Наследник
Шрифт:
— Конец эпохи, — пробормотал я, но в горле стоял ком. Победа? Да. Но каждый раз, когда я хоронил врага, на его месте вырастали два новых.
Стеллатская граница, сектор «Пламя»
Империя разваливалась, как гнилая ткань. Мы вошли в систему Хельгар на рассвете по местному времени. Звезда тут была красной, как застывшая кровь, а орбитальные станции стеллатов дымились, изрешеченные снарядами своих же княжеств.
— Герцог, клан «Черное копье» предлагает союз против клана «Солнечный щит», — доложил Зурн, прокручивая донесения на экране. — В
— Отклонить, — перебил я, глядя, как наш флот проходит мимо разрушенной верфи. Над ней висел каркас недостроенного дредноута — стеллаты так и не успели его завершить. — Пусть грызутся. Нам нужны только подданные.
Чуть не сказал «Рабы», но слово обожгло, как когда-то, когда я впервые увидел аукцион на Альканоре. Теперь же их лагеря светились на сканерах: миллионы жизней, закованных в ошейники с псионическими подавителями.
— Готовы, — Лира активировала общий канал. — Штурмовые группы у доков.
Первыми пошли «Освободители» — бывшие рабы в синей броне с гербом Селесты. Их возглавлял Тарк, псион с шрамами от ошейника на шее. Когда-то его продали за пару кредитов, а теперь он вел свой отряд, ломая замки взглядом.
— Они боятся, — сказал Тарк, когда я сошел с трапа. Его голос звучал как эхо из глубин — псионы редко говорили вслух. — Стеллатские надсмотрщики прячутся в бункерах. Думают, мы станем их судьями.
— А ты станешь? — спросил я, глядя, как толпа бывших рабов выходит из доков. Их глаза пусты, словно они до сих пор не верят, что ошейники сняты.
Тарк коснулся герба на своей броне:
— Раньше я носил ошейник. Теперь ношу герб Селесты. И это в тысячу раз тяжелее.
Глава 24
Дворец Совета, Селеста-2
Советники-псионы заняли места в Зале Звезд. Их кресла, вырезанные из черного мрамора, стояли рядом с троном — жест доверия, который стоил мне месяцев споров с олигархами.
— Клан «Кровавый серп» предлагает перемирие, — сказала Илтара, бывшая рабыня с планеты кариотов. Её голову теперь украшали серебряные накладки. — В обмен на доступ к архивам Древних.
— Отказать, — я откинулся на спинке трона, чувствуя, как кристалл в виске пульсирует. — И напомни им, что их дредноуты горят от наших импульсных пушек.
Илтара улыбнулась, и в воздухе заплясали голограммы — псионы не любили бумаги.
— Они также просят… вашего присутствия на «Торжестве Пепла». Годовщина падения Синдиката.
В зале повисла тишина. Я посмотрел на Тарка. Он сидел, уставившись на свой герб, будто видел в нем что-то невидимое для остальных.
— Скажи им, что я приду, — наконец сказал я. — Но не ради их праздника. Чтобы напомнить: Селеста не забудет предателей.
Когда совет разошелся, Тарк остался. Его спиралевидные глаза сверлили меня:
— Вы знаете, что они будут просить? Землю. Ресурсы. Власть.
— А ты? — спросил я. — Что просишь?
— Чтобы герб не стал новым ошейником, — он повернулся к окну, где над Селестой всходила луна. — Мы свободны. Но свобода… она жжет.
Я молчал. Где-то на краю галактики догорали последние корабли Синдиката, а в сибирской тайге пульсировал портал. И я знал — это не конец. Просто передышка перед новой бурей.
Штаб-квартира Герцогства, Селеста-2
Кабинет пах дымом карамельного дерева — Лира привезла его с Тарнакса, утверждая, что аромат «прогоняет трусость». Я сидел за столом из полированного астероидного железа, пытаясь сосредоточиться на голограмме сектора «Клинок». Спирали на карте пульсировали, повторяя ритм боли в виске. Чип Ашшара, вживленный после битвы за Панкор, горел, как раскаленный гвоздь.
— Ты опять не спал, — голос Ви, моей старой боевой подругиа, прозвучал из дверного проема. Она опиралась на костыль — следствие взрыва в лаборатории месяц назад. — Цитрос говорит, что щиты «Грома» перегреваются. Хочешь, чтобы корабль развалился на орбите?
— Пусть разваливается, — буркнул я, стирая с голограммы метку портала в Сибири. — Может, тогда эти спирали оставят меня в покое.
Ви хмыкнула, бросив на стол пачку энергетических батончиков:
— Ешь. А то свалишься раньше, чем Реликты доберутся до наших границ.
Она ушла, хлопнув дверью. Я развернул батончик, но запах синтетического шоколада вызвал тошноту. Вместо этого потянулся к фляге с селестийской настойкой на изопропиловом спирте, специально для псионов, крепких духом. Обнаружилось, что от него нейронные цепи не разрушаются. С недавних пор мы запустили завод, и товар пользовался бешеной популярностью среди псионов по всей галактике — их уже достали снадобья и коктейли. Пил и думал о молодой смене, которую недавно посещал в Академии.
Тренировочный зал Академии пилотов, недавно
Шум реактивных двигателей оглушал. Лира, в черной форме инструктора, ходила между тренажерами, как хищница. Ее голос резал гул:
— Ты, с красным шлемом! Если будешь входить в вираж на третьей космической скорости, тебя разорвет на куски!
Молодой пилот, бледнея, кивнул. Я прислонился к стене, наблюдая, как она выдергивает курсанта из кабины и сама занимает место. Ее руки мелькали над панелью — тренажер взревел, выполняя мертвую петлю с точностью боевого истребителя.
— Так и представляешь себя героем? — крикнула она через шум. — Здесь учат выживать, а не позерствовать!
Когда тренажер замер, она вышла, смахнув пот со лба. Увидев меня, усмехнулась:
— Пришел проверить, как разваливаю твою империю?
— Ты делаешь ее крепче, — сказал я, кивая на курсантов. — Они лучше нас в их возрасте.
Лира сняла перчатки, обнажив шрамы на костяшках пальцев: