Наследник шипов

Вот только не растерялся, нырнул к средоточию и зачерпнул всю энергию, что была накоплена. Я не был уверен, что это поможет, да и вообще не знал, как сработает, но попробовать стоило. Сам не зная зачем, направил Чейн в руку и уже хотел выплеснуть наружу, чтобы попытаться остановить смертельную технику, как вдруг увидел черную точку перед собой. Она моментально разрослась, превратившись в бездонный колодец Пустоты. Укрыла меня собой и проглотила опасный сгусток мрака. А потом с противным хлюпаньем схлопнулась. После нее в воздухе осталось лишь черное перо. Оно медленно закружилось и упало на землю.

Я окинул Нарга хищным взглядом и мерзко улыбнулся. Чейн все еще находилась в моей руке. Я подмигнул противнику и сжал пальцы. До боли, до побелевших костяшек.

Нарг булькнул, захрипел, а потом и завизжал. Сначала смялась его грудная клетка, потом затрещал позвоночник, складываясь пополам. Начали крошиться ребра. Я видел, как они пробивают даже легкий кожаный доспех. Давление было ужасающим. Я сам видел это и чувствовал. Глотка Нарга разрывалась от заливистого визга.

Я давил медленно и смаковал каждое мгновение. С удовольствием отметил, что Норг все еще находится в сознании, все чувствует и медленно сходит с ума. А еще так искренне кричит. В это мгновение он сильнее, чем обычно чувствует жизнь и осознает, что вот–вот расстанется с ней.

Раньше я и не подозревал, что люди вообще могут так кричать.

Энергия тугими струями ударила в средоточие, бурлящими потокам заструилась по каналам, прожигая в теле новые. Да, это мой путь развития! Гнев, ярость, боль, страдания и месть. По–другому поглощать Чейн я не могу.

Когда мне надоело наслаждаться смертью противника, я просто раздавил его. Оставил лежать бесформенной грудой костей и агонизирующей плоти.

Отвернулся и только сейчас понял, что вокруг царит полнейшая тишина. Окинул место схватки оценивающим взглядом. Все гвардейцы были мертвы, а мои головорезы столпились вокруг и не могли отвести взгляда от поломанного тела Норга. Отто Лонгблэйд разочарованно прикрыл глаза и отвернулся.

Я осмотрелся. Кругом трупы: люди и кони. И лошади умирали намного тяжелее. Многие жеребцы разбежались, сбросив седоков, остальных мы убили. Дальше снова придется идти пешком, да я особо и не надеялся разжиться скакунами после этой битвы.

Вперед вышел Дарэл.

— Потери? — оскалившись, рыкнул я.

— Шестеро бойцов погибли, еще двое ранены, но не тяжело, — отчитался Дарэл. — В остальном полный порядок, командир.

Последнее слово он произнес настолько естественно, что никто даже не придал этому значения.

— Хорошо, — кивнул я, вытер чужую кровь со своего лица и добавил. — Грабьте. Все это теперь по праву ваше.

Я знал, что у гвардейцев всегда есть немного золота и ценных вещей, а в седельных сумках — провиант.

Мои головорезы принялись за дело. А я медленно зашагал по поляне. Осмотрелся и перевел взгляд на восток. Там заканчивались земли клана Лэйн и начинались владения клана Бриглз. И именно туда лежал мой путь.

Решительно кивнул и двинулся дальше. На дальнем краю поляны я обнаружил того самого здоровяка с гигантским молотом. Его оружие было в крови и ошметках чужой плоти. Еще теплой. Боец с отрешенностью и упоением срезал пальцы с трупов гвардейцев.

— Как тебя зовут, боец? — спросил я.

Гигант неохотно повернулся ко мне и спокойно сказал:

— Гиллан Рев, командир.

— Отлично, Рев, ты славно бился сегодня.

— Это моя работа, командир, — добродушно протянул гигант и срезал очередной палец с тела своей жертвы.

— Это для фетишей? — спросил я, указывая на трофей.

— Да, — кивнул Гиллан и достал из–за пазухи самодельное ожерелье. На нем уже красовались немногим больше трех десятков пожелтевших фаланг. Все они когда–то были человеческими пальцами.

— Зубы, Рев, бери зубы, — посоветовал я.

— Они не такие уж и красивые, командир, — возразил Гиллан и принялся пилить следующий палец.

— Зато на них нет мяса, они не гниют и не воняют, — сказал я. Здоровяк отвлекся от своей работы и задумался. А я двинулся обратно.

Остановился в центре поляны и крикнул:

— Бойцы! — мои головорезы побросали свои дела и обернулись. — Собирайте самое лучшее оружие. Снимайте доспехи и форму с гвардейцев моего папаши. Они нам пригодятся. Впереди нас ждет еще одно дельце. Необходимо разжиться золотишком!

Разбойники бросились исполнять приказ.

Лучший мой день рождения! Пожалуй, теперь всегда буду отмечать его подобным образом.

Я широко и искренне улыбнулся.

Ко мне подошел Отто и, молча, смерил меня оценивающим взглядом. Следом за ним явился Дарэл и тихо сказал:

— Для того, чтобы грабить не обязательно носить форму солдат клана Лэйн.

— Для будущих грабежей — обязательно! И еще… — добавил я. — Возьмите клановый стяг. Я хочу, чтобы эмблема клана Лэйн развевалась над нашими головами.

— Пустота меня забери! — разочаровано выдохнул Дарэл. — Астар, ты же поклялся, что больше не Лэйн! А сам решил развернуть над головой стяг своего отца. Ты же Шип… Все мы теперь Шипы!

— Разве ты видишь, что я корчусь в муках?

— Нет, — ответил Дарэл.

— Я не нарушил клятву и не собираюсь. Стяг не для меня. И не для вас! — жестко отчеканил я и зашагал прочь.

Уходя, услышал тихий вопрос Дарэла:

— Что этот пацан задумал?

— Теперь мне это не ведомо, — спокойно ответил Отто. — У него свои планы. Но я думаю, что он снова замыслил что–то недоброе.

Глава 17. Граница

Теперь мне снились сны.

Два последних дня мы двигались на восток к границе клана Бриглз, и когда я засыпал, ко мне приходили яркие цветные видения. Обычно одни и те же. Они повторялись раз за разом и всегда вызывали одни и те же чувства, но шипы роз не переставали с неистовой яростью вгрызаться в сердце.

Избавиться, выкинуть, забыть, растоптать. Убить! Но только не так. Я не мог это терпеть.

Во сне я видел женщин. Двух. Сальвию и… Ее! Я видел Кассию, младшую сестру той, которая убила мою мать и младшую сестру, и пыталась уничтожить меня. Кассия…

Лицо Сальвии, появляющееся во сне не вызывало ничего, кроме ярости и отвращения, а вот ее младшая сестра… К ней я таких чувств не испытывал, наоборот. Ее мягкая улыбка, милые, аккуратные черты лица и такие грустные, но все понимающие глаза. В них было что–то. Нечто уничтожающее меня изнутри. Они смотрели на меня с таким глубоким всепрощением, жалостью и пониманием, что… Боль от шипов становилась невыносимой, и я просыпался в холодном поту.