Наследник фортуны 2

Я помнил, где жила Ядвига, поэтому пригнал автомобиль прямо в её двор-колодец, а потом открыл заднюю дверцу. Девушка продолжала спать, иногда что-то бормоча на польском. Разбудить? Я потрепал её за плечо, но она проигнорировала мои попытки прервать её сон, да ещё, кажется, курвой меня назвала. Пришлось пойти иным путём.

Моя рука цапнула её ридикюль и нашарила в нём бронзовый ключ с кожаной биркой. На бирке красовалась цифра тринадцать. Хм, а полька не из суеверных. Я сунул ключ в карман, удостоверился, что во дворе никого нет, взял девушку на руку и понёс её к парадной. Дверь мне кое-как удалось открыть ногой и войти внутрь. Тут полька рефлекторно обхватила рукой мою шею и прижалась к груди. И мне стало гораздо проще подниматься по истёртым ступеням.

Ядвига же вдруг, не открывая глаз, зашептала:

— Гжегож… не уходи… не покидайш меня снова… я так скучаю по тебе… в Кракове всё напоминало о тебе, потомуш и уехала…

Дальше девица перешла на польский, а из уголка её глаза выкатилась слезинка. Мне же не составило труда догадаться, что некий Гжегож, скорее всего, разбил сердце полячки. Возможно, после этого она и превратилась в холодный кусок мрамора. Мне даже стало немного жаль Ядвига. Но жалость не помешала мне всё-таки растормошить девицу около еле съёмной квартиры.

— Что? Где мы? — прошептала полька, медленно хлопая ресницами.

— Вы стоите возле двери своей квартиры. Вот ключ. Я открою им дверь, а вы войдёте и ляжете спать. Ясно?

— Ясно. Ик… ой, простите, — девушка прикрыла ротик ладошкой и прижалась спиной к стене. А я шустренько открыл дверь и увидел миленькую прихожую с полосатыми бело-зелёными обоями.

— Благодарю, пшударь, — кивнула мне Квятковская и исчезла в квартире.

— Не за что, — ухмыльнулся я и стал спускаться по лестнице.

Ну всё теперь можно возвращаться в особняк почившего Петрова. Я вышел во двор, уселся за руль автомобиля и потряс головой, пытаясь выгнать опьянение. Оно уходить не собиралось, но вроде бы зрение и мышление не были сильно затуманены, поэтому я без особой опаски снова выехал на дорогу и медленно-медленно поехал в сторону особняка. И хоть он располагался недалеко от квартиры Ядвиги, но добирался я до него вдвое дольше обычного. Зато прибыл целым и невредимым. Оставил машину перед воротами и вошёл во двор. А тут уже Гришка деловито ходил с ведром серого густого раствора и шпателем.

— А-а-а, ваше благородие, — улыбнулся он при виде меня. — А я, значится, щели в каретном сарае замазываю, а то, не поверите, в некоторые палец можно засунуть!

— Палец? Палец — это ладно, только кое-что другое не суй, — усмехнулся я и присел на скамеечку возле неработающего фонтана. — Ты мне вот что скажи, Григорий. Доколи мы ещё будем питаться стряпнёй из трактира?

— Не ведаю того, — пожал плечами парень, нахмурив брови.

— У нас вот и собаки появились, и пара охранников. Их же всех кормить надо. А в трактир ненабегаешься.

— Верно, — поддакнул крепыш и глянул в сторону каретного сарая, где порой раздавался злобный утробный лай. — А жрут эти создания дай боже.

— Вот-вот. А ведь ещё и собак надо кормить, — снова глуповато сострил я и вызвал сам у себя смешок.

Гришка тоже хохотнут, но натянуто и неискренне. Шутку он явно не понял.

— Дык что же нам делать, ваше благородие? — спросил парень.

— Кухарка. Нам нужна кухарка. И её поисками озаботишься ты. У тебя же явно среди знакомых есть дамы, которые могут организовать нам бесперебойное питание.

— Ну-у-у, — замычал парень и принялся чесать затылок. — А как она должна выглядеть? И скоко ей должно быть годков? А какие рекомендации она обязана иметь?

— Всё на твоё усмотрение, Григорий. Понимаю, что задача сложная, ответственная, но я верю в то, что ты с ней справишься.

— Постараюсь, ваше благородие, — протянул крепыш.

— Вот и отлично. А я пойду подремлю, а то умаялся сегодня. Такой нынче тяжелый был разговор с преподавателем… у-у-у, лучше и не вспоминать.

Я махнул рукой, встал со скамеечки и исчез в особняке, где поднялся на третий этаж и проник в спальню. Романова, конечно же, уже давно покинула этот дом, но, думается мне, что ненадолго. Сегодня или завтра она точно снова нагрянет. Пока же я разоблачился, повалился на кровать и сразу же захрапел.

Продрыхнуть мне удалось несколько часов, прежде чем мой тяжёлый сон прервал стук в дверь.

— Кто там? — сонно буркнул я, приподняв голову с подушки, на которой расплылось мокрое пятно от слюней.

— Это Гришка, ваше благородие, вам сударыня Романова телефонирует. Очень просит, дабы вы изволили подойти к аппарату.

— Сейчас! — бросил я и с большой неохотой покинул кровать.

Голова противно побаливала, заставляя хмуриться, а во рту не было ни капельки слюны. Одеваться по всей форме мне в таком состоянии совсем не хотелось, поэтому я накинул домашний халат Петрова. Он, как и другая одежда покойного, продолжал висеть в шкафу.

За дверью меня ждал улыбающийся Гришка, который проводил меня в гостиную с телефонным аппаратом. Я уселся в кресло и взял трубку:

— Слушаю.

— Прости, что потревожила, душа моя, — проворковала Романова, брызжа радостными нотками, будто выиграла в лотерею вечную молодость. — Но я не могла ждать. Нужные люди поставлены в известность, так что дом почти наверняка отойдёт тебе. Однако не это вызвало моё ликование, а то, что папенька согласился помочь моему близкому другу с его проблемой, связанной с потерей воспоминаний.

— О как, — выдохнул я, всё ещё не отойдя от сна. — И когда он примет меня? Я в ближайшие дни буду сильно занят: учёба, Сафронов…

— Сафронов? А что Сафронов? Это тот самый пьянчужка, который думает, что наш мир не единственный и существуют другие миры, населённые разумными существами?

— Ага. Именно он. Я имею честь быть с ним знакомым.

— И какие у него с тобой дела? — полюбопытствовала девушка и затаила дыхание в ожидании моего ответа.

А что ей ответить? Правду? Да, лучше всё честно рассказать ей, а не кривить душой. Вдруг моя ложь как-нибудь вскроется? Да и нет ничего страшного в том, что я поведаю ей о просьбе графа Чернова.

— Елизавета, обещай, что сохранишь всё втайне, — на всякий случай всё же попросил я девушку.

— Конечно, mignon ami, — заверила меня красотка, после чего я рассказал ей о погибшем ученике графа и таинственных символах. И практически сразу же понял, что зря это сделал. Девушка загорелась невероятным любопытством и отчеканила: — Душа моя, я редко о чём-то прошу тебя, но сейчас особый случай. Ты должен уговорить Сафронова и меня взять в этот лес. Ежели я не попаду туда, то сгорю от любопытства быстрее, чем промасленная бумага от жаркого пламени костра. Можешь посулить ему любую сумму и… и даже мою благодарность. Я не могу упустить такую возможность. Это же два в одном: и интересное дело и встреча с самим графом Черновым, который не больно-то жалует других магов.