Наследник древней силы

С нами двоими он ничего не мог сделать. Мы принялись теснить его. Мужчина пропускал удары то дубинкой то шашкой, но держался. Наши клинки издавали слабое сияние, а глаза противника горели огнём в ночи. Я удивлялся тому, как он ловко защищается. Реакция молниеносная. Сражайся я с ним один на один — шансов никаких его одолеть. Даже нам вдвоём с Марией приходилось тяжко.

Я в очередной раз скрестил с ним клинки, ударил ногой в живот, вложив побольше энергии, как меня учили на тренировках, и оттолкнул противник на несколько шагов. Его глаза и руны на повязках потускнели. Я рубанул снова — противник отклонился, рубанул ещё раз — опять мимо. Подключилась Мария, одно дубинкой блокировала шашку, вторую — хлестнула ему по лицу, мужчина пошатнулся, потерял концентрацию. Я воспользовался этим. Короткий замах, удар по шее — голова противника почти отделилась от тела, повиснув на недорубленных мышцах. Тело упало на дорогу.

Мария сложила дубинки и сунула и в чехлы на поясе, которые скрывали полы пиджака.

— Что это было? — посмотрел я на неё.

— Агент УВР.

— Какого хрена он такой сильный? Он нас обоих чуть не зарубил.

— Энергетик и мастер рун высокого ранга. УВР тренируют таких по своим системам. Но ты прав: этот просто зверь какой-то. Еле справились. Шесть выстрелов энергоконцентратными зарядами выдержал, — она посмотрела на меня. — А ты молодец. Тоже шашка тебя не берёт. Тренировал защиту?

— Нет, я пока общие техники только изучаю.

— Понятно. Не подставляйся в следующий раз. Один удар выдержишь, второй пройдёт — тут не угадаешь.

К нам подошёл мужчина с оружием, напоминающим многозарядный гранатомёт с барабаном на шесть патронов. Ствол был закрыт прямоугольным перфорированным кожухом. Мужчину я узнал сразу — это оказался старший следователь Борис Сахаров, который вместе с Марией допрашивал меня в тюрьме.

— Всё в порядке? — спросил он.

— Сильный оказался, — Мария отряхнулась и поправила пиджак. — Но мы справились. Приберёшься тут? Нам с Артёмом ещё поговорить надо по душам.

— Конечно, езжайте, — кивнули Борис.

Я подошёл к взорванной машине. От неё мало что осталось: колёса, двери, куски кузова и внутренней обшивки валялись в радиусе метров десяти. Рядом зияла воронка. Включив на смарте фонарик, я осмотрел металлолом: местами железо посерело и рассыпалось песком, вокруг воронки тоже асфальт превратилась в серый песок — такой же, какой был в моих видениях.

— Поехали, не стоит задерживаться, — позвала меня Мария.

Она дала мне платок вытереть лицо и руки, затем мы сели в машину и поехали в направлении города.

— Энергоконцентратные снаряды? — спросил я. — Вы их применяете?

— Редко. Эти штуки требуют очень осторожного обращения, но против энергетиков в общем случае работают лучше, чем обычные гранаты и пули. Такие же снаряды использовались при убийстве твоего отца, Эдуарда Вострякова.

— И давно вы в курсе, кто я?

— С тех пор, как ты попал в госпиталь. Навели справки. Это оказалось несложно. И УВР знает.

— Все всё знали… кроме меня. Я, кажется, вообще самый неосведомлённый человек на свете. Что? Зачем? Почему? Одни тайны… А я — как пешка у вас. Недостаточно было отправить меня подыхать на сраную войну. Стоило вернуться, как за меня опять взялись. Что вам всем надо?

Говоря эти слова, я имел ввиду правительство. Именно правительство развязало войну и послало меня туда вместе с тысячами других парней, а теперь хотело использовать в иных своих целях. В последнее время я всё больше думал о том, что лучше работать на семью, чем на них — та хотя бы обеспечивает моё существование и неплохо так обеспечивает.

— Для начала — спасти твою шкуру, — Мария скривила рот в ухмылке.

— От таких же, как вы?

— Не стоит делать преждевременных выводов. Всё сложнее, чем ты думаешь.

— Надеюсь, ты мне всё объяснишь и как можно подробнее.

— Разумеется, — Мария не переставала ухмыляться. — Терпение. Имей терпение.

Машина мчала по проспекту мимо чёрных высоток и неоновых огней витрин и рекламы, пестревшей чуть ли не на каждом доме. Даже сейчас, ночью, город наполняла жизнь, которая не стихала ни на минуту. Светились редкие окна квартир, ездили машины, гуляли компании молодых людей, особенно ближе к центру, где концентрировались все клубы и прочие ночные заведения. Один раз нас обогнал спортивный кабриолет, а по встречной полосе промчала группа байкеров на рычащих агрегатах. Город жил своей жизнью, пребывая в полном неведении того, что происходит на задворках и какие интриги плетутся в высших кругах. Его сытое благополучие оставалось непоколебимым, и хотелось верить, что так оно будет и впредь.

Свернув с Псковского проспекта на Орловскую улицу, мы миновали пятьдесят третий дом и через два квартала заехали на подземную стоянку ещё одной высотки.

— Зайдёшь в гости? — спросила Мария, глуша мотор.

— У меня есть выбор?

— Есть, но альтернатива тебя не обрадует. Возвращаться в поместье сегодня небезопасно. Да и кто нудел всю дорогу, что ему ничего не понятно и нужно объяснение?

Я согласился — нечего другого не оставалось.

Квартира находилась на двадцатом этаже. Тут имелись две спальни и большой зал, но личных вещей я не заметил, как будто здесь никто не жил.

— Твоя конспиративная квартира? — спросил я, осматривая общий зал с диванами, креслами и стеклянным столиком. — Неплохо устроилась.

— Что-то вроде запасного варианта, — сказала Мария. — Ночь проведёшь здесь. Тут тебе ничего не угрожает. Твоих мы скинули возле пятьдесят третьего дома. Они следили за твоей машиной и теперь думают, что ты заночевал там. С УВР мы разобрались. Они пошлют ещё людей, но не сейчас. Да и следят они, главным образом, за мной. Давно пора было их проучить. В общем, дальше — не твоя забота. Иди умойся. Ты весь в крови.

Лицо и руки мои действительно были запачканы кровью, которую не удалось до конца стереть платком. Забрызгался и пиджак, и я его снял. Умывшись, я отправился в большую комнату и устроился на диване. Вскоре с кухни пришла Мария и принесла две бутылки пива.

— Угощайся, — она устроилась на кресло напротив и поставила бутылки на стеклянный стол, где уже лежала открывалка. — Холодное.

Холодное пиво освежило мою пересохшую глотку. То ли от физической активности, то ли нервного напряжения, но пить хотелось ужасно. Мария устроилась в кресле напротив, закинула ногу за ногу и взяла вторую бутыль. Теперь она была без пиджака, очков и кобуры. На её красной блузке виднелись четыре пулевых отверстия.

— Ну вот, кажется, пришла пора раскрыть карты, — Мария открыла другую бутыль и приложилась к горлышку. — Только скажи для начала, а то меня любопытство гложет: зачем ездил в Старую Руссу?

— А вы, я смотрю, уже осведомлены. Тогда зачем спрашиваешь? Ваши ребята мне в пятницу уже намекнули, чтобы я не лез, куда не стоит.

— Наши? — Мария удивлённо скривила рот и покачала головой. — Нет, наши с тобой не разговаривали.

— А кто те два парня с фиолетовыми глазами, которые подошли ко мне в парке?