Наследник. Моя маленькая тайна

Радует, что это не реанимация. В вене опять торчит игла от капельницы. В голове приятная ясность. Пытаюсь прочитать этикетку на препарате, что мне капают, но она почти полностью содрана. Шифруются. Зато понятно, куда меня положили.

Ищу кнопку вызова медицинского персонала. Надо все же задать пару вопросов и узнать, где мой телефон. Насколько удалось осмотреться и прощупать кровать, здесь его нет. В карманах тоже пусто.

— Добрый вечер, — ко мне входит женщина неопределенного возраста в медицинской маске.

— Добрый. Скажите, а мобильник мой где? И опер со мной был, Виктор. Где он?

— Ваш телефон забрали сразу, как вы к нам поступили. Просили передать, чтобы восстанавливали силы.

— И все? — приподнимаюсь на локтях и морщусь от неприятного жжения на сгибе. Вытягиваю руку с капельницей так, чтобы снять боль.

— Да. Это закрытый госпиталь, Ярослав Алексеевич. Информация доступна дозировано. Привыкайте. Что мне положено знать и вам доложить, я доложила. Отдыхайте. Скоро принесут ужин.

Класс!!!

Падаю обратно на подушку. Жду, когда докапает этот интересный коктейль, после которого мне и правда значительно легче.

Через час встаю на ноги, хожу по палате в ожидании хоть кого-нибудь, кто знает больше, чем расписание ужинов.

От еды воротит. Хочется выйти отсюда, но я так понимаю, это бесполезно. Не выпустят. Ну Витя! Засранец! Нашел способ сделать так, чтобы я не дергался. Мешаю я вам? Ну сорри. Там моя семья и я нужен ей. За это время с ними могли сделать все что угодно. Я ведь не дурак. Я прекрасно понимаю, зачем Салаеву Настя. И если этот ублюдок затащил ее в свою постель… Об этом лучше не думать. И дело не в том, что там будет физика. Аське будет страшно. Моя девочка будет ненавидеть себя за это. И винить тоже будет себя.

«Настя, не смей!» — шепчу, глядя в темное оконное стекло. — «Только не смей сдаваться и думать, что эта мразь испачкала тебя! Я отмою. И вылечу. Ты не виновата, моя любимая девочка. Это я виноват. Не уберег вас от него.»

Буду повторять ей это долго и упорно, пока не запомнит и снова не начнет улыбаться. Нельзя сейчас об этом думать. В палате становится душно и сердце болезненными ударами пытается прорваться к ней.

Хоть бы у Аси получилось еще раз выйти на связь. Одно сообщение, звонок, что угодно.

— Ты чего бродишь?

Резко разворачиваюсь на голос. От боли в ребрах на мгновение темнеет в глазах, но быстро отпускает.

— Держи, — Витя протягивает мне мой мобильник. — Группа готова. Ждем приказа и выдвигаемся.

— Давно ждете? — крепко сжимаю пальцами телефон.

— Нет, но будем ждать столько, сколько потребуется. Здесь без вариантов, Яр. Мы подчиняемся приказам.

— Он же говорил, что заложники — первостепенная задача. Чего они ждут? — не понимаю.

— Мне не доложили. Не мой уровень. Скажи спасибо, что здесь не оставляют и нас обоих берут с собой. Могли бы запереть тебя в палате, меня загрузить любыми делами или тупо закрыть в камере, чтоб не мешался под ногами. Я же говорил тебе, здесь замешаны крупные птицы. Поешь, — кивает на тарелку с пюре и котлетой. — Должны вроде еще какую-то «вкусняшку» тебе вколоть, чтобы ты не рухнул по дороге.

— Отлично. Осталось не чокнуться в ожидании, — беру вилку и не чувствуя вкуса быстро пережевываю ужин.

— Не думаю, что будут долго держать заряженный боевой отряд. А чтобы не сходить с ума, думай о хорошем, — вскидываю бровь и едва не давлюсь от смеха. — Да-да, — кивает Витя, — вот такой банальный совет. Думай не о том, что там сейчас с ними происходит, а о том, что скоро все это должно закончиться. Ты обнимешь Настю, возьмешь на руки Даяна.

— Я пытаюсь.

Закрываю глаза, откидываюсь на прохладную стену. Выстраиваю в своей голове мысли так, чтобы вперед вытащить хоть что-то положительное.

Приходит уже знакомая мне женщина. Получаю от нее два укола. Что за препараты, мне снова не говорят, но через полчаса я ощущаю их действие. Надеюсь, что эффект не временный и золушка не превратится в тыкву в полночь.

— Ваша форма, — к нам заходит уже другая женщина, помоложе и без маски. — можно переодеться.

— Спасибо!

Безликий черный комплект, состоящий из штанов, футболки, куртки и высоких ботинок, садится как влитой. Чувствую себя в нем абсолютно комфортно. С собой из личных вещей ничего не беру. Только телефон, выставленный на беззвучный режим.

Вите на мобильник приходит сообщение.

— Идем, Березин, — кивает опер. — тебя ждет инструктаж. Слушай внимательно. Что непонятно, спрашивай.

— Принято.

Инструктаж предельно понятный. Если коротко: сиди тихо, никуда не лезь, пусть работают профессионалы. Не догнать может только дебил.

После занимательных инструкций, выдали броник и отправили снова ждать. Сколько, кого — неизвестно. Бойцы тихо перебрасываются шутками, играют в шахматы и пьют кофе. Я бесконечно смотрю на часы, пытаюсь занять себя чтением, но буквы на экране мобильного не хотят складываться в слова. Это раздражает. Убираю его в карман.

— Сыграем? — предлагает один из парней. — Давай-давай, доктор. Мы можем до утра так просидеть, пока там наверху вопросы решают. Хоть голову переключишь.

Настя

Сейчас, когда на нас с сыном изучающе смотрит три пары глаз и пытаются тянуть к нам руки, я особенно остро чувствую свою клетку. Она сужается до размеров стула, на котором я сижу. Еще немного и меня просто раздавит грубыми металлическими прутьями.

Мне кажется, я больше никогда в жизни не смогу пойти в зоопарк. Теперь я отлично знаю, как чувствуют себя животные, в которых изо дня в день тычут пальцами посетители.

Страшная беспомощность и теплый комочек, прижимающийся всем телом, надеясь получить защиту от матери, продолжают меня ломать. Как могу, закрываю Даяна руками.

— Дикая, — будто зная, о чем я думаю, выплевывает мать Самира. — И эту ненормальную ты хочешь видеть рядом с собой? — обращается она к сыну.

— Хочу. Я смогу перевоспитать Настю. Она станет покорной женой и послушной дочерью. Кариму не хватало характера и времени, чтобы сделать это. У меня получится. И воспитанием племянника еще не поздно заняться.

— Думаю, будет лучше, если мы заберем мальчика к нам, — все же настаивает моя бывшая свекровь. — Им займемся мы с папой, а ты…

— Нет, мама! — жестко отрезает он. — Даян пока останется здесь, но двери моего дома для вас всегда открыты. Я буду рад, если вы будете приезжать и проводить время с внуком здесь.

Я слушаю и только крепче сжимаю сына в руках. Наверное, ему уже больно, но мой маленький мужчина, в котором уже мужчины больше чем в Самире, сидит очень тихо. Дрожит только. Надо унести его наверх.