Наследник червоточины I

– Мама, а наш папа погланичник?

– Да, сыночек.

– Мама, мама, - ребенок продолжил смешно картавить.

– А кто сильнее погланичник или моляк?

– Пограничник, - уверенно с улыбкой ответила молодая женщина, вспоминая самого близкого и любимого человека.

Мальчик старательно поковырял в носу и опять спросил… - Мам, а мам, а кто сильнее шпион или погланичная собака?

«Так, кто же его знает», - подумала девушка. Однако уверенно произнесла.
– Пограничная собака.

– Мама, а погланичная собака сколько может не есть в засаде?

– Три дня, - не растерялась, знающая "на зубок" устав погранслужбы специалистка.

– А на четвелтый, что? Она ведь хочет кушать?

– А на четвертый?
– Девушка на миг задумалась, но ответила со знанием дела.
– Собачка начинает искать и кушать шпионов...

.....

Максим выбрал самую нелюдимую лавочку в тени. Присел. Через плечо опасливо посмотрел по сторонам. И даже оглянулся назад. (Не смотрит ли кто?). Из внутреннего кармана достал паспорт гражданина СССР. Открыл на нужной странице с фотографией. И тут же удивлённо присвистнул. На него смотрела его полная копия. Лоб, глаза, уши, щеки. Всё было как у него. За исключением одного. Самого важного. Фамилия была вместо Иванов – Кукунькин. Имя с отчеством были ещё интереснее - Елистрат Епифанович.

– Елистрат Епифанович? – гость из будущего повёл глазами в левую сторону, где на ухе висела небольшая серьга с серо-чёрным шариком. – Кукунькин? Да, ещё из села Верхняя Колыбелька?

– А что тебе не нравится? – тихо прошипели в ответ.

– Всё! – Макс повысил голос. – Всё не нравится. Ни имя. Ни фамилия. Ни Верхняя Колыбелька. Я даже не знаю где это находиться.

– А ты открой глаза и почитай внимательно ниже: село Хлевенского района Липецкой области, центр Верхне-Колыбельского сельсовета.

Отдыхающий на лавочке затряс головой. Занервничал.
– Я, хочу быть Ивановым Максимом Владимирович! Слышишь? Мне нравиться имя данное родителями.

– Прости, Максим, но в этом времени, люди с таким именем абсолютно не похожи на тебя. Так, что придётся быть Елистратом Епифановичем Кукунькиным.

– Да, не могу я быть, Кукунькиным, - гость из будущего упёрся и не хотел уступать. – Я уже представился Дювалю как Иванов.

– А ты скажи, это твой творческий псевдоним.

Макс топнул ногой.
– Я хотел взять другой псевдоним. Красивый и запоминающийся.

Маленький карапуз незаметно подкрался сзади. Ткнул в Максима рукой и громко, на весь парк, спросил у матери.

– Мама, а дядя - Шпион? Он лазговаливает сам с собой. И сельга у него в ухе?!

Женщина внимательно осмотрела незнакомца. Его "дорогую" импортную одежду. Начала успокаивать малыша.
– Нет, Мишенька. Он просто иностранец.

Мягко отвела ребёнка в сторону. – Простите, пожалуйста... товарищ.

Макс вскочил с лавки. Затараторил по-английски с ужасным Верхня Колыбельским акцентом.
– Nо, no. You're the one who's going to forgive me. Everything is fine. I'm already leaving. (Нет, нет. Это вы простите меня. Всё нормально. Я уже ухожу.).

.....

Спустя пять минут, раскрытый резидент зарубежных спецслужб, сломя голову, нёсся по тротуару и недовольно высказывал своему помощнику всё, что думает о нём...

