Наследник для миллиардера

Но вот этого вот…

Душевного такого… Уюта семейного, домашнего…

Когда просто двое вместе сидят на кухне рядом. О чем-то беседуют. Смеясь. Или даже просто молча…

Вот этого там нет.

И ни за какие деньги не купишь. Нигде. Никогда. Хоть сто миллиардов на стол вывалишь!

Как модели-девки все те рестораны!

Красивые, и… Пустые!

Глянцевые, и пластмассовые!

Нет, в каждой из них своя изюминка, конечно. Каждая пытается в себе ее найти, а если нет, то сделать при помощи хирурга. Особенный разрез глаз или необычная форма груди. Или жесты какие-то и голосок с сексуальным придыханием!

Но даже эти изюминки.

Скучные. Штампованные.

Сначала забавно даже, а после приедается. Раздражать начинает!

А она…

Сжимаю вилку в руке так, что почти гнется.

Она настоящая. Естественная. В этом ее весь кайф. В этом ее главная изюминка. И крышу сносит так, что улетать заставляет!

И что?

Такой, как все эти глянцевые хочет стать?

Поэтому из трусов выпрыгивает?

Жрать в доме почти нечего, а сама брендовые шмотки напяливает и по кабакам дорогим шляется, на которые денег у нее нет! Чтобы спонсора себе богатого отхватить!

Рычу в ярости, а она вдруг снова. Дергается. Как дикая. Перепуганная лань! Глазища свои распахивает! Губки приоткрывает!

Так!

Спокойно, Евгений! Держаться! Перестань себе представлять, что бы так прекрасно сейчас в эти губки вошло!

Выдержка-то не железная!

Она что себе думает?

На кой черт провоцирует сама и сама же сбегает? Смотрит на меня с таким ужасом?

И глазища свои распахивает, как тогда… В тот первый толчок, когда я в нее ворвался… распробовал, на свою голову!

А ведь станет же такой, – понимаю.

Пожирая малышку глазами.

Жадно втягиваю аромат и это чувство.

Что в груди екнуло.

В самом сердце.

Сколько лет я этого не ощущал?

Простого семейного уюта?

Лет с двенадцати так точно, да! С тех пор, как мы с Дикарем оказались в детдоме! Правда, и он тогда не был еще Дикарем. А простым парнем Маратом. Эту кличку уже потом заслужил. Кулаками яростными и тем, что до последнего дрался. Не мог руками, так зубами цеплялся. И крошил. Крушил. Оба мы против всех тогда стояли насмерть!

Запретил себе думать. Запретил вспоминать!

Нельзя даже мыслями возвращаться в прошлое!

Иначе размяк бы.

Ни черта бы не достиг. Там бы и сломали!

Хотя…

Жизнь в высоком бизнесе мало чем отличается от детдома.

Или ты , или тебя. И драться похлеще приходится. И каждый день. Реально. Насмерть!

Не вспоминал. Но вдруг нахлынуло. Накатило. Так резко и жестко вдруг, как будто на голову весь тот торговый центр повалился, который снести решил!

Вот так пахнет счастье. Вот так оно выглядит.

А не силиконовые груди и побрякушки вместе с яхтами и тягучим « заааааай» раскачанными рабочими губами, через которые сто таких, как ты, прошло!

Только вот жизнь показала, что счастье и тихий уют слишком уж хрупкие. Слишком недолговечные!

И…

Обходятся слишком дорого!

Иногда стоят даже жизни!

Был бы отец другим…

Не сожрали бы его, наверное, зубастые конкуренты, что друзьями прикидывались!

И не было бы той аварии, в которой они с матерью разбились!

Размяк он. В дружбу настоящую верил!

А надо было зубами. И никого к себе не подпускать!

Только я вот размякать не имею права!

Затем и наживал всю эту власть и бабло!

Затем и вернулся сюда. Заявил о себе так громко, что стены в столице посыпались.

Мне нужно все выяснить.

Подобраться как можно ближе.

Выудить старые, давно похороненные схемы.

И наказать. Жестко наказать тех, кто подобрался к моим родителям, устроив им смертельную аварию!

Я обещал.

Клялся в затухающие глаза матери.

Она не сразу погибла, нет. В отличие от отца, который на месте…

Еще пару часов больницы было. Пару адских часов, когда надежда сменяется отчаянием. Таким, от которого воешь и кулак свой зубами в хлам рвешь!

И я клялся. Беззвучно. Безмолвно глядя в ее глаза. Сжимая ее ускользающую руку! Каждый миг, каждую секунду клялся, что найду тех, кто в этом виноват и отомщу!

Потому и выжил. Потому и хватался зубами. Выныривал из болота, что пыталось убить. Утопить. Засосать в себя!

Сжимаю кулаки.

Дергаю головой, чтобы отогнать от себя наваждение тяжелых воспоминаний.

Не время расслабляться.

Повело меня от сладкой конфетки.

Расслабился. Забыл о том, что каменным, железным, непробиваемым должен быть!

Только вот уют этот. Блаженная нега. Они недолговечны! И очень быстро превращаются в то дерьмо, к которому я привык!

И как?

Как мне заставить ее? Сохранить в себе все это?

Ведь не заставлю.

Бабло свое получит. Отдаст ребенка, если он. Конечно, мой!

И дальше пойдет по все той же дорожке, которую уже начала!

Размазать бы эти сладкие губки!

А лучше взять ремень и выпороть по слишком сладкой и аппетитной попке!

И запереть здесь. Как в темнице! До…. Да вот хотя бы до совершеннолетия малышки ее! Опекун я, между прочим! Имею право!

Или, может, я зря церемонюсь?

Раз все равно испортится, то на кой черт мне сдерживаться?

Просто взять и не думать!

Окунуть сразу в реалии той жизни, к которой она так стремительно несется!

Кажется ей, видно, что взлетает!

А на самом деле катится по наклонной вниз!

– Спасибо, сладкая.

Отставляю тарелку.

Понимаю, что за один этот тихий ужин отдохнул так, как на курортах за неделю не отдыхал.

– Это офигеть, как вкусно.

Пожалуй, такие ужины нужно включить в наш с ней договор.

Пусть их готовит и проводит со мной это время на кухне. Пока не станет возможной экспертиза ДНК. А что? Плата за жилье хорошая!

– А ты… Ты еще вкусней!