Наследник огня и пепла. Том IХ

А здесь — ни мата, ни борделя. Не придумали ещё. Никакой субординации. Ни чувства долга, ни устава, ни строевой. Только шум, пыль и страх. Я был уверен, что всё мое войско вот-вот разбежится. Разобьётся, как хрустальная ваза о бетон. Брызнет в стороны осколками под крики и панику.

Но — нет.

Перед настоящей угрозой местные оказались куда собраннее, чем я ожидал.

С людьми всегда сложно. Они паникуют при пожаре, при эпидемии, при нехватке муки на рынке. Но вот когда беда становится по-настоящему чудовищной — когда надвигается конец всего — они вдруг делаются ясными, как родниковая вода. Пугающее становится простым: спасайся или сражайся. И в этой ясности они самоорганизовались.

Да, это всё ещё были толпы — шумные, пыльные, бестолковые. Но теперь — организованные. Кто-то поднимал на копья старые знамёна. Или то, что ими было назначено. Кто-то звал своих по названиям селений. Кто-то уже командовал — уверенно, спокойно. Люди искали старших, слушались, действовали. Без приказов. Без оглядки на власть. Просто делали, что нужно.

Ворота, выходящие на Воющий Камень, захлопнули с грохотом. Их тут же начали закладывать камнем. Кто-то притащил телеги и загородил проезд. Другие — таскали корзины с землей и камнями. На стенах зажгли костры — не постеснялись разобрать соседний амбар. Изъяли на нужды обороны у его владельца мелко напиленные, дорогущие дрова.

Отряды, пришедшие со стороны Воющего Камня, — видно, уже видели тьму — кратко сообщили остальным о происходящем. Будто кто-то мог не заметить чёрный ужас, подступающий к городу.

А потом… двинулись обратно. Навстречу.

Шли строем. Молча. Красиво и ужасно.

Они каким-то немыслимым способом пробирались сквозь поток беженцев, накатывающий на город мутной, молчаливой рекой. Люди тащили поклажу, детей, стариков. Кто в телеге, кто на плечах, кто на тачке.

Поток тёк, а отряды стояли. Как скалы в воде. Пропускали, а потом вдруг резко срывались, обходили, перелезали заборы, лишь бы не терять темп.

Остальные, кто не пришёл с юга, начали обтекать Караэн с флангов. Кто-то стал вдоль дороги. Кто-то — у подножия холма. Кто-то — прямо на поле, выстроившись цепью.

Без команды. Без спешки. Вдохновляюще.

Словно все вдруг вспомнили, что такое быть не просто людьми — быть защитниками.

Я зашёл в город с других ворот. Таэнцы с кароччо застряли у квартала бурлаков. Но я не остался один. На мою свиту налипали мелкие отряды, и мой «личный состав» рос, как снежный ком.

Я довёл их до стены, поднялся повыше и взмахнул Крушителем, распределяя их по участкам.

Чуть позже мне притащили Кааса Старонота — уважаемого декана факультетов алхимии, естественных наук, геометрии и каллиграфии. Он был на удивление тих и послушен. Разве что сорвался на слуг, даже отвесил одному оплеуху, когда те начали недостаточно быстро собирать рядом со мной какую-то странную конструкцию из реек и плоских ваз с водой.

Я не сразу понял: это был жалкий, но работающий аналог подзорной трубы. И пусть изображение искажалось, но оно прояснило происходящее. Пока я торчал у пристани — на Караэн шла смерть.

Я увидел, как в колдовском тумане ковыляют трупы. Как разеваются до невозможных размеров чёрные пасти вендикатов.

Сотни. Сотни.

— Смертоплёт, — каркнул мне в ухо Каас, ткнув пальцем, покрытым пятнами от реагентов. — Вон… Смотрите мой сеньор, на крыше. По верху любит идти.

Я успел мельком увидеть: по крышам перебежала тень. Ломанная, страшная и чёрная. Как паук из кошмаров. Точно такая же тварь, какую мы совсем недавно нашли в лабиринте под Горящим Пиком.

