Наследник для жестокого

А мне больше и не хотелось продолжать этот неприятный разговор. Я молча ушла, закрыв за собой дверь. В своей спальне легла на кровать, свернулась в комок и отдалась эмоциям. Знаю, что это не очень хорошо для ребенка, но мне так обидно, что я просто не могу не плакать. Возможно, я поплачу, освобожусь от эмоций, и мне станет хоть немного легче. Столько разных событий произошло. Неизменным остаётся лишь одно — я марионетка Горского. Куда он скажет — туда и пойду. Без вариантов.

Тихонько открылась дверь, и я приподнялась на подушке. Зарема. Она будто чувствовала меня и пришла на мой безмолвный зов. Сестра молча села рядом и обняла меня. Я прижалась к ней и плакала, плакала, плакала, пока не уснула обессиленная от пролитых слёз. Меня укрыли пледом, и наступила спасительная тишина и забвение.

ГОР.

Пытался сосредоточиться на делах, нервно стуча карандашом по очередному договору, но ни хрена не выходило. В голове постоянно крутился образ Ясмин. Особенно последний разговор и ее слова о том, что она грустила, считая, что я мёртв. С трудом в это верится. Ведь она постоянно только и говорила, что ненавидит меня, а потом эта подстава с Самиром. Кто-то ведь продал меня ему. Это вполне могла быть она. Да, у нее не было телефона, и из дома она не выходила без меня, но если захотеть — можно в космос полететь.

В ресторане она колебалась — уехать или остаться. Когда я был ранен, ей стало меня жаль. Но когда я очнулся, узнал, что она уехала с ним. Как же меня это взбесило… Самир — му*ак, я знал, что всё равно вытащу ее оттуда, чего бы мне это ни стоило, но это не снимает ответственности с той, кого я звал женой и всё ещё хотел бы назвать… Да, всё равно её люблю. Не могу вырвать эту никому не нужную, неуместную любовь из сердца. Я не планировал ее любить, я думал лишь о мести. Да мне даже стыдно было любить такую — дочь врага, орудие мести, инструмент для достижения своих алчных и аморальных целей. Но умная, красивая и нежная девочка проникла в мои мысли с первой встречи и сломала меня. Леди, сама нежность, красивая куколка просто лишила меня покоя и воли. Я шёл к ней словно околдованный, шёл за ней как бычок на привязи, в то время как она считала себя моей пленницей. Не наоборот ли… Ты моя пленница, Ясмин. Но и я твой пленник. Навсегда, даже если ты уйдешь. Я буду помнить тебя. К сожалению. Я мечтал бы растить с ней вместе нашего сына, смотреть, как она ласкает его ночами или кормить грудью, поёт ему песенки и целует в пухлую щечку. Но даже если мы и останемся в одном доме ради ребёнка, то будем чужими. У меня просто нет оснований думать, что она не сговорилась с Самиром. Очень жаль, что она так просто меня продала, хоть я, наверное, того и заслуживаю.

Стук в дверь прервал мои невесёлые мысли. Я курил уже третью сигарету, но до сих пор не прочёл ни одной строки в договоре, лежащем передо мной, а только и делал, что страдал по девчонке, предавшей меня.

— Кто там? — спросил я.

Дверь открылась, и заглянула сестра моей "благоверной".

— Это я. Хочу поговорить.

— А я не хочу, — ответил я невежливо. — Иди спать, Зарема.

Вместо этого она зашла в кабинет и закрыла дверь.

— Я не уйду, — покачала она головой.

Усмехнулся. Вот настырная! Очень много чего не ожидал от столь хрупкой малышки. Да от обеих!

— И что ты хочешь?

— Поговорить, я же сказала.

— Я тебя слушать не хочу.

— А придётся.

— С чего бы?

— С того, что я убила собственного мужа, пытаясь спасти ваш брак. Хоть я и считала, что ты мёртв, но очень хотела, чтобы сестра не предавала память о тебе. И поэтому тебе придётся меня выслушать, раз уж ты выжил.