– А я говорил тебе! Не носят мужики серьгу в этом времени в СССР. Не-но-сят! А, ты – не заметят, не обратят внимания. Все заметили – даже дети. Это повезло ещё, что по дороге не встретили милиционера. Вот, для кого был бы праздник - непонятно откуда взявшийся тип с именем Кукунькин Елистрат Епифанович, с серьгой в ухе, из деревни Верхняя Колыбелька, да ещё в одежде из будущего. Кстати, по поводу одежды. Надо срочно менять. Срочно! А то, действительно, похож на какого-то расфуфыренного иностранца. И если для Дюваля, на корабле, было нормально. То, тут, любой школьник, в таком наряде, просто с радостью сдаст меня в милицию.

– И что будем делать?
– спросила серьга в ухе.

– Ищи магазин с одеждой.

.....

Две чувственных продавщицы стояли за прилавком, у витрины с модной мужской одеждой. Глаза одной были мокрыми от слёз. Вторая готова была вот-вот разреветься в поддержку подруги.

Плакса, с длинными пушистыми ресницами и бровями шнурочком, как у куклы, продолжала всхлипывать, делиться переживаниями.

– И вот, вчера... я наконец-то рассталась с ним. И пошла одна на эстонский балет. Господи! Как они танцевали «Блудный сын Прокофьева». Танечка, я думала умру под такую траурную, эстонскую музыку. Под их медленные, заторможенные движения. Ты бы видела - как я ревела!

Девушка достала из кармашка халата небольшой платок, вытерла глаза, потом трубно высморкалась и глубоко вздохнув, заявила...

– Не поверишь! Какой у них дирижер...
– высокий, изящный, кудрявый. Я час не могла успокоится, бродила по улице после выступления, чтоб повстречаться с ним, с этим жгучим эс-тонским красавцем, поговорить. А он, вышел с какими-то размалёванными балеринами и ушёл в сторону гостиницы. Таня, Танечка, Танюша! Как думаешь, он женится на мне?

Подозрительный тип, постоянно оглядываясь по сторонам, прикрывая левой рукой ухо, опасливо подошёл, и прохрипел явно не своим голосом.
– Извините, а где у вас продают мужские брюки?

– Пройдите вдоль ряда направо, поверните налево, потом прямо, затем направо и в конце налево. Там, у стойки начнутся ряды. Поверните ещё раз направо и ищите по номеркам свой размер.
– Споро произнесла светловолосая продавщица, с зеленоватыми глазами.

– Спасибо.

– Пожалуйста.
– И тут же громко добавила вслед.
– Мужчина, я сказала прямо и направо. А вы идёте налево. Право, у нас, там.
– Она махнула рукой. И тут же добавила...

– Странный какой-то. И серьга у него в ухе.

– Таня!
– плакса толкнула подругу кулачком. Вернула в разговор.
– А вдруг он женат?

– Кто?
– подруга уже забыла окончание душещипательной истории.

– Ну, этот, ихний, эстонский дирижёр.

– Всё может быть Викусенька. Всё может быть.
– Вздохнули глубоко в ответ.
– Такие мужчины почему-то всегда женаты! Вероятно, в этом виноваты женщины! По своей сути они гадкие, вредные, злопамятные хищницы - не дают проходу хорошим мужчинам, пока не утащат в загс. И не нарожают от них детей.

– Детей?
– хрупкий, нежный цветок надулся, распустил колючки и приготовился пулять иголками во все стороны, сражая ненавистных конкуренток на повал.
– Ненавижу, ненавижу их! Не понимаю, что находят в них мужчины? Как можно любить таких? Фу, фу, фу!

– У мужчин плохой вкус, Танечка, - несчастную заботливо погладили по плечу.
– С этим приходится мириться. А ещё, их часто, приходиться перевоспитывать.

– Простите!
– противный покупатель, с зажатым рукой ухом, вернулся обратно.
– Я пошёл как вы велели: направо, налево, прямо, направо, налево. Потом снова направо. А там, в конце, вместо рядов, пожарный выход с огнетушителем, а с левой стороны туалет. И нет никаких штанов.