Наследник

[4] Старое, до 1934 г., название города, переименованного в нашей реальности в. Улан-Удэ

[5] Концентратор телефонный, он же «концентратор директора» телефонный аппарат специальной конструкции с дополнительными устройствами, позволяющий подключать к двухпроводной линии обычного абонентского комплекта несколько аналоговых телефонных станций (номеров). Обеспечивает возможность удержания звонков и конференц-связь между несколькими позвонившими абонентами. В нашей реальности, например, в СССР выпускался в 60-е годы аппарат КД-6 (концентратор директорский).

[6] Доверенное лицо, агент

[7] ВНОС — сокращение от «воздушное наблюдение, оповещение и связь». Название службы ПВО, предназначенной для контроля за воздушной обстановкой. В нашей реальности термин устарел и вместо него используется название РТВ — радиотехнические войска. Связь вообще выделена в отдельную службу

[8] Старая шуточная песня. Маркиза звонит домой, отвечает слуга: «Все хорошо, прекрасная маркиза», но потом выясняется что кобыла умерла. А потом — что она сгорела с конюшней, потому что муж разорился и затсрелился. А сгорело в результате все имение.

[9] Дальний тяжелый реактивный бомбардировщик фирмы Лебедева «Лебедь» М4 (аналог — самолет Мясищева 3-МД, но с другими двигателями). Взлетный вес до 193 тонн, дальность полета 11800 км, скорость до 925 км/час, экипаж 8 человек, включая пилотов, штурманов, борттехника и бортстрелков.

[10] СК — сокращение от слов «связь кончаю».

[11] В нашей реальности Иван Логгинович Горемыкин — статс-секретарь (с 1910), председатель Совета министров Российской империи (1906 и 1914–1916), министр внутренних дел (1895–1899), член Государственного совета (с 1899), сенатор (с 1894) имел сына Михаила (умершего в 1927 г.) и двух дочерей

Большая Игра вечна

«Ребята! Будем жить!» — Скворцов

Фильм «В бой идут одни старики»

Абсолютизм требует от правителя

в первую очередь беспристрастия,

честности, верности своему долгу,

работоспособности и скромности.

Отто фон Бисмарк

Дневник великого князя Олега

15 июля 1964 г. Вторник. Великий, торжественный, но тяжкий, в том числе и в нравственном смысле, для меня, день. С 8-00 были на ногах. Наше шествие тронулось только в 10–30. Погода стояла, к счастью, великолепная. Такую летчики называют «миллион на миллион». Красное Крыльцо представляло сияющий вид. Зорька шла послушно, куда лучше, чем на репетициях. Во время проходящего в Успенском соборе таинства мне казалось, что все это происходит во сне. Вернулись к себе в 13–30. В 15–00 вторично пошли тем же шествием в Грановитую палату к трапезе. К 16–00 все окончилось вполне благополучно. Послезавтра обещали показать фильму. Интересно будет посмотреть на наше шествие со стороны.

Российская империя. Провинция Джибути. Июнь 1963 г.

Подпоручик Валерий Белоусов с тоской взглянул на фляжку ипотянул из кармана платок. Снял каску, аккуратно промокнул платком лицо и выбритую налысо голову. Убрал мгновенно пропитавшийся потом платок в карман, с уважением посмотрел на подошедшего фельдфебеля Рината Зарипова. Средних лет, невысокий, крепко сколоченный татарин, увешанный оружием и снаряжением, словно не замечал ни палящего солнца, ни тяжести амуниции. Валерий невольно вспомнил, что Зарипов служит в провинции уже третий год и в конце октября должен уехать «по замене» в Россию. А вот Белоусову здесь еще служить и служить, как медному котелку. Остается у Валерия только надежда, что к замене он будет выглядеть точно так же… Если выживет в бою. В первом реальном бою, в котором он участвует.

— Господин поручик, разрешите доложить? — фельдфебель вел себя так, словно находился не в окопе, а на плацу. — Запасные позиции гранатометов готовы. По вашему приказу выделил по двое стрелков в помощь расчетам. Ваш командный пункт закончен, предлагаю перейти туда…

Позиции, первоначально подготовленные еще в сороковые, потом заброшенные, сейчас обустраивались заново. Но сил для обороны было намного меньше планируемого, поэтому вместо сплошной линии обороны пришлось обустраивать сеть взводных опорных пунктов с круговой обороной. Один из таких пунктов и занимал взвод Белоусова, усиленный расчетом легкой горной гаубицы и отделением новейших автоматических гранатометов Таубина. Кроме того, где-то в паре верст за ними должны были развернуться самоходные береговые орудия типа «Берег». Для корректировки их огня ко взводу присоединились артиллерийский унтер и двое связистов. Вот только Валерий сомневался, что у корректировщиков что-нибудь получится. Собравшиеся высадить десант англичане и итальянцы не были дилетантами и включили все имеющиеся на кораблях эскадры «глушилки». А что бывает с телефонной связью после первого же обстрела, Белоусов не один раз наблюдал на полигоне училища.

