Наследник, которому по...

Но самое неприятное было то, что я: Бог, Император, Архимаг и прочая и прочая, совершенно не мог просчитать дальнейшие последствия своих решений. Женская логика настолько странна, что невозможно сказать, что сильнее по мне ударит, моё согласие на это мероприятие или мой отказ. Будут они сильнее меня доставать если я с ними пойду или наоборот?

А ещё сложнее было прогнозировать, как на это отреагируют родители. Меня устраивал тот нейтралитет, что мы выработали в эти месяцы. Они не слишком обязывают меня, я не слишком утруждаю себя. И всё находилось в равновесии. До этого момента. Пока не появился дестабилизирующий фактор в лице близняшек.

По хорошему, этот фактор бы ликвидировать, но я по прошлой жизни уяснил, что жёсткие меры они, конечно, приносят результат здесь и сейчас, но в долгосрочной перспективе выливаются в проблемы. Как минимум в то, что эти жёсткие меры приходится использовать всё чаще и чаще. Поэтому избавляться от кузин нужно было осторожно и с умом.

– Да, конечно, мам, – склонил я голову, – я свожу девочек по магазинам.

– Ура! – запрыгали тут же обе малолетних интриганки, даже не скрывая своего удовлетворения.

А мать, мать смотрела на них с доброй покровительственной улыбкой, всецело такое поведение одобряя. Ну что ж, понятно, она теперь исключительно за них и против меня. Учтём это на будущее. И надо готовить операцию «Ловушка для близняшек», пока они окончательно не порушили мне мою спокойную жизнь.

Была, конечно, трусливая мыслишка, плюнуть и согласиться на этот брак, но я знал, куда ведёт этот путь. Потом оглянуться не успеешь, а вокруг тебя опять гарем. И снова, вместо того, чтобы заниматься собой, самосовершенствоваться и получать от жизни удовольствие, ты будешь потакать бесчисленному колличеству женщин, считающих, что если ты взял их в жены, то теперь ты их раб и всем им обязан.

Нет, будем работать от противного. Можно даже создать образ неприятного в общении и быту человека. Мелочного, занудного скряги. Женщины же любят щедрых и великодушных. А я буду полной тому противоположностью.

Я ещё раз посмотрел на близняшек и невольно зловеще заулыбался. Ну ничего, посмотрим кто выйдет победителем в этой войне. И видят боги, не я первый это начал.

Когда я вышел к стоящей возле крыльца машине, Тоши с Хэнэко уже были там вовсю оккупировав заднее сиденье. Тонированное стекло в двери наполовину опустилось и там показалась умиленно улыбающаяся девичья мордашка.

– Дрейк, иди к нам, в тесноте да не в обиде.

– Спасибо, – хмыкнул я, – но не люблю тесноту.

И быстро запрыгнул на переднее сидение, рядом с понимающе улыбнувшимся одними губами Вениамином. В зеркало заднего вида я заметил надувшиеся губки кузин, после чего демонстративно пристегнулся и скомандовал водителю:

– Поехали.

Когда мы вырулили на трассу к городу, мужчина поинтересовался:

– Куда едем, господин? Лазурный, Бородяновский? – имея в виду популярные в городе торговые центры с бутиками модной одежды, но я только покачал головой и, удерживая непроницаемое выражение лица, ответил:

– Нет, давай-ка на Восход.

Вениамин изумлённо посмотрел на меня, как бы спрашивая, не оговорился ли я, но я был как никогда серьёзен и только кивком головы подтвердил, что мужчина не ослышался и мы действительно едем на крытый рынок «Восход».

Первая лёгкая неуверенность кузин посетила, когда они увидели перед собой одноэтажные металлические ангары, с распахнутыми металлическими дверями и отсыпанную щебнем парковку. Но на их осторожные вопросы я только гордо дернул подбородком вверх и сказал:

– Девочки, это крупнейший центр дизайнерской одежды, которую вы больше нигде не встретите, ни в одном бутике, гарантирую. Сплошной хэнд мэйд.

Второй раз они обалдели от вида сотен сидящих и снующих внутри вьетнамцев, что активно трещали, рекламируя свой товар на весь рынок.

– Куртка нада? Брюка, майка, нада? – прилипла к нам тут же улыбчивая вьетнамка.

Я оглянулся на прижавшихся друг к дружке близняшек, оглушенных и ошарашенных, непривыкших к толчее и куче народу, схватив за руку, вытащил из прохода в закуток с вещами, разложенными на раскладушках и развешанными по стенам, широким жестом обвёл всё это богатство и предложил:

– Выбирайте.

Вьетнамка тут же подключилась, активно нахваливая товар и всучивая то, что по её мнению, лучше всего девушкам подходило. Не готовые к подобному напору, Тоши с Хэнэко безропотно всё принимали и скоро в их руках был полный набор одежды, даже два, один спортивный, фирмы АБИБАС, с лампасами, и второй повседневный, из джинс с заниженной талией и клёшем, топика со стразиками и короткой болоньевой куртки вырвиглазной расцветки.

Я посмеивался про себя, но сам глубокомысленно кивал, подтверждая правильность выбора.

– А где примерять? – растеряно обернулась Тоши, не наблюдая примерочных.

– А вон картонку видишь? – указал я в угол, – на неё вставай и вот этой шторкой прикрывайся.

Когда, с грехом пополам, они переоделись, то сходу перестали напоминать девушек из благородного семейства, скорее разбитных девах из соседнего ПТУ. Они и сами чувствовали, что что-то не ладно, но наш с вьетнамкой хор, что им всё идёт и это последний писк моды, сбивал с толку и заставлял сомневаться уже в себе.

Ну а затем наступила вторая часть марлезонского балета – я принялся с вьетнамкой торговаться.

Делал я это вдохновенно и с твёрдым желанием выдрать несчастные шмотки у торговки если не бесплатно, то, как минимум, близко к таковому.

– Пятьсот семьдесят рублей. Как первый клиент – скидка, за пятьсот пятьдесят отдам, – обозначила узкоглазая мадам свои ожидания, растягивая рот в акульей улыбке.

– Побойся бога, какие пятьсот – пятьдесят.

Та тут же схватилась за сердце и принялась имитировать инфаркт.

– Такая красота, так на девочка хорошо, а качество какое?! – принялась она хватать сжавшуюся от непонимания Хэнэко за руку, – посмотри как сидит.

– Это ты называешь красотой, – фыркнул я, – да этими тряпками только пол вытирать, а не носить, и качество, вон, отсюда вижу, что швы кривые и косые.

– Дрейк, – испуганно дёрнула меня Тоши за рукав, – может тогда не будем брать, если всё такое плохое?

– Всё отличное, – с улыбкой ободрил я её – это просто старинная восточноазиатская забава, называется – торговаться.

Затем вновь повернулся к вьетнамке, стирая улыбку с лица:

– Я тебе говорю, что такое только на корову одевать и то жалко будет!