Наследник для бандита

Парень выходит из тени в яркий свет веранды.

— Зуб мудрости вчера удалил. Челюсть болит. Все болит. Вот набираю в рот дым и держу…

— Какой молодец… — ворчу, подкатывая глаза. — Греть нельзя ни в коем случае. Особенно таким варварским способом. Сейчас тебе таблетку принесу и холод приложишь. Хотя, пошли сразу на кухню, посмотрю заодно, что там у тебя.

— Спасибо, — смущенно кивает Алик, но от предложения не отказывается. Видно, что действительно болит.

Первым делом быстро осматриваю рот охранника и даю ему таблетку анальгина, ловя себя на мысли, что даже грозные мужчины с оружием выглядят растерянными щенками, когда у них болит не «огнестрел». Там они «герои». Терпят. Заворачиваю пакет молока в полотенце и даю приложить.

— Посиди здесь спокойно, — показываю, как держать холод, — если не начнёт отпускать, будем думать, что дальше делать.

Себе наливаю чай и делаю бутерброд. Пока режу хлеб, мой взгляд все время останавливается на новом украшении. Красиво, будто всегда было на пальце.

— Алик?

— Ммм? — отзывается парень вопросительно.

— А где сегодня Михаил? Я не могу ему дозвониться…

— Наверно, мммм, — сглатывает боль, — наверно в баре плохо связь ловит.

— В каком баре? — уточняю, как бы между прочим.

— В стрипе, который в комплексе на Риге.

— Понятно… — выдавливаю из себя.

Звонить Бурову мне теперь больше не хочется, есть тоже. Зато… Хочется другого. Чисто по женски вредного. Нагрянуть, сожрать чистых эмоций и все прояснить, наконец.

— Алик, а кто-то может меня отвезти к Михаилу? — Разворачиваюсь к нему лицом и невинно хлопаю глазами.

Парень хмурится.

— Нужно, наверно, предупредить. Но запрета на передвижения не было.

Я замечаю, что охранник говорит увереннее.

— Полегчало? — вкрадчиво интересуюсь.

Он удивленно опускает холод от щеки и кивает.

— Да…

— Подождёшь меня? — Я не даю ему опомниться. — Только переоденусь и поедем.

Отталкиваюсь попой от столешницы, и пока охранник не сообразил, что я его развела, сбегаю из кухни.

— Подожди! А позвонить? — Несётся мне вслед.

— Я сама! — Отзываюсь, не собираюсь сознаваться, что телефона у меня нет.

В спальне надеваю комплект нового кружевного белья, чулки и черное платье-карандаш. Оно застегивается с трудом, но ещё пока терпимо. Взбиваю руками волосы, приводя их в творческий беспорядок, и крашу губы. Критично разглядываю себя в зеркале. Ну… Вполне.

Спускаюсь вниз и по пути захожу в кабинет за вторым кольцом. Только после этого возвращаюсь на кухню.

— Мы можем ехать, — говорю Алику, сдерживаясь, чтобы не захихикать при виде его искреннего обалдеашего лица. Это приятно, да.

— Почему-то, — вздыхает парень, — я прям чувствую, что меня натянут на кол, — но поднимается со стула и достаёт из кармана ключи от машины.

— Все будет в порядке, — говорю, как можно искренне, допуская, что в принципе, да. Парень рискует. Но какой у меня выбор? Я действую в рамках предлагаемых вариантов. — Как твой зуб?

— Лучше, и, видимо, я только что продал за это душу.

Алик открывает мне машину с брелока, а сам заходит в домик охраны и даёт какие-то распоряжения.

Мне становится немного волнительно и неловко, что сейчас коллективно, парни решат сдать меня Бурову. И я отправлюсь спать волевым решением «верховного суда», но через пару мину, Алик садится за руль и мы выезжаем с участка.

Сердце стучит с оттяжкой. Может так быть, что Миша будет совсем не рад моей выходке, учитывая, как мы расстались. Единственное, что придаёт мне сил, это маленькая бархатная коробочка в кармане пальто. Если Буров правда хотел… то он все простит мне.

Глава 37. Показательная порка

Миша

Музыка стихает. Недовольно поднимаю глаза от телефона, на котором не ловит сеть, а значит, я не могу посмотреть домашние камеры. Бесит. Хочу знать, чем занимается моя «головная боль».

— Ты, ты и ты, — показываю на девчонок, стоящих на сцене. — Остальные — свободны.

Агрессивные запахи женских духов смешиваются с дымом, а от стробоскопа, отражающегося в блестящих стрип-костюмах, рябит в глазах.

В желудке плещется голый вискарь. Мое хорошее настроение скребется на уровне плинтуса. Где мой ужин, блять? Неужели так сложно сообразить закуску?

— Дальше по трое запускай, — говорю администратору и прикрываю глаза, спускаясь по спинке дивана ниже.

— Ваш заказ, — официант ставит передо мной тарелку с нарезкой и канапе.

Конечно, так себе ужин, но что поделать, кухню здесь ещё до конца не доделали. Надеюсь, что к открытию успеют.

Нужно заканчивать с самостоятельным набором персонала и драть всех ещё жёстче. Кому не понравится — на выход. В зале включается продолжение композиции, но я не спешу реагировать на новых девушек. Мне достаточно пары взглядов, чтобы оценить потенциал каждой, а вот еда ждать не может.

— Миш… — как-то сдавленно, то ли смеясь, то ли опасаясь, меня окликает Валерий и трогает за плечо.

— Чего? — Недовольно хмурясь, поворачиваюсь к нему и дожевываю огурец.

— Ты туда посмотри, — кивает головой в строну сцены. Я, нехотя, поднимаю глаза. Что я там не видел?

Еда застревает в горле. Мое сознание начинает сужаться до одного человека. До неё. Как в первый раз, когда увидел Машу после наркоза. На пару секунд растеряно зависаю, чувствуя в голове ураган.

Моя женщина. Вьётся возле шеста. Неумело танцуя, но зато эффектно раздеваясь. На губах вызывающая улыбка. Глаза горят. Волосы взлетают в такт битам. Бретелька платья скользит по плечу. За ней — вторая.

Единственное, что оправдывает сейчас Машино поведение, это то, что смотрит она только на меня. В глаза. Сука! Как вообще она здесь оказалась? Злость сменяется ревностью, а потом меня накрывает такой нехилой волной возбуждения, что мышцы сводит, а член упирается в ширинку. Но оторвать взгляд и остановить то, что вижу, я почему-то не могу. Наблюдать за тем, как строптивая женщина прогибается — это маньячное удовольствие. Как далеко она сможет зайти?

— Стоп музыка!

Валера решает вопрос за меня. Ещё пара парней из охраны удивленно присвистывают.

Это слишком, моя девочка… Я молча беру со стола ствол, встаю, одним резким движением переворачиваю стол в сторону, освобождая себе дорогу, и подхожу к краю сцены.

— На колени, — говорю жестко и показываю направление движения к себе рукой, в которой зажат пистолет. Он не заряжен. Но никто об этом не знает.

Девочки в шоке оседают кто-то на сцену, кто-то на пол. Охрана вскакивает с диванов. По залу прокатывается ропот.

— Вышли все! — слышу за спиной грозное. Не зря я плачу Валере.