В блиндаже, расположенном очень удачно и потому служившим одновременно и наблюдательным пунктом для корректировщика, уже кипела работа. Связист из прикомандированных пытался отстроить от помех, вой которых был слышен даже не надевшим наушники, старенькую радиостанцию «Русский Телефункен». Артиллерийский унтер-офицер в звании фейерверкера наблюдал в стереотрубу за морем, одновременно ухитряясь диктовать какие-то цифры телефонисту. Расположившись на свету около соседней бойницы, взводный писарь, а заодно и телефонист, Иванопуло чертил схему обороны, постоянно заглядывая в набросанные Белоусовым кроки. Денщик Белоусова, рядовой Ильюхин, заправлял нитку в иголку. Рядом с ним лежала на табуретке порванная гимнастерка подпоручика… Недолгую идиллию прервал донесший снаружи рев авиационных моторов и рокот стрельбы тяжелых пулеметов. За ним последовал тяжелый грохот взрывов. Несколько мгновений условной тишины, за время которого рокот моторов сменился отдаленным гулом артиллерийского залпа. И снова загрохотали взрывы. Быстро-быстро, один за другим. Словно на кораблях противника стояли огромные пулеметы. Земля тряслась, ускользая из-под ног. Сквозь шум прорывался только пронзительный, словно штопором вонзающийся в уши, крик телефониста, быстро-быстро диктующего какие-то цифры. Взрывы повторились еще раз, и еще, но на этот раз где-то в стороне. И неожиданно прекратились. Валерий неожиданно вспомнил, что он командует взводом. Оттолкнулся от стенки, на которую, как оказалось, оперся после первого залпа. Достал из чехла бинокль и выглянул в бойницу, отодвинув в сторону упавший столик…

Корабль Его Величества «Улисс» назвать новейшим не решился бы и самый большой оптимист. Построенный на волне реваншистских настроений сороковых этот тяжелый крейсер, при сравнительно небольшом для данного класса кораблей водоизмещении в десять тысяч тонн нес шесть восьмидюймовок, четыре универсальные четырехдюймовки и две счетверенные зенитные установки «эрликон». Единственным серьезным недостатком корабля оказалось слабое бронирование, не превышающее трех дюймов. Из-за чего корабли этого типа практически сразу передислоцировали в оставшиеся у Британии колонии и доминионы. И теперь крейсер получил задачу поддержать артиллерийским огне высадку десанта. Как считал его командир, кэптен Смит-Дорриен, сравнительно несложную. По донесениям разведки в районе высадки у города Таджура у противника не имелось тяжелого вооружения, способного ответить на огонь крейсерских восьмидюймовок. Все свое тяжелое вооружение и основные силы пехоты русские сосредоточили в укрепленной зоне вокруг города Джибути. Штурмовать которую планировалось во вторую очередь, с привлечением подошедших из Сомали итальянских войск. А сейчас команде «Улисса» нужно было всего лишь отработать огневую задачу. Как на обычной тренировке на полигоне, находясь за пределами дальности стрельбы полевых пушек противника. Кэптен посмотрел на стоящего правее на мостике адмирала Филдхауса, молча наблюдавшего в бинокль за обстановкой на берегу. Несколько мгновений подумал, прикидывая, стоит ли просить дополнительное разрешение на открытие огня. Решил, что не стоит, раз приказ уже получен ранее. И приказал старшему артиллеристу приготовиться к открытию огня сразу после окончания налета штурмовиков.

Два эскадрона «Вайвернов», прилетевших с аденского аэродрома, набросились на видимые им цели на берегу. Штурмовики проносились над берегом на бреющем, словно собираясь порубать головы обороняющихся винтами. Налетали, как настоящие драконы[1], полыхая огнем реактивных многоствольных орудий[2] и сбрасывая бомбы. А на втором заходе дополнительно обстреляв цели из пушек. Несколько зенитных пулеметов, пытавшихся обстрелять английские самолеты, были моментально задавлены. Со стороны налет смотрелся эффектно. Задумываться о его эффективности кептен не стал. Потому, что как только улетающие штурмовики пронеслись над крейсером, как грохнул первый залп восьмидюймовок. И Смиту стало не до отвлеченных размышлений. Вслед за крейсером открыли огонь и сопровождающая его тройка эсминцев. Внезапно ответный огонь открыли русские орудия. Которых оказалось неожиданно много, судя по встающим рядом с кораблями водяным столбам. Стреляло около десятка орудий, причем явно калибром не менее пяти и семи дюймов.

— Кажется, сэр, русские перебросили сюда тяжелую самоходную артиллерию, сэр, — доложил адмиралу Смит-Дорриен

— Передайте на «Шервуд», пусть поднимут геликоптер для разведки. А вы продолжайте обстрел, кэптен, — ответил Филдхаус. Смит успел ответить и даже сделать пару шагов в сторону рубки до момента когда крейсер вздрогнул, словно раненое животное. Кэптен устоял на ногах, успев ухватиться за стенку. Кое-кто, включая флаг-офицера, не смог и теперь поднимался с искаженным злобой лицом. Филдхаус потерял бинокль, но удержался на ногах, вцепившись в ограждение мостика обеими руками. Впрочем, как быстро выяснилось из поступивших на мостик докладов, попадание оказалось не критичным. Двое убитых, несколько раненых, повреждения в носовой части… и все. Крейсер продолжил дуэль с берегом. Поднятый вертолет «Уосп» успел только долететь до кромки побережья. Его обстреляла как минимум батарея легких зениток. Несколько попаданий и он, дымя и крутясь, словно сломанная игрушка, упал на землю.