— Надо отвести людей за стены, мой сеньор! — прорычал усатый.

Я смерил его тяжелым взглядом. Отвык от непрошеных советов. Хотя, стоит признать, этот старый рыцарь вел себя разумно и во время подготовки к охоте командовал толково. Видя, что я молчу, он решился продолжить. Вздернул подбородок над латным воротником и заговорил снова:

— Их тянет к себе живая плоть. Потому и идут на город. Встретим их на стенах — пусть разобьются о них!

Его поддержали одобрительным гулом.

— Их ведет злая воля! — снова подал голос Каас. От волнения голос лектора срывался — и теперь он не говорил своим хорошо поставленным лекторским тоном, а каркал, не хуже ворон, что уже вились над городом в предвкушении угощения. Мне захотелось двинуть ему в рожу — чтобы не нагнетал. Но он был человеком науки, не давил авторитетом, а потому тут же принялся обосновывать свое замечание:

— Вон там, видите? Будто язык выпростался. Это — Вуаль Тьмы. Я уверен: её ведёт искусный некромант. Только он может так уверенно менять конфигурацию, плотность…

Я его уже не слушал. Перевел подзорную трубу — хлипкую конструкцию из реек и верёвок, собранную с помощью слуг Кааса — туда, куда он указывал. И увидел: клубящаяся тьма вдруг вспучилась плотным выступом, как длинный козырёк, нависнув над людьми, гнавшими несколько коров. Стало было в панике — на моих глазах одна буренка вырвала веревку из рук пастушка и умчалась прочь, остальные просто упирались. Подростки не хотели бросать скотину, дрались с ней, и поздно спохватились. Не заметили, как на них упала тень.

А когда заметили и кинулись бежать, было поздно.

Из сгущённой мглы отделился комок тьмы. Ломанная, неестественно двигающаяся, черная клякса. Смертоплёт. Пастухам повезло — когтистые ноги чудовища вязли в пашне, но он всё равно был быстрее. Над ним, как живое щупальце, клубилась Вуаль, защищая от света.

Я оторвал взгляд от линзы, не желая видеть, чем всё закончится.

И вдруг заметил — из-за стен укреплённого дома на поле выскочили четверо всадников. Судя по тому, как слаженно они действовали, — знали, куда едут.

Смертоплёт мгновенно понял, что охота отменяется. Засеменил обратно, в спасительную тьму. Но его обогнали. Караэнские кони, не такие рослые, как рыцарские скакуны Королевства, зато выносливые и быстрые, отрезали ему путь к отступлению.

Двое всадников — почти без лат — вскинули арбалеты. Двое других, в кольчугах и шлемах — занесли над головой короткие копья.

Смертоплёт дёрнулся в сторону и выпустил зелёное облако магии, видимое только мне. Это ему не помогло. Не знаю, попали ли в него арбалетчики, но уже через секунду в него врезалась огненная искра, пущенная одним из всадников с копьём. Крохотная с такого расстояния, не больше птицы, — но этого хватило.

Смертоплёт вспыхнул, будто облитый бензином. Завертелся, повалился на землю, и начал кататься по пашне, извергая чёрный дым. Его магия рассеялась. Он, к моему удивлению, сумел сбить пламя — только чтобы в тот же миг быть пригвождённым к земле копьём.

Чудовище ещё шевелилось. Пока один всадник налегал на древко, чудом удерживаясь в седле — его лошадь дрожала от ужаса, — второй, не сумев подогнать своего скакуна, спешился.

Вытащил меч и поспешил к чудовищу. Смертоплёт вывернулся, сломал копьё и попытался пронзить лапой всадника, но того спасло, что нервная лошадка в тот же миг отскочила в сторону… и сразу же, повинуясь шпорам, прыгнула обратно, подставляя бок. Все же, это боевой зверь. Очень неестественное поведение для лошади, подставить уязвимый бок сотканному из тьмы гигантскому пауку. Если только на тебе не сидит слой мужик, которому так будет удобнее бить.