Глава 67

Я прекрасно понял, что настырная девчонка не уйдет. Лучше дать ей высказаться.

— Садись, — указал я ей на стул напротив. — И быстрее говори, что хотела. Я очень занят.

Может, мне всё же удастся сосредоточиться на тексте, вместо того чтобы тратить своё время на беседы. Тем более, что я знаю, о ком она будет говорить — о Ясмин. А с некоторых пор она — не самая любимая тема для разговоров.

— Я не займу у тебя много времени, — ответила она, когда села. — Я просто пришла сказать тебе, что ты идиот.

Устремил на нее офигевший взгляд. Нормальное начало диалога.

— За языком следи, пожалуйста, — одёрнул я её. — Я тебе не мальчик-с-пальчик.

— Именно идиот, — повторила она, смело глядя в мои глаза. — Ты нас спас обеих, спасибо тебе, конечно, но ты всё равно идиот. Извини.

Еще и извинилась. Какая молодец! Можно сказать любую гадость и извиниться, и тогда вина считается заглаженной?

— Ещё раз ты меня оскорбишь — вылетишь отсюда пробкой. В том числе из этого дома, — сузил я глаза. Слишком много она себе позволяет. Оперилась.

— Можешь выгнать, — пожала она плечами. — Но я скажу. Сестра собиралась жертвовать собой и ребёнком ради меня. И ради тебя, кстати, тоже. Настало и моё время вступаться за неё.

— Это похвально, конечно, — сказал я с сарказмом. — Но при чем тут я?

— Хватит прикидываться, что не понимаешь, — зло сверкнула глазами Зарема. А она действительно очень любит свою сестру. Вон как готова за нее биться. Даже со мной — взрослым и вполне себе опасными для нее мужиком. — Прекрати ее мучить! И себя.

— А чего ты меня обвиняешь? — задал я вопрос. — Не я же ее предал.

— Она тебя не предавала, — твердо сказала Зарема. — Ты сам это поймешь, когда перестанешь видеть то, что хочется тебе.

— Я видел лишь то, что видел.

— Иногда все не так, как кажется. Почему ты решил, что Ясмин тебя предала?

— Она, сговорившись с Самиром, сбежала от меня, разве не очевидно? — Изогнул я бровь.

— Нет, не так уж и очевидно, — покачала головой Зарема, и я невольно стал прислушиваться. Наверное, в глубине души мне самому хотелось, чтобы все оказалось не так, чтобы я ошибся, чтобы моя девочка так и осталась только моей. Зарема случайно угодила мне в самое сердце своими словами. — Мне тоже так показалось вначале. Но я сама слышала их разговор. Самир не думал, что я узнаю, что именно он говорил.

— Какой еще разговор? — напряженно спросил я.

— На видео.

— Что за видео?

— С камер наблюдения в его кабинете, — ответила она. — Знаешь, я ведь тоже сестре не поверила сразу. И теперь мне ужасно стыдно, что я могла плохо о ней думать. А она никого из нас не предавала и страдала из-за этого всего больше нас. Надеюсь, и тебе тоже станет стыдно, и ты, как я, будешь искать способ вымолить ее прощение.

— Подожди насчёт прощения, — попытался я вернуть ее из философских мыслей к теме диалога. — Рассказывай про видео.

— В кабинете мужа есть камера, которая пишет не только видео, но и звук, — рассказывала Зарема, а сама смотрела на свои нервно сцепленные между собой пальцы рук. Ей больно об этом говорить. А мне больно слушать. Мы сейчас с ней в одинаковом положении, и, как ни странно, понимаем друг друга как никто. — Сначала я верила Самиру. А потом ко мне пришла Ясмин и пыталась меня убедить, что любит только тебя, и что Самир ее шантажирует. Я и сама видела, как она страдала. Страдала по тебе, Горский. Плакала много дней и ночей, твердя твоё имя. И во сне могла вдруг зарыдать, выкрикивая его. Представляешь?