Наследник Седьмой Марки

В это предположение очень хорошо укладывалось и поведение его товарищей, которых явно пригласили не как поддержку, а в качестве свидетелей. Да и сами выплески Скверны, которые Ян почувствовал несколько раз в Гимнасии — были ли они случайны? Не приоткрылся ли Олелькович намеренно, чтобы спровоцировать охотника?

Мысль эта молнией сверкнула в голове юноши. В самом деле, почему он решил, что брошенная подружка будет достойным поводом для отпрыска богатой и влиятельно фамилии для подобного поведения? Утратил контроль из-за ревности? Как бы не так! Он лишь заставил в это поверить!

Только вот зачем? Ян Эссен не настолько значимая фигура, чтобы ему объявило войну семейство, ранее правившее Великим Княжеством. Если уж он мешал чем-то Олельковичам — неважно, роду или отдельному его представителю, проще было подослать к нему убийцу.

Адам тем временем продолжал размахивать стилетом, будто был не наследником королевского рода, а банальным уличным грабителем. Яну пока удавалось уворачиваться, но, сколько бы он ни ждал, ни магии, ни проявления силы Геенны заметить так и не смог. Один раз княжичу даже удалось попасть — вскользь, по предплечью, рукав порезал и кровоточащую царапину оставил.

Тогда и Ян решил действовать соответственно. Как говорят османы — если гора не идет к Магомету, то пророк сам поднимает задницу и шагает в ее направлении. На очередном выпаде Олельковича он не отступил, как делал до этого, а наоборот, шагнул ему навстречу, блокируя руку с клинком, и от души врезал противнику в челюсть. Навыки кулачного боя у Яна были не так хороши, как владение шпагой, но кое-чему отец с дядей Михаэлем его научили.

Удар вышел что надо. Голова Адама дернулась, сам он, шатаясь, отступил на пару шагов. Глаза, утратившие фокус, блуждали, ища противника. Ян, в глубине души уже поверивший в то, что ошибся с Олельковичем, решил закончить несостоявшуюся охоту вторым, последним, ударом, но не успел.

Все произошло очень быстро.

От княжича так засмердело Скверной, что даже голова закружилась. Если раньше, в Гимнасии, юный охотник лишь едва улавливал дыхание Ада, то теперь словно оказался за Пеленой. Он выкрикнул слово-активатор, ставя между собой противником мерцающую болотной зеленью полусферу «щит Зигфрида», но атака, как оказалось, была направлена не него.

Проклятая энергия разлетелась во все стороны от Адама, как осколки гранаты. Сам же Олелькович изменился. Если в миг до этого он походил на человека, который вырубится после второго удара, то сейчас выглядел так, словно в его резервуар закачали виту до самого горлышка. Твердый взгляд серых глаз, расслабленная поза готового к броску хищника, аура опасности вокруг. Перед Яном стоял не взбешенный аристо, а хладнокровный, настроенный на убийство боец.

Портила все лишь блудливая улыбочка, будто приклеенная к кукольному лицу красавчика. С такой дети, еще не знающие о добре и зле, отрывают лапки жукам, чтобы посмотреть, как они будут дальше ползать.

Пальцы правой руки Эссена уже почти сложились в активатор «плети Хель», когда за спиной Олельковича застонал, а потом упал на землю финн. Внезапно, без всяких видимых причин и крайне неудачно — спиной назад. Голова задиры с глухим стуком ударилась о мостовую. Его товарищи-румыны с недоумением замерли.

Растерялся и бросил взгляд назад Адам. Когда он повернулся к Яну, на его лице почему-то горело торжество. Словно произошедшее за его спиной каким-то образом сыграло ему на руку.

— Убийца! — прокричал он, указывая пальцем на Эссена, надо полагать, для того чтобы никто не перепутал. — Ты убил Пекку!

Ян поднял брови — финн мертв? Он-то решил, что от выброса Скверны тот сомлел и потерял сознание — бывало такое у непривычных к дыханию Ада людей. Но умереть? Что за глупости! От такого никто не умирал, разве что упомянутый Пекка в падении разбил себе голову, неудачно приложившись затылком о мостовую. Хотя последнее вряд ли. Черепушкой финна можно крепостные ворота выбивать, она же из цельной кости!

— Вызывайте жандармов! — продолжал разоряться Адам, обращаясь уже к своим подручным. — И известите Четвертое Отделение!

Если все это и было спланировано, то румын в замысел не посвятили. Оба молодых человека выглядели потерянно, а когда Олелькович стал кричать и требовать подмогу, даже вздрогнули.

— Он точно умер? — первым в себя пришел Попеску.

Кордояну присел у тела товарища, довольно толково проверил его дыхание и пульс на шее. Поднял глаза и утвердительно кивнул.

— Парастусу мати! Ты убил Пекку! — тут же заорал Попеску. Кордояну молча поднялся и, сжимая кулаки, двинулся к Эссену.

— Нет! — остановил его Адам. — Это дело жандармов и Четвертого Отделения! Марочный барон совершил убийство. Бегите, я покараулю его.

— Но Адам!..

— Я справлюсь с его магией!

Неохотно, но его подручные поспешили за помощью.

Олелькович глядел орлом и явно чувствовал себя победителем. Так все разыграть! Смерть товарища во время ссоры — но не драки! — с соперником. Для жандармов и инквизиторов все будет выглядеть именно так. Да и сторожить он остался, давая возможность Яну усугубить ситуацию. Например, напасть на него, подтверждая вину.

Нет, хоть Эссен и был растерян таким поворотом дела, глупости совершать он не собирался. Олелькович, что бы он ни сделал с финном, его перехитрил. Охота провалилась. Теперь убийство демонопоклонника станет для него смертным приговором. Самым разумным действительно будет дождаться приезда жандармов.

Вокруг молодых людей, стоящих возле тела финна, уже формировалось кольцо из зевак. Слуги Адама, видимо, получили какой-то сигнал он господина и перестали отгонять прохожих. На крыльцо ресторации выскочил администратор, взирающий на представшую ему картину с ужасом. За его спиной толпились гости, среди которых Ян заметил и лицо Лизы.

— Убийца! — зло бросил княжич, уже играя на публику. Как бы дальше ни развивались события, люди запомнят именно это — белокурого красавца, обвиняющего марочного барона. — Его смерть не сойдет тебе с рук! Одичали там, в своих Марках!

Ян молчал. Делать что-то в этой ситуации — бежать или оправдываться — было глупо. Можно было бы посмотреть, что произошло с Пеккой, но Адам не даст. Завопит что-нибудь вроде: «Отойди от него, убийца!» — чем окончательно убедит окружающих в несомненной вине барона. Оставалось только ждать. И слушать, как гудит растущая толпа зевак.

— Такой молодой!..

— Слышал я про марочных баронов — настоящие чудовища!..

— Это же Олелькович?..

— Ужасно, господа, ужасно!

— Это была дуэль?

— Жалко мальчишку!..

— Не смотрите, дорогая! В вашем положении это опасно!..

— Где жандармы?

Несколько минут спустя кольцо, окружающее Адама, Яна и мертвого финна, распалось и пропустило внутрь Попеску и двух усачей в черно-синей форме жандармерии. Стражи порядка деловито осмотрелись и направились прямиком к Олельковичу.