Наследник для друга отца
Шрифт:
– Ты, кажется, хотела?
– Леденеет его голос.
– Я ради тебя прошёл все обследования заново!
Подрывается, тяжело дыша, и повышает голос.
– Я ради тебя тоже!
– Отвечаю ему в тон и подаюсь вперёд .
– Но знаю точно, что не отдам тебе ребёнка. Если раньше согласна была быть рядом на любых условиях, то теперь - нет! Я переоценила свои силы! Я хочу не только отстраненной заботы и секса! Не только материнства и достатка! Я хочу мужской любви!
– Считай, что нету это пункта о ребёнке в брачном договоре…
– А что это меняет?
–
– Разве я смогу с тобой бороться?
– Да не собираюсь я с тобой бороться, Нина!
– Взрывается.
– Ты - жена мне! Самый близкий человек. Я бы никогда не женился, если бы не случилась ты!
– Бумага все стерпит… - отвечаю грустно.
– Ясно… - с тихой угрозой в голосе отвечает Илья.
Расстёгивает часы и швыряет их на тумбочку. Одежда летит на пол…
– Тогда как там ещё говорят?
– Дымов абсолютно голый ложится рядом со мной под одеяло.
– Стерпится - слюбится?
– Нет, Илья!
– Взвизгиваю, но уже в следующее мгновение оказываюсь под ним и без одеяла.
– Нет! Нет! Нет!
Пытаюсь сопротивляться, но какой в этом смысл, если он больше и сильнее меня в два раза!
– Это изнасилование! Я тебе этого не прощу…
Все мои трепыхания по итогу только помогают Илье содрать с меня пижамные шорты и стянуть маячку до талии . Он пошло облизывает свои пальцы и увлажняет меня там… где от адреналина, гуляющего по моей крови, и так все готово. Да, я хочу ласк и губ этого мужчины, но в этом стыдно признаться даже себе самой.
Зажмуриваюсь, красная, и сдаюсь.
– Илья, пожалуйста, презерватив…
– Нет, Нина…
Он резко врезается в меня, заставив вскрикнуть и выгнуться от короткой вспышки боли.
– Прости… - слышу его шёпот, стараясь продышаться.
– Ты там такая узкая… Моя нежная девочка. Я отвык. Прости…
Жадные поцелуи сыпятся на мои скулы, губы, шею… спускаются на грудь.
Застонав, Илья содрогается всем телом и делает внутри меня плавный толчок. Потом еще. И ещё…
– Не могу… - хрипит, - мне нужно двигаться или сразу кончу.
Я сдерживаю стоны и кусаю губы.
Не зная, как правильно себя вести в этой ситуации, когда тело и сердце хотят принадлежать мужчине, а голова сопротивляется, я просто закрываю глаза и отворачиваю лицо в сторону, позволяя Дымову делать то, что он захочет.
Слёзы жалости к себе стекают на подушку. Я люблю его… Почему это так унизительно?
– Нина… - разворачивает мое лицо к себе Илья и снова перестаёт двигаться.
– Тебе так больно или так плохо?
Вглядывается в глаза.
– Поцелуй меня и просто продолжай, - прошу его с истерикой в голосе.
– Просто продолжай!
Глава 26
Дым
Понимаю, что происходит какая-то нездоровая штука, что нельзя на такой эмоции брать женщину, но не могу остановиться. Маниакально, вспомнив все штуки, которые нравились моим любовницам, извожу Нину.
Мне нравится видеть, как постепенно ее истерика и неприязнь к моей персоне сменяются растерянностью.
Беззащитностью. Смущением. И, наконец, желанием. Пусть и немного мною срежиссированным, но ярким, искренним, будто прорвамшися через плотину наших недопониманий и сметающим все сомнения на своём пути.Мне даже самому немного странно. Потому что ещё никогда мне так сильно не хотелось, чтобы женщина потеряла голову от возбуждения. Чтобы сбиваясь с ругательств в мой адрес на стоны, просила ещё. Глубже, быстрее. Обвивала ногами и оставляла по телу болючие засосы. Ей Богу, буду в них завтра, как далматин!
Мою грудь распирает от непривычных и странных чувств. Такое иррациональное ощущение счастья и облегчения, очень похоже на то, когда, наконец, отступает вымазывающая зубная боль.
И, наверное, эта девочка стоит того, чтобы перед тем как я ее окончательно присвою, дам шанс случиться нашему ребёнку, услышать те слова, о которых мечтала. Не хочу оставлять в ее душе пустоту.
Вот уж до смешного правы женские недопсихологи в том, что мужика нужно хорошо послать, чтобы он вернулся. Мне гребаных семи дней вполне хватило, чтобы понять: я устал от той жизни, в которой не было Нины. Бытовухи я хочу! Вот этих всех нежностей, от которых потом хочется погулять и покурить. Чай, тортики домашние, праздники с шашлыками на заднем дворе. И смотреть было камеры просто невыносимо… Я без них, и без докладов охраны каким-то шестым чувством знал, что моей девочке плохо.
Язык подчиняется мне с трудом, но я все равно, стараясь максимально прочувствовать то, что говорю шепчу:
– Я люблю тебя, Нина… Все будет у нас хорошо, я обещаю.
– Что?
– Распахивает она свои глаза и замирает.
Я же наоборот ускоряюсь. Целую ее рот так, что самому не хватает дыхания и вколачиваюсь снизу, зажав ее бедра своими.
Дрожа всем телом от оргазма, Нина раздирает ногтями мою спину. Выгибается и так ощутимо сжимает своими мышцами мой член, что я даже если хотел бы выйти из неё, то не успел бы. Удовольствие подкатывает к головке стремительно и оглушает меня на несколько секунд.
– Ммм… ааа… - поёт горло.
Скатываюсь на кровать и прижимаю девчонку к себе.
– А тебя ненавижу, - вдруг шепчет Нина. Голос ровный, хотя дышит ещё тяжело.
– Ты получил, что хотел, а теперь отпусти.
Засовываю вновь взыгравшую мужскую гордость поглубже, и вместо того, чтобы, психанув, разжать руки, ещё крепче сжимаю девчонку и притягиваю к себе.
– Почему я тебе не верю?
– Иди к черту!
– Она начинает трепыхаться.
– Играй в эти «холодно» - «горячо» с другими женщинами!
Все-таки вырывается и сбегает из кровати.
– Сволочь…
Растирает сперму по бёдрам ладонями и, прихватив полотенце с дверцы шкафа, направляется в ванную.
Я хмуро смотрю ей в след. Сказать больше нечего. И поведение Нины, хоть меня сейчас и сильно пенит, но вполне оправдано.
– Нина!
– Окликаю ее уже в дверях.
– Что?
– Оборачивается она ко мне лицом.
Я на секунду забываю, что хотел сказать, залипая на красивую женскую грудь. Во рту аж слюна набирается. С трудом ее сглатываю и прокашливаюсь.