Наследник, которому по...

Спорить я не стал – бесполезно. Просто кивнул и сел дальше досчитывать мощность.

* * *

– Ну как у тебя в школе? – маман пододвинулась поближе, наблюдая за тем как я ем. Вполне доброжелательно, но чересчур внимательно. Любой другой уже бы подавился, но только не я. После пиров где я был в качестве императора, когда тебе тысяча человек в рот заглядывает, один пристальный взгляд уже ничего не значит, его просто не замечаешь.

– Нормально, – односложно ответил я, усердно пиля ножом и закидывая в рот божественный антрекот, который буквально взрывался букетом вкуса на языке, стоило только впиться зубами в его нежное мясное тело. С идеально подобранными специями, в меру прожаренный и сочный… Я буквально не мог остановиться, покуда на тарелке лежал ещё хоть кусочек.

– Как турнир?

– Во второй тур вышел, – слегка невнятно произнёс я, продолжая жевать.

– Умничка, – Эльвира опёрлась локотком о стол, чуть наклонила голову, провожая взглядом каждую порцию антрекота, исчезающую в моём рту.

Я на секунду даже предположил, что она хочет, чтобы я её угостил. Но подобный альтруизм в мои планы не входил, я собирался съесть свой кусок сам, поэтому быстро пододвинул тарелку ближе к себе и слегка загородил второй рукой, во избежании непредвиденных эксцессов.

– О нет, Дрейк, – рассмеялась женщина, – я вовсе не претендую, я вполне сыта.

– Все так говорят, – буркнул я, чуть отодвинувшись.

– Ох, не понимаю, чего ты так боишься, – вздохнула та, – наш повар легко приготовит ещё кусок.

– Мне не нужен ещё кусок, – ответил я, хмуро взглянув в ответ, – мне не важно, сколько ещё он может их приготовить. Но то, что в моей тарелке, это моё и только моё.

– Ладно-ладно, – Эльвира со смехом подняла руки, и чуть отодвинулась.

– Так-то лучше, – я быстро доел мясо и уже тогда, вытерев губы салфеткой и отложив в сторону приборы, в упор посмотрел на мать своего биологического тела, прямо спросив, – ну говори, что ты на самом деле хочешь узнать.

– Мальчик мой, ты такой умный, такой проницательный, весь в… – она бросила короткий взгляд на отца, что в этот момент, пялился в экран телевизора, сидя в кресле и временами погыкивая, смотря очередную дурацкую комедию, где все персонажи постоянно громко рыгали и пердели, после чего раздавался закадровый смех и аплодисменты.

– В меня, – произнесла она после недолгой паузы, вернувшись взглядом обратно.

– Ладно, – вздохнула Эльвира, становясь серьёзной, – ты же понимаешь, что мы все сильно переживаем из-за твоего выбора невесты. Простолюдинка, малдарка с непонятными шансами на большой дар, неизвестно даже красивая она хоть или нет. В твоём возрасте мальчики могут влюбляться буквально во всё что шевелится, а что не шевелится, расшевеливать и влюбляться.

– Я понял, – ответил спокойно, – и что ты предлагаешь?

– Привези к нам, хоть познакомимся.

– Мам, – со вздохом, я чуть развернулся, поудобней закинул ногу на ногу, сам облокотился о стол, – ты же понимаешь, что даже если она тебе не понравится, это ничего не изменит.

– Нет конечно, – тут же вновь заулыбалась та, – и в мыслях не было пытаться тебя в чём-то переубеждать, просто я же должна хоть чуть-чуть знать, что за девушка будет моей невесткой.

– Ладно, – сдался я, – будет вам – познакомиться. Приведу. Но не гарантирую, что прям завтра, у неё могут быть планы.

– Какие могут быть планы, – чуть сварливо произнесла маман, – когда жених ведёт знакомится с будущим свёкром и свекровью.

– Самые обыкновенные, – спокойно ответил я, – пойми мам, мне не нужна собачка на поводке, что будет вечно таскаться за мной и не иметь никаких своих интересов. Я выбрал ту, что знает себе цену и тоже, как и я, самодостаточная личность.

– Сын, ты что, феминист? – Эльвира нахмурилась, потянувшись, потрогала ладошкой мой лоб, – запомни, в семье мужчина главный, и он решает, что должна делать или не делать его жена. И жена слушаться должна своего мужа.

Тут папахен особенно громко взоржал и, повернувшись к нему, Эльвира строгим голосом произнесла:

– Ричард, ты не видишь, я с сыном разговариваю. Выключи телевизор и иди наконец уже разберись с финансовыми отчётами которые у тебя уже неделю на столе лежат!

– Да, дорогая, уже иду.

Я проводил взглядом резко подорвавшегося с кресла мужчину, заторопившегося из гостиной на выход, затем вновь посмотрел на мать, а та повторила, вновь поучительно покачав в воздухе указательным пальцем:

– Слушаться должна, везде и во всём.

– Угу, я понял, – протянул я со скепсисом в голосе.

В этот момент к нам подошел один из слуг рода и, наклонившись, что-то прошептал на ухо матери.

– Какая Грац? Какая школа? – непонимающе произнесла она и тут я вспомнил про назначенные мне дополнительные занятия.

– Мам, это ко мне, наша учительница по ОБЖ новая, – вклинился я.

– И что ей от тебя надо? – подозрительно произнесла та, сощурив глаза.

– Хочет подтянуть меня по предмету, только и всего, – развёл я руками, – считает, что я недостаточно готовлюсь. Сказала, что мне нужно репетиторство.

– Недостаточно?! Репетиторство?! Небось ещё и платно! – мгновенно вскипела мадам Рассказова и тут же, решительно поднялась, – ну ка пошли – сын, сейчас мы выясним! Думается мне, эта сучка просто захотела поиметь с нас бабки. Ничего, сейчас я ей всё объясню!

Поднявшись вслед за ней, я чуть улыбнулся в спину гневно чеканящей шаг женщине. Наверно это было чуточку не спортивно, натравить одну женщину на другую, но, как говорится, клин клином вышибают. Так и тут, чтобы забороть одну женщину, нужна другая женщина.

И я буду не я, если это был первый и последний раз когда Лика Дартаньяновна появилась на нашем пороге.

Глава 24

– Лика, а ты чего в очках? – старший шериф удивлённо взглянул на подчинённую, что стояла возле его кабинета, в наглухо затонированных авиаторах, через которые совершенно не было видно глаз девушки.

– Можно я внутри расскажу, – со вздохом произнесла та, опасливо поглядывая на то и дело проходивших мимо по коридору других полицейских.

– Ну ладно, – Восточнолесов отпер дверь, вошел, скинул пальто на стоявшую в углу вешалку, смотал с шеи шарф, вешая следом и на самую верхушку водрузил шляпу, развернулся, намереваясь задать вопрос вновь, но тут же замер и только и смог, что выдавить:

– Ой-ё!

Под глазом снявшей очки Небоходовой темнел сочный фиолетового оттенка синяк. Здоровенный, почти во весь размер стекла очков, которым она его прикрывала.

– Это где ж тебя так угораздило? – спросил он, отмерев. Подошел, с удивлением и толикой уважения разглядывая внушительный бланш.