Наследник для жестокого

Мужчина медленно обернулся. Тёмные глаза, которые снились мне все эти ночи, встретились с моими.

— Ясмин, — произнёс он со знакомой до боли хрипотцой.

Глава 64

— Гор… — вытянула я руки ему навстречу и двинулась к нему. Обняла, прижавшись щекой к его крепкому телу. — Ты жив. Жив…

Но вместо того, чтобы обнять меня в ответ, он напрягся, плотно сжал губы, так, что желваки заходили ходуном, и убрал от себя мои руки.

— Не прикасайся.

— Андрей, ты…

— А ты думала, я такой слепой дурак? Хоть и люблю тебя. — Тёмные глаза смотрели зло, почти с ненавистью. — Я не прощу тебя, Ясмин. Только не предательство.

Так и застыла на месте. Что? Какое предательство? Значит, он всё-таки решил, что я была с Самиром. И как теперь доказать, что мне никто не нужен, кроме него — ревнивого дурака?

— Но я ничего не делала, — захлопала я глазами, пытаясь избавиться от слёз обиды. Сколько же я уже их выплакала из-за Горского!

— Ты — может, и нет, — скривил он губы в злой усмешке. — А вот твой женишок, а потом любовник Самир всё сделал за вас двоих. Тебе как самой-то было? Ладно ты мне наставила рога, ты меня никогда не любила. Но сестре? Как ты ей смотришь в глаза после этого?

Его слова били больнее камней. Я этого не заслужила. Сейчас он так зол на меня, что даже не думает о ребёнке. Живот стало потягивать. Мне лучше не продолжать этот разговор, иначе всё может закончиться плохо. Если Гор не думает о ребёнке, то о нём подумаю я. Что бы он ни говорил, я должна держать себя в руках.

Молча развернулась и пошла к выходу.

— Куда ты? — уже на полпути окликнул меня Андрей.

— Ухожу, — обернулась я на него. — Я не стану доказывать тебе, что я не баран. Ничего из этого я не делала. И Зарема это знает, она сама лично слышала речи своего супруга. Я побывала в аду. В новом плену, еле спасла себя и малыша. Опять угодила в больницу со своим сердцем и с угрозой для ребенка, а ты сейчас снова заставляешь меня волноваться. Я думала, вернулся муж, защитник. А вернулся враг.

— Ты сама всё это сделала, — жестко ответил он. — Ты была в сговоре с Самиром, это же очевидно. А Зарема просто любит тебя и поэтому верит. Ты же оказалась лживой предательницей.

Я не знала, что на это сказать. У него своя правда, он меня просто не услышит. Снова попыталась уйти, но Гор резко пересек комнату, обогнал меня и грубо прижал к себе, взяв одной рукой моё лицо и подняв его вверх на себя. Часть волос на голове Андрея стала седой, а на лице появились новые, еще свежие, шрамы.

— Я мечтал о тебе каждую грёбаную ночь. А ты этого вовсе не заслуживаешь. Как же я тебя ненавижу. Сука ты, Ясмин. Ты ведь знала, как я к тебе относился.

— Ты прав, — смело посмотрела я в его глаза. — Я этого не заслуживаю. Я не виновата ни в чем перед тобой. Я тебя ждала. Не пожалей о своих словах, Гор.

— Не верю ни единому слову предательницы, — прорычал он сквозь зубы, теснее сжимая меня в своих стальных объятиях.

Темные глаза впились в мое лицо. Кажется, на миг в них появилась растерянность. Но потом взгляд снова стал просто жёстким. Большой палец коснулся моих губ и провёл по нижней несколько раз.

— Ясмин… Красивая ты, сука. Я бы мог сделать тебя счастливой. Но ты выбрала его.

Ласка была приятной и причиняла боль одновременно. Я не думала, что мой муж способен так плохо думать обо мне… По щекам побежали слёзы — обиды, досады, разочарования и отвергнутой любви. Я мечтала о том, что он вернётся, и мы попытаемся стать семьёй. Ничего у нас с ним не получается. Мы слишком разные. Только как дальше я буду здесь жить — с ним в одном доме? Или он решит со мной развестись? Ответ был получен.

— Я не выбирала… Я верна тебе.

— Молчи, — нажал он пальцем на мои губы. — Не хочу тебя слушать.

На несколько секунд повисла давящая тишина.

— Ребёнка родишь — и больше знать тебя не желаю, — продолжил он, пытаясь перебороть своё тяжёлое дыхание. Он смотрел на мои губы, и я ощущала, насколько сильно он хочет их поцеловать, прижаться к ним своими, но он себя сдержал. Я слышала самые обидные и жестокие слова в своей жизни. — Обеспечу тебя и Зарему, но ребёнка оставишь со мной. Ты уйдешь, как только родишь моего сына, Ясмин. Тебе больше не место в моём доме. Иди в свою комнату. Ты больше не живёшь со мной. Вещи твои перенесут сейчас.

Он выпустил меня и отвернулся снова к окну. Стоял ко мне спиной — равнодушный, холодный, чужой. Жестокий. Все мои силы уходили на мысли о ребенке, я не могла позволить себе рыдать и впадать в истерику. Я молча вытерла слёзы, которые быстро сменялись новыми, и, не разбирая дороги, побрела к выходу. Я не собиралась с ним спорить. Горскому невозможно что-либо доказать. Долгожданная встреча, которая сулила мне любовь и счастье, обернулась самой большой моей болью.

Глава 65

Потянулись серые дни. Равнодушие Горского причиняло боль. Я не верю, что он меня разлюбил, но и умолять его меня выслушать не стану. Хочет, чтобы я ушла — уйду, только надо придумать, как забрать с собой ребёнка. Не знаю, что могу придумать — с таким, как он, играть опасно, Гор мне не по зубам. Он не ел в столовой, если сталкивался со мной, то отводил глаза. Мы жили с момента тяжёлого разговора, после которого я так и продолжаю лить слёзы от обиды, словно на разных орбитах. Как в песне, что сейчас крутят на радио — "Ты Венера, я — Юпитер. Ты Москва, я — Питер. Люди, помогите дышать".

Он позвал меня к себе в кабинет лишь единожды. И не для того, чтобы поговорить…

Я в волнении постучала в дверь, когда прислуга передала мне, что хозяин меня ждёт.

— Входи, — услышала я его голос.

Нажала на ручку двери и вошла.

— Иди сюда, — указал он рукой на стул напротив своего стола.

Здесь находиться мне тяжело. Я столько ждала его здесь. Столько разных воспоминаний. И боли. Здесь он сказал, что не простит меня и заберет сына. Но несмотря на драму внутри, я прошла по ковру и села напротив него. Взгляд тёмных глаз застыл на моём лице. Мне показалось на миг, что я снова увидела в них тепло и нежность. Он любит меня. Но зачем тогда он так жесток со мной? Потом его глаза скользнули ниже. На губы, шею, грудь. Взгляд изменился и загорелся желанием. Он не изменился ко мне. Тогда почему не хочет просто допустить мысль, что я говорю правду? Мой такой родной чужой.