Наследник олигарха

— С бессмертными пообщайся.

— Ну оригиналы ж, Демид Андреевич… С каких пор вы сомневаетесь в моей профпригодности…

— Я понял. Иди, Олег.

— Демид Ан…

— Олег. Иди.

Слышать оправдания не хотелось. Я умею вычёркивать из жизни. Я умею закрывать глаза на неудачи. Запирать разочарование глубоко внутри. Но здесь почему-то не сдержался.

Аккуратно придвинув ближе к Владе пачку денег, которых она так жаждала, я все же спросил, хочет ли она что-то добавить. Или рассказать мне что-нибудь. Но она не захотела. Слово «аборт» произносить было отвратительно. Даже тогда не верилось, что все это случилось с нами. Встреча вышла скомканной, нервной, слишком быстрой.

А еще хуже было от осознания, что я сравнял отца с грязью. Никогда я больше с ним не поговорю. Даже извиниться не смогу. Словно грех взял на душу. Будто сам руку приложил. Потому что это я виновен в его смерти. И в том, что мать прикована… тоже… Отец за руль сел. Из-за нашей ссоры перенервничал и с управлением не справился. А я в тот вечер вообще ни о чем не думал. Просто мозг отключился, а возможные последствия стали чем-то туманным. Я считал отца эгоистом. А получается… эгоист я сам. А отец наверное как лучше хотел. Вышло так себе конечно. Но как мог. Какой я сын после этого. Никакой.

И как выяснилось, отец я тоже хреновый.

Глава 19

Наши дни…

Она снова появилась. Здесь. В моей жизни. И как будто вновь все идет наперекосяк.

— Так из-за чего поссорились? Что-то серьёзное?

Выплываю мыслями из тех дней. Вновь фокусирую взгляд на её лице. Прекрасна. Как и раньше. Такая красивая, что я даже смотреть на нее не мог без мысли, что вся эта красота и нежность только для меня.

Когда она ушла, мне ничего не хотелось. Но надо было жить дальше. Мать лечить… Отца с почестями… Страдать не было времени.

А посторонним мыслям в моей жизни не осталось места. А еще бессознательно мне казалось, что отношения с Ритой частично смогут искупить мою непотопляемую вину перед отцом. Глупо, возможно. Но как есть.

— Да нет, не очень. У тебя глаза красные. Если надо — ванная по коридору направо.

— Да, я… сейчас вернусь. Ты пригляди за Мишкой.

— Могла бы и не просить.

ВЛАДИСЛАВА

Оставшееся до отъезда время я провела, отсчитывая каждую минуту. Я оказалась не готова к такому повороту событий. Слишком неожиданно и больно. А внутри будто что-то надломилось. Так захотелось поддержать эту женщину… как-то утешить… но… кто я такая? Я ей вообще никто.

Но и это был ещё не последний удар. Перед отъездом я случайно услышала слова Лидии Николаевны, сказанные тихим взволнованным голосом сыну.

— Демид. Это она, правда? Это та самая Влада?

Полнейший шок. Она что-то знает о… о нас с Демидом?

— Мам. Я не буду обсуждать. Это совершенно неуместно.

— Мне она показалась очень милой и славной девушкой… — осторожно замечает Лидия Николаевна.

— Все. Закрыли тему, — Демид безжалостно обрывает мать.

— Но вы же ещё приедете? Привезёте малыша?

— Не обещаю, что скоро, это не только от меня зависит. У ребёнка есть мать, которая решает, что для него лучше.

— Да, конечно. Я понимаю. И вижу, что ты рад. Твой взгляд смягчается, когда ты на Мишеньку смотришь.

— Мам… — тихий предупредительный возглас не останавливает женщину.

— Хочешь совет?

— Нет.

— Если желаешь, чтобы твоя заинтересованность ею не была слишком заметна, засматривайся не так часто.

— Необязательно это вслух произносить.

Мне пришлось срочно ретироваться, чтобы не быть замеченной. Но разговор меня потряс.

Быть не может… он если и смотрит на меня, то только с неудовольствием и раздражением. Да и вообще. У нас с ним все закончилось давно уже. По его инициативе.

На выходе Лидия Николаевна обратилась ко мне с фразой:

— Если вы захотите… или просто… мимо будете проезжать… — ну да конечно, я обычно мимо именно таких мест и проезжаю: закрытых коттеджных посёлков. Все это понимают. — Я всегда буду вам рада. Может быть, захотите приехать с гости… В любое время…

На её лице написана нерешительность. А у меня до сих пор ноет сердце. Она пытается ненавязчиво пригласить, но у меня нет причин соглашаться…

А ещё она попросила мой номер телефона, но Демид отреагировал как-то настороженно.

— Через меня можно решить любые вопросы.

— Но… все же.

— Да, конечно, — я тогда неуверенно посмотрела на мужчину. Вроде как ничего предосудительного в этом нет. Как ей можно отказать? — Записывайте…

Вышла на улицу я с явным ощущением облегчения. Напряжение начало потихоньку отступать.

Поэтому, когда мы подъехали к моему дому, а машина плавно затормозила у подъезда, я все ещё горела сегодняшним днём.

Демид не спешит выбираться из салона.

— Влад, — что-то в его голосе заставляет насторожиться.

— М?

— Хочешь сказать, меня развели?

Мое дыхание сбивается, а спина напрягается. Простой вопрос слишком сильно ударил по внешней невозмутимости.

Я обессилено откидываюсь на спинку сидения, упираясь затылком в подголовник. Странное чувство. Как будто кислорода мало. Воздух проникает в легкие, но дышать нечем.

— Демид, я не хочу тебе ничего говорить. Это твоя жизнь, твой выбор. Только тебе решать, чему верить, а чему нет, — говорю в потолок: эмоционально я выжата как лимон, а он меня ещё добивает. Сегодня очень тяжелый день. — Ты бы только как-то поаккуратнее был, что ли. Если кому-то удалось подставить тебя один раз, скорее всего, это удастся и во второй.

— Можно подняться к вам?

«Твоя заинтересованность этой девушкой….»

— Нет, — отрезаю категорично, — Мише спать надо.

— Ну и хорошо. А мы могли бы поговорить…

— Нам с тобой, кроме сына, нечего обсуждать. И уже вроде как обговорили: ты видишься с ним. Приезжаешь, — три раза на неделе… шутка ли? — На этом все. Если будут вопросы — звони.

— Послушай… Влад, — он тянется к моей руке и накрывает широкой ладонью. А меня шокирует внутренний трепет, и волна тёплого озноба бежит по позвоночнику. Пришлось немедленно отнять руку.