Наследник рода Ривас

– Ну, полтора года это недолго. Можно подождать. Главное - надежда теперь есть.

– Надежда - это хорошо. Митрич, достань-ка мне полыни и можжевельника. И доступ в зельевую палату этой ночью обеспечь. Попробую я всё-таки ловушку ей приготовить, может быть клюнет, а там ты главное не растеряйся.

– Уж будь спокоен, не растеряюсь.

***

В результате всех приготовлений, спать я отправился уже далеко за полночь. И лёг не в карете, а в той самой комнате, где мы разговаривали с домовым.

Казалось, только прикоснулся головой к подушке, а меня уже расталкивают. Вскакиваю и вижу перед собой Митрича:

– Вставай, ищут тебя повсюду. Уже даже хотят карету ломать. Человечек-то главный вообще не ложился, бегает, орёт на слуг, а управляющего вообще высечь приказал и сказал, что если ты не найдёшься - тому головы не сносить.

– Так, Митрич, а ты можешь меня незаметно в карету доставить?

– Наказать их хочешь за неуважение? Правильно, пусть будет им уроком. А то они ни гостей ни хозяина не уважают. Но ты смотри. Помочь-то я тебе помогу, но и ты тоже особо много с них за неуважение не требуй. Какие бы жильцы не были, всё ж мои жильцы, не чужие.

– Договорились, Митрич.

– Тогда одевайся.

– Зачем, я только вот штаны натяну и всё. Остальное пусть так и будет валяться... в карете.

Я и в самом деле не собирался особенно сильно наказывать Кобленцев. Мне с ними делить было нечего, поэтому пусть лучше у них передо мной хоть маленький долг появится, чем я им, образно говоря, карманы выверну.

Митрич исполнил всё, как обещался. Подойдя под его прикрытием к карете незамеченным, я скользнул внутрь, пока Митрич отвлёк обоих сторожей, которые могли заметить открывшуюся и закрывшуюся дверь кареты. придав себе сонный вид и смяв постель, расстеленную на одном из диванов кареты, чтобы было ощущение, что в ней спали, я вылез с другой стороны.

– Что за шум?

– Простите, первородный, - тут же ко мне, кланяясь, подошёл один из стоящих около кареты людей.
– Произошло ужасное недоразумение. Вас по ошибке поселили не в отдельных апартаментах. Прошу Вас, пройдёмте туда.

– Вы меня разбудили в, - я демонстративно посмотрел на часы, вделанные в одну из стен на внутреннем дворе замка, - четыре утра, чтобы сказать мне, что я должен куда-то с Вами идти? Вы с ума сошли?

Сказав это, я демонстративно развернулся и зашёл обратно в карету. Конечно же, у обитателей замка Кобленц возникнет множество подозрений, поскольку я до этого в карете не ощущался, а теперь - ощущаюсь отчётливо. Но эту несуразность к делу не пришьёшь.

Передо мной же открывается широчайшее поле разнообразный вариантов поведения. Я могу расписать свои моральные терзания какому-нибудь представителю пишущей братии, чьё присутствие на данном празднике гарантировано. Могу высказать публичное "фи" Кобленцам даже не объясняя причин, а они будут вынуждены это "фи" проглотить, могу отрицать те слухи, которые если не пошли вчера, то обязательно пойдут сегодня, что спасёт репутацию Кобленцев, а могу просто... промолчать, что я и собираюсь сделать. Это и не так сильно ударит по ним, то есть я выполню обещание данное Митричу, и всё-таки поставит их в неудобное положение, что позволит мне иметь относительную свободу в замке.

Второй раз меня разбудили около семи часов утра, мотивируя это тем, что мне надо до завтрака привести себя в порядок. Да, и именно поэтому меня к выделенным покоям вели самой кружным, из всех возможных маршрутов. К чести Кобленцев замечу, что выделенные мне покои действительно принадлежали кому-то из членов семьи, а не были гостевыми.

Невысокий и очень худой старик, ожидал меня в гостиной моих временных покоев. Когда я вошёл в гостиную после душа и переодевания, он встал:

– Первородный Ривас, позвольте засвидетельствовать Вам моё почтение. Я глава рода Кобленц, высокородный Фриц.

– Моё почтение, высокородный Фриц. Сожалею, что не имел возможности выразить Вам своё почтение вчера, сразу по прибытию (будешь знать, как манкировать своими обязанностями хозяина дома при встрече гостей).

– Также сожалею об этом. К несчастью, в моём возрасте иногда приходится жертвовать некоторыми тонкостями правил этикета в угоду собственному самочувствию.

Вот это ход! То есть мне предлагается или простить его сразу за все прегрешения или ввергнуть разговор в пучину конфронтации. Неет, мы пойдём другим путём. Чья же это фраза, интересно?

– Я правильно Вас понял, что Вы решили сопроводить меня на завтрак? В таком случае я с благодарностью принимаю Ваше любезное предложение (ну же, старик, не разочаруй меня).

– Я рад, что все шероховатости межу нами остались в прошлом - сказал Кобленц (умница, дедушка).

– Шероховатости между Вами и мной?! Какие глупости! Я же прекрасно понимаю, что иногда доверившись близким людям, получаешь в ответ испорченные отношения между родами, причём будучи сам виновен лишь в чрезмерной доверчивости к близким родственникам (вот так, теперь управляющего предложить мне в качестве откупной жертвы ты не сможешь, а наследника, который и встречал нас вчера - явно не захочешь).

– Молодости свойственно абсолютизация и гиперболизация чувств и решений. Поверьте мне...

Вот ты и прикусил язычок. Говорить свысока высокородному с первородным, даже несмотря на громадную разницу в возрасте и жизненном опыте, недопустимо. А старичок-то понял, что я выигрываю по очкам. Сейчас он подключит весь свой опыт подковёрных схваток и тогда вполне возможно, что меня будут отскребать от татами. А что это означает?

– Послушайте, высокородный Фриц. Я остановился и повернулся лицом к нему, вынуждая Кобленца сделать то же самое. Я благодарен Вам за то, что Вы любезно проводили меня до столовой. Честь имею.

Сказав это, я быстрым шагом прошел до дверей столовой, найти которые с первого раза не каждому под силу (пусть поломает голову, откуда у меня такие сведения о планировке его замка) открыл их и вошёл.

В столовой я оказался первым (кто бы сомневался) и теперь растягивал удовольствие, ожидая моих... попутчиц? Вот и они. Я привстал и помахал им рукой, чтобы они чётко знали, куда идти. Места рядом с собой я сохранил незанятыми, хотя покушались на них неоднократно.

– Здравствуйте, первородный Серж, - присела в книксене Грета.

– Доброе утро, учитель (ну вот чего она добивается?), - а вот Аликс "расщедрилась" на полноценный поклон.

– Доброе утро, дамы. Рекомендую манную кашу или омлет. Овсянка здесь неудачна. Да и сырники суховаты.

Пока девочки завтракали, полностью доверившись моему мнению о представленных блюдах, я пил чай. Очевидно, они что-то уловили, поскольку переглянулись и увеличили скорость поглощения пищи. Закончили они практически одновременно и Аликс взяла инициативу разговора в свои руки: