на свои деньги покупает ей телятину на рынке, бульоны из дома приносит. Во время нашей беседы «Асклепий» утверждает, что так было необходимо. Но вот почему, он объяснить не может!

Бурков озадаченно помолчал, потом предположил:

— Может, гипноз какой? Как у этого Мессинга твоего?

Старлей пожал плечами.

— Это интересно, — согласился полковник. — Материалы мне оставляй. Посмотрю, с аналитиками переговорю, начмеду нашему покажу.

— Есть! — Ершов протянул папку. — Разрешите идти?

— Идите, — Бурков разрешающе качнул головой и спросил вдруг вслед. — Напомни, пожалуйста, агент «Асклепий» это кто?

Ершов повернулся:

— Заведующий детской травматологией Булаев Захар Петрович.

* * *

— Ну, и как там Хомяк? — поинтересовался коллега Ершова, сосед по кабинету, когда старлей вернулся от полковника.

Хомяк было прозвищем Буркова в Управлении. Начальник 5-го отдела об этом знал, находились «доброхоты» среди сотрудников отдела, которые исправно докладывали ему обо всём и обо всех по поводу и без повода. Доложили и о данном ему прозвище.

Ни Ершов, ни его сосед по кабинету старший оперуполномоченный капитан Устинов Денис Владимирович, к числу этих самых «доброхотов» не относились, поэтому между собой общались более-менее откровенно.

— Вроде нормально, — отозвался Ершов. — Настроение у него, конечно, не очень. Но, знаешь, Денис, обошлось даже без люлей. Просто подборку материалов забрал.

— По твоему колдуну что ли? — лениво поинтересовался Денис.

— Ага.

От соседа по кабинету, сидящего рядом за соседним столом, объективно трудно что-то было удержать в тайне. Это аксиома. Зная об этом, руководители подразделений рассаживали оперативников, исходя из их линий работы, подразумевая, что, в случае чего, сосед поможет, подскажет, а то и заменит в работе, если вдруг оперативник заболеет или срочно отправится в командировку.

Поэтому Устинов объективно был в курсе разработок своего коллеги Ершова, так же как и тот знал, над чем работает его напарник.

— Знаешь, я всё-таки считаю, что зря ты этого пацана крутишь, — задумчиво сообщил Денис.

— Да я вот теперь тоже так думать начал, — согласился Игорь. — Никаких угроз, никакого интереса он для безопасности государства не представляет. Людей вроде реально лечит. Да еще от таких болячек, которые нашей советской медицине совсем не под силу, — на слове «советской» Игорь невольно скривился. — На днях девчушку 11-и лет практически из могилы достал…

— А сейчас его за жабры и в Москву отправят, — поддержал Денис. — Кстати, хорошо, если тебе спасибо за него скажут.

Он встал из-за стола, подошел к двери, открыл, посмотрел за ней. Коридор был пуст. Плотно прикрыл.

— Я б на твоём месте, — сказал он, глядя в глаза Ершову, — подборку материалов по нему похерил напрочь. На нуль помножил. Нафига хорошему парню создавать проблемы?

Он взял со стола пачку сигарет, вытащил одну, прикурил, прошел к окну, открыл деревянную створку. Вообще-то курение в кабинетах Управления не приветствовалось, но руководство на это смотрело сквозь пальцы. Тем более, что курило большинство сотрудников Управления, включая практически всех руководителей подразделений.

Оба оперативника — Игорь Ершов и Денис Устинов — даже внешне были похожи друг на друга: оба подтянутые, спортивные, коротко стриженные. И цвет волос у них был почти одинаков. Только вот Игорь на лицо выглядел типичным русаком: голубые глаза, курносый нос, крупные губы, а в предках Устинова явно отметились выходцы с Кавказа, оставив на память потомку крупный прямо-таки орлиный нос, густые черные брови и темно-карие, почти черные глаза.

— Пойдем на улицу, — предложил Денис. — Там покурим. Там воздух свежий…