Наследник для миллиардера
Шрифт:
Вот этот явно упивается своей властью. Чувствует себя вершителем судеб. Королем!
– Официально ни работы, ни постоянного дохода у вас нет. Мужа тоже нет. Накоплений и сбережений полное отсутствие. Квартира не приспособлена должным образом для проживания и развития ребенка.
– Но я… Я ищу работу! И у Раечки есть своя зона!
– Слишком мало места, – говорит строго, поправляя круглые очки.
Смотрит в какие-то документы. Что-то сверяет, бросая недовольный взгляд на часы.
Ага. Видимо, много у него сегодня дел
– Ребенку здесь просто негде развиваться! И состояние дома аварийное. И … Словом, это уже неважно. Дом все равно идет под снос. У вас есть жилье, принадлежащее вам на праве собственности, которое удовлетворяло бы всем требованиям для ребенка? Понятно. Такового жилья нет. И работы, как я понимаю, тоже в ближайшее время не предвидится! Поэтому Рая отправляется с нами. А вам… Вам дается месяц срока. Успеете обзавестись жильем и работой, принесете документы, возможно, девочка к вам и вернется. А если нет…
Я больше не слышу его бубнеж.
Тону. Тону в огромных, в ужасе распахнувшихся глазах Раи, которые наполнятся слезами.
– Не уйду! Не отдам!
Малышка еще сильнее впивается мне в шею.
– Закон, простите, – они оба разводят руками.
– К тому же вы не занимаетесь девочкой. Оставили ее на чужого человека…
Мир темнеет. Почва уходит из-под ног. Хочется просто заорать от беспомощности!
– Никуда ребенок не пойдет.
Даже вздрагиваю, слыша за спиной ледяной уверенный голос.
Совсем забыла о том, что Солодов тоже здесь.
– Простите. Но здесь решение уже принято. И вы…
– И вы, –властно подчеркивает Солодов так, что мороз по коже и коленки подгибаются. – Именно вы и уже завтра. Будете не просто уволены. А выплатите компенсацию морального ущерба. Посмотрите на девочку. Вы наносите ей психологическую травму. И поверьте. Это засвидетельствует любой психолог. Так что лучше вам убраться. Но перед этим принести свои извинения. Я жду.
– Что вы себе позволяете! Вы кто вообще?
Мужичок от возмущения начинает раздуваться. Даже очки запотевают. Третий подбородок колыхается.
Явно привык иметь дело с такими, как я. Которые никак не могут им возразить. Только умолять!
– Давайте пройдем в комнату, – каждое слово Солодова, как пуля. Ледяная. Но существенно разрывная. – Я поясню подробно.
Подхватываю Раю на руки, отходя в сторону.
Солодов уверенно проходит вперед, отстраняя коротким жестом их обоих.
Плотно закрывает дверь.
Ничего не слышно, хоть мы втроем, кажется, и не дышим все это время.
– Простите, – дверь со скрипом открывается.
Оба инспектора проходят, не глядя на нас. Даже не поднимая глаз.
– Просим прощения, – вторит мужичку женщина. – закон. Сами понимаете, и…
– И больше, надеюсь, вы нас не побеспокоите!
Громыхает из комнаты
голос Солодова.– Конечно, конечно. Ошибка, и…
Они запинаются, тараторя. Торопливо покидают квартиру, спотыкаясь о старенький коврик.
А я только начинаю дышать.
И…
Медленно оседать вниз.
Благо, вовремя успеваю опереться на стенку.
– Все хорошо, малыш, – шепчу, вжимая в себя маленькое тельце. – Все хорошо. Они ушли. И больше не придут! Мы их больше никогда не увидим! Оля! Отмирай!
Уже почти смеюсь. Наверное, так сказывается последствие стресса.
Понимая, что Олька так и стоит с открытым ртом. Смотрит туда, где раньше был Солодов.
– Оля!
– Ничего не хочешь мне объяснить, сладкая? Рассказать?
Доносится властный голос Солодова из комнаты.
Но сейчас я его расцеловать готова! А о том, что будет дальше… Об этом буду думать потом!
– Сладкая?
Оля оторопело хлопает ртом. Брови взлетают вверх.
– А мне? Мне ты ничего не хочешь пояснить?
Шипит громким шепотом.
– Потом, – шепчу, почти бегом направляясь в комнату. – Все потом, Оля!
– Ну?
Солодов сидит в единственном кресле, сжимая в руке телефон и широко расставив ноги.
Восседает, как на троне.
Челюсти сжаты.
Глаза пронзают меня так, как будто бы я совершила преступление и он сейчас будет выбивать от меня признание.
– Что объяснять?
Опускаю с рук Раю, которая вжимается в меня еще сильнее. Обвивает ручками бедра. Взгляд миллиардера хищно следует за ее руками. Медленно поднимается вверх, будто ощупывая меня всю. Останавливается на вырезе груди, жадно вспыхнув. И снова возвращается к глазам, чтобы их буравить.
– Это моя сестра. Рая.
Крепко сжимаю руку малышки.
– Родители где?
– Их… Нет, – отворачиваюсь, чтобы скрыть от него собравшиеся в глазах слезы.
Самое страшное, кажется, миновало. Но второе страшное сейчас властно сидит передо мной! И совсем не время раскисать. Показывать свою слабость.
– Мы живем вдвоем.
– Родственники?
Замечаю, как сильно Солодов вдруг сжимает телефон.
По непроницаемом лицу ничего не видно. Но он явно напряжен. Костяшки на руке белеют.
– Никого нет, – вздыхаю.
– Собирай вещи, – Солодов как-то жестко кивает. Как будто даже и не моим словам, а каким-то своим мыслям. – Мы уезжаем.
– Ты… Хочешь меня забрать?
Сестренка выглядывает из-за моих ног.
По-взрослому, пристально смотрит на Солодова. Испуганно сжимается.
– Как они?
– Нет, малыш.
Он вдруг проворно поднимается. Даже не замечаю, как оказывается совсем рядом. Приседает на корточки.
Смотрит на Раю так же пристально, как и она на него. Изучающе. А после…
Его взгляд вдруг теплеет. Лицо совершенно меняется. Передо мной как будто другой человек.
И внутри что-то сжимается. В самом горле.