Наследник для жестокого

— Ясмин, ешь, сказал, — снова прозвучал его приказ, полный холодной ярости. — Я теряю терпение.

Я положила кусочек в рот и начала медленно жевать. Вегетарианкой я стала не очень давно, и вкус мяса мне знаком, конечно. Больше было обидно, что сейчас он ломает мои принципы, заставляя есть это несчастное животное. Прости меня, зверушка. Тебя спасать уже поздно, а меня еще можно попытаться спасти.

Хищник наблюдал за мной, словно я делала нечто необычное и красивое, то, что завораживало его. Как будто бы он получал какое-то звериное наслаждение от этого зрелища, в котором я отрезала небольшие кусочки, накалывала их на вилку, размыкала свои губы, отправляла мясо в рот и тщательно пережевывала.

Периодически соус, в котором было приготовлено мясо, попадал на губы, и я невольно облизывала их. Хищник ловил эти движения с ещё большим азартом и интересом. Я не хотела, чтобы он ТАК смотрел на мои губы, но совсем не шевелить ими я не могла. Старалась чаще использовать салфетку и мечтала, чтобы это проклятое мясо кончилось, наконец. Вкуса не ощущала, оно мне казалось никаким и резиновым, я просто хотела уже его доесть.

Когда был съеден последний кусок, я отложила в сторону приборы и снова уставилась на свои колени. Смотреть на него сил нет.

Не хочу.

Неприятно.

— Ты всегда должна быть со мной послушной и податливой, — сказал он мне, снова пригубив вина. — Встань, хочу на тебя посмотреть получше.

Сглотнула противный ком в горле и попыталась унять слезы. Они ему точно ни к чему. Хищник меня не пожалеет. От его оскорбительных просьб я чувствовала себя продажной женщиной.

— Я сказал, встань, — долетел до меня снова ледяной голос, и я вздрогнула. — В последний раз я повторяю тебе, и больше предупреждений не будет. Будут действия. ВСТАНЬ.

Поднялась с кресла на ноги, продолжая смотреть куда угодно, только не на него.

— Повернись.

Я снова исполнила очередной приказ, и повернулась вокруг себя один раз.

— Да, — вынес мне вердикт он, откинувшись на спинку кресла. — Хороша. Сексуальна. Ты вполне замолишь грехи и за отца, и за жениха.

Испуганно посмотрела на него. Неужели это правда — меня не заберут отсюда?

— Почему вы сказали, что никто за мной не приедет? — сдавленным голосом спросила его.

— Так и есть, — ответил мужчина и тоже встал. — Никто не приедет.

Он остановился напротив меня на расстоянии вытянутой руки. Гор намного возвышался надо мной, его взгляд и тепло тела давили на меня словно физически. Мне было невыносимо находиться рядом с ним. Во мне уже начало зарождаться к нему тяжелое, разрушающее меня саму изнутри, чувство — ненависть.

— Плохие новости, — продолжил он говорить. — Твой жених не готов за тебя платить.

По спине пробежал липкий холод. Как же так? И что теперь?

— Позвоните отцу, он отдаст выкуп вам.

— Твой отец давно разорён. Он продал тебя твоему жениху, чтобы поправить свое финансовое положение. Но свадьба не состоялась, и сделка тоже. Денег у него нет.

— И что теперь со мной будет? — спросила я, и по одному взгляду, хищному, цепкому, острому, все поняла ещё до того, как он ответил.

Он подошёл вплотную, горячее дыхание обожгло мою шею, заставляя задрожать.

— Теперь ты принадлежишь мне, — большие руки сжали мою талию. — И эта мысль мне нравится.

Глава 7

Невольно уперлась в его грудь руками. Я не хочу его, никогда не приму.

— Я принадлежу своей семье, не вам!

— Уже нет. Теперь ты принадлежишь именно мне.

— Я даже имени вашего не знаю, как я могу с вами…лечь в постель? — Бороться с ним я устала, силы оставляли меня. Он лишь потешался над моими попытками избавиться от прикосновений его рук.

— Оно тебе и ни к чему. Зови меня "Хозяин" или "Господин".

Посмотрела в его глаза. Очередная издевка? Очень весело.

— Вы слишком много на себя берёте.

— А ты слишком много болтаешь. Ты здесь не для этого.

Всхлипнула от страха, когда мужская рука пробралась в мои волосы и с силой сжала их у самых корней, зафиксировав мою голову в одном положении. Вторая рука продолжала удерживать моё рвущееся в сторону тело. Его жёсткие губы оказались очень близко к моим и уже обжигали их горячим дыханием. Сердце отбивало рваный, бешеный, неправильный ритм. Я не хотела, чтобы этот человек меня целовал, но я бессильна что-либо сделать. Я просто пленница в этом доме, я пленница его рук.

В кармане брюк Гора зазвонил телефон. Отпустив мои волосы, он вынул смартфон и нажал кнопку "принять вызов". Зажал между ухом и плечом аппарат и стал слушать.

— Да, эти документы нужно прислать мне немедленно. Как только исправите ошибку. Мне плевать, сколько времени вы уже там сидите, я жду документы.

Пальцами освободившейся руки он провел по моему лицу, и я вздрогнула. Чужое прикосновение не хотела принимать и отвернулась от него. Тогда жёсткие пальцы насильно повернули мой подбородок на себя. Глаза я так и не подняла, продолжая смотреть куда-то на его рубашку. Пальцы другой его руки скользнули по моим губам, вызывая новый приступ дрожи и паники. Вот так просто он взял и нарушил все границы. Я не могла отвернуться и избавиться от этих пальцев, вынуждена терпеть эти касания с откровенным сексуальным подтекстом.

Вдруг он надавил большим пальцем сильнее, заставив губы разомкнуться, и я почувствовала на своем языке вкус солоноватой кожи. Задергалась ещё сильнее, но мне не по силам справиться с таким медведем. От ощущения безнадёжности и собственного бессилия, снова начала всхлипывать и ронять ему на рубашку слезы.

— Хорошо, я сейчас подъеду. И не дай бог не будет результата, а вы выдернули меня из дома среди ночи. Накажу всех.

Он завершил звонок и перехватил телефон. Убрал его в карман брюк и снова посмотрел на меня.

— Рандеву отменяется, — сказал он. — Сегодня ты остаешься невинной. Но скоро я приду снова.

Зажмурилась, увидев, что лицо Гора приближается опять. Но он не стал меня целовать. Губ коснулся кончик его горячего языка, и я замерла на месте. Он провел им по нижней губе, потом переместился на верхнюю. Он облизывал мои губы! Проведя по губам несколько раз языком, он отпустил меня и ушёл, снова закрыв дверь на ключ.

Обхватила себя руками, пытаясь унять нервную дрожь. Эти прикосновения и грубые объятия все ещё блуждали по моему телу, словно он продолжал бы меня касаться.