Наследник

Русские продолжали отстреливаться, но орудий в залпе явно стало меньше. Вызванные заново штурмовики прилетели не одни. С ними примчалось пара реактивных бомбардировщиков «Фокс», что-то пробомбивших дальше от берега, в горах. Сами же штурмовики долго кружили над берегом, изредка парами заходя в атаку на какие-то цели. Налет оказался результативным, на берегу, в глубине позиций русских, что-то горело, выбрасывая в небо клубы жирного черного дыма. Ответный огонь береговой артиллерии прекратился. Летчики радировали, что уничтожили по крайней мере четыре буксируемых орудия пятидюймового калибра и одну смаоходную установку калибром в шесть-семь дюймов. Выслушав доклад, Филдхаус только иронически усмехнулся и приказал еще раз обстрелять берег восьмидюймовками. Дали три залпа, после чего вперед двинулись десантные корабли. Одновременно снова появились «Вайверны». Вот только теперь им не повезло. Откуда-то сверху на них обрушились русские истребители. Свалив с первого захода ведущую тройку и заставив остальных отвернуть от берега, они вновь ушли куда-то на высоту. Прикрывая свои самолеты от новой атаки, английские корабли уплотнили строй и открыли огонь из зениток, пятная небо темными клубами разрывов зенитной шрапнели…

— Черт побери! И где же мы их всех хоронить то будем, — выругался вслух Валерий, наблюдая за высадкой английского десанта.

К берегу двигалось множество десантных судов. Распахивались носы пары бронедесантных кораблей и оттуда выползали броневики-амфибии. Неуклюже плюхались в воду и плыли уже самостоятельно, разводя невысокую волну и отплевываясь сизыми струями выхлопов сгоревшего газолина. А еще парочка десантных кораблей выбросила из своей утробы катера, битком набитые солдатами. Торчащие над бортами головы в касках-тазиках напоминали грибы в до краев наполненных лукошках.

Обстрел не прошел для взвода Белоусова бесследно. Были и убитые и раненые. Но самое обидное — во время второго налета английские летуны ухитрились всадить пару бомб точно в орудийный окоп, в котором стояла горная гаубица. Так что теперь артиллерии у Валеры не было. Как и связи с другими опорными пунками и батареями поддержки. Помехи забивали рацию, а от проводов телефонных линий, идущих вглубь обороны, уцелели только обрывки. Между тем атакующие приближались и Валерий приказал открыть огонь. Одновременно заработала и молчавшая до того русская артиллерия. Подпоручик заметил, что среди катеров атакующей армады поднялись несколько высоких пенных столбов разрывов. Один из приближающихся броневиков внезапно полыхнул яркой вспышкой и скрылся в волнах. Не повезло и одному из катеров, набитых солдатами. Ярко-рыжий клубок пламени разорвавшегося снаряда развалил его на части и солдаты выспались из него поломанными куклами.

Но стоящие мористее корабли вновь открыли огонь, стремясь подавить демаскировавшие себя русские пушки. А армада десантных средств продолжала надвигаться на берег с равнодушием природного явления, урагана или цунами. Первые плавающие броневики достигли берега, цепляясь за камни пляжа своими рифлеными колесами. Практически одновременно с ними в берег уткнулись и десантные катера, отбрасывая на берег носовые аппарели. Из них выскакивали солдаты и бежали вперед, стремясь скорее добраться до ощетинившихся огнем окопов обороняющихся.

Связь с отделениями по телефону полностью пропала. Или порвало даже укрытые в траншеях провода или погибли телефонисты. Так что теперь Валера уже ничем не управлял, перейдя в обычные стрелки. Точнее, не совсем обычные, его сделанная по заказу самозарядка с установленным на ней немецким цейсовским прицелом позволяла ему стрелять как настоящему соболятнику. И теперь на его счету было уже несколько важных целей, включая пулеметчиков и пытавшихся командовать бойцов, явных офицеров или унтеров.

Но высадившихся было слишком много. Они приближались, и Белоусов вдруг отчетливо понял, что еще немного и они ворвутся в окопы. После чего просто перебьют его полсотни, а теперь уже меньше, ребят в рукопашной. Но именно в этот момент заработали автоматические гранатометы. По волне атакующей пехоты словно прошла коса смерти, а из тройки вылезших на берег броневиков два вспыхнули, подожженные бронепрожигающими гранатами. Одновременно в море ярко полыхнуло, заставив Валерия инстинктивно закрыть глаза. До ушей донесся рокочущий, всепоглощающий, забивающий все звуки, ни на что не похожий рык.

— Атом, — только и успел крикнуть сам себе Белоусов, падая на пол блиндажа. Тряхануло, похоже, от пришедшей с моря ударной волны. Белоусов лежал, ослепший и оглохший, не в силах подняться и способный только молиться про себя…

Российское командование, хладнокровно дождавшись, пока атакующие увязнут в решении тактической задачи высадки всеми своими силами, пустило в ход ракеты с ядерным снаряжением. Именно на такой случай дивизион из четырех пусковых установок с боекомплектом в двенадцать ракет, включая две «специальной выделки» был переброшен год назад в Джибути с соблюдением строгой секретности. Перебрасывали пусковые и ракеты на обычном транспортном судне, не первый раз использовавшемся военно-морской разведкой для выполнения деликатных поручений. Плыли даже не через Суэц, а вокруг Африки. Личный состав прибыл частью на том же судне, частью перебросили по воздуху под видом прибывающих по замене солдат и офицеров. Числился этот дивизион среди прочих зенитно-ракетных частей укрепрайона Джибути. И как ни удивительно, никто так и не узнал про истинное назначение «сто пятого отдельного зенитного дивизиона». Ни всеведущие гарнизонные кумушки, ни хваленная английская разведка. И теперь тяжелые сверхзвуковые «Кончары» показывали англичанам и итальянцам, что русские не зря столько внимания уделяли разработке ракетного оружия. Выдвинутые на заранее подготовленные позиции пусковые установки первым залпом отправили четыре ракеты, включая одну ядерную, в район высадки десанта. Второй залп, выполненный в рекордное время, всего через десять минут, улетел в сторону Адена. А точнее в сторону расположенного рядом с этим городом аэродрома. При дальности меньше трехсот километров и наличии точных координат задача была для ракетчиков простейшей. Вот только городу Аден не повезло. Двадцать килотонн, взорвавшиеся неподалеку от жилой застройки красоты окружающему пейзажу не прибавляют…

Валерий пришел в себя, как ему оказалось, практически сразу. Вскочил, разглядывая помещение и лежащих на земле людей. Откашлялся, выплюнул набившуюся в рот пыль. С помощью пинков, доброго матерного слова и похлопывания по щекам изо всех сил привел в себя денщика и писаря. Оставив Иванопуло разбираться с артиллеристами, выскочил наружу. Где уже приходили в себя его бойцы. Вместе с уцелевшим в бою Зариповым он собрал три десятка стрелков и атаковал деморализованных десантников. Которые неожиданно легко сдались, даже не пытаясь сопротивляться.

К вечеру, когда Белоусов разобрался со всеми накопившимися делами, отправил в тыл раненых и пленных, в расположение добрался посыльный из роты. И принес последние известия о том, что по Адену тоже нанесли ядерный удар, итальянцы границу пересечь так и не решились, а флот знатно повоевал с англичанами где-то у Цейлона. Сообщали, что флотские потопили авианосец и два или три крейсера, сами потеряв линейный крейсер и два эсминца. Дополнительно пришли свежие известия из Петербурга о появлении в столице Наследника, встреченного населением с ликованием.

— Кончилось смутное время, слава Аллаху, — тихо произнес Зарипов. Его услышал только Белоусов. Подпоручик промолчал. И что скажешь, если согласен со своим подчиненным полностью…

Россия. Санкт-Петербург. Зимний дворец. Июнь 1963 г.

— Итак, господа, я жду ваших докладов, — рабочий кабинет Олег не любил, предпочитая ему библиотеку. Где и проходило сегодняшнее совещание, в котором участвовали новые — канцлер, министр иностранных дел, военный министр и начальник Третьей Его Императорского Величества Канцелярии. Все трое дружно встали и, поклонившись и распрощавшись, вышли. Трое, а не четверо потому, что канцлер одновременно занимал должность министра иностранных дел.

Попрощавшись с недавними собеседниками, Олег несколько минут сидел, расслабившись. Потом встал с кресла. Постоял, рассматривая лежащие на столе бумаги с требующим именно его высочайшего решения делами. Решил дать им отлежаться. Прошелся по мягкому ковру, размышляя.

«Кажется, отец сделал большую ошибку, опираясь на хорошо ему знакомых, но не слишком инициативных и решительных. Из всех только Мейснер оказался на высоте. Черт, и выбирать особо не из кого. Канцлер… нет, как министр иностранных дел он просто великолепен. А вот как канцлер… проходная фигура, не более того. Нужен иной… но кто? — Олег подошел к книжному шкафу и в задумчивости стал рассматривать обложки. — Тяжела ты, шапка Мономаха. А ведь у нас сейчас на кону миллионы человеческих жизней. Первые бомбы уже рванули. А что будет дальше, пока не предскажет даже наилучший из Дельфийских оракулов… И ошибка сейчас стоит слишком дорого…»