Наследник

– Что за план?

– Не могу сказать, меня не посвящали. Сейчас я уверен в одном: вас собирались уничтожить по дороге в Елэ-Сулар. Удивительно, что вы сюда доехали! Я был с президентом в тот момент, когда сообщили о вашем прибытии, и догадался, что он вас не ждет. Лицо его так изменилось… Но он еще владел собой, а приступ ярости случился, когда ваш друг послал ему подарок. Это… это…

Они были связаны, понял Каргин. Не Таймазов с Габбасовым, а президент с самозванным эмиром Копетдага! Интересно, кем приходился этот Вали Курбанову? Может быть, сыном, рожденным лет сорок назад, в хрущевскую эпоху, в тайне от первой супруги?

– Габбасов – отпрыск президента?

Ягфаров сделал жест отрицания.

– Нет, нет! Но очень близкий родич – сын его старшей сестры, умершей в конце семидесятых. Тут, на Востоке, кровные узы многое значат… Но не только они. Как я понимаю, Габбасов был главным претендентом на власть в Туране, истинным наследником. Наш президент не глуп и не желает сажать на трон ничтожеств, ни ловкого банкира, ни генерала, который пороха не нюхал. А вот Габбасов… Сам я с ним не встречался, но говорили, что он был сильной личностью. Жесток, решителен, религиозен, в меру умен…

Боль в голове успокоилась, и с каждой секундой силы возвращались к Каргину. Он посмотрел на гранитную стенку камина в трех шагах от кресла, на дверь и окна в частом переплете, и попытался представить, где минбаши Дантазов «работает» с Перфильевым. Дом большой, звуков не слышно, да и не станет Влад кричать… Плохо с этим Нукером-Дантазовым вышло! Хотелось до него добраться, а он вот первым успел!

– Алекс, вы слушаете меня? – раздался голос Ягфарова.

– Слушаю, Райхан, но не совсем понимаю. Вали, эмир Копетдага, был оппозиционером и мятежником, врагом существующей власти. Не очень подходящая фигура на президентский пост. Имидж не тот.

Ягфаров тонко усмехнулся.

– Я ведь говорил, что наш туран-баша хитер и опытен… Власть и оппозиция неразделимы, при всякой власти есть оппозиция, причем из многих противоборствующих сил. Ловкий правитель пестует свою оппозицию, подкармливает ее, делает сильнейшей, а потом бросает на истинных врагов, непримиримых и опасных. На тех же Воинов Аллаха, или Львов Ислама, или узбеков-инородцев, что окопались в городах на Амударье… И вот: был мятежник, стал герой! Туран-баша тоже герой, и народу приятно, когда два героя, молодой и старый, мирятся… – Ягфаров вздохнул и добавил: – Как Рустам с Сухрабом… Кроме того, приходилось мне слышать, что от Габбасова польза уже сейчас была: охранял он в горах какой-то важный военный объект.

– Выходит, я сильно нарушил планы президента, – произнес Каргин.

– Не то слово, мой дорогой, не то слово! Этот ваш налет на Кара-Суук, гибель Габбасова, разгром его отряда, освобождение пленников… Пленники! Они выдали вас с головой! Надо было смириться с их потерей, не искать их, только просить и просить! Просить, платить, а если бы их не вернули, сделать скорбное лицо и развести руками. Вы, в конце концов, не всесильны…

– Мне еще придется делать скорбное лицо, – медленно сказал Каргин, чувствуя, как кровь приливает к щекам. – Придется! Когда я сообщу матерям моих парней об их гибели. Но здесь, в Армуте, тоже будут скорбные лица. Одином клянусь!

Ягфаров всплеснул руками.

– Помилуйте, Алекс! Вы и Владислав убили троих и многих из гвардейцев ранили – это ли не искупление за смерть тех юношей? Не грозите, подумайте о себе! Подумайте о том, что…

Дверь скрипнула и приоткрылась. Советник президента вздохнул.

– Напоминают, что пора… Жаль, что мы так расстаемся… Вы мне симпатичны, Алекс.

– Вы мне тоже симпатичны, Райхан. Хотите совет?

– Да?

– Вернитесь к своей поэзии, хоть восточной, хоть европейской. Безопаснее будет.

– Я не ищу безопасности, мой друг. Я… В сущности, все, чего я хочу – хоть как-то послужить народу.

– Тогда берите автомат и уходите в горы.

Ягфаров снова вздохнул, встал и скрылся за дверью.

Каргин, не теряя ни мгновения, уперся ступнями в пол и осторожно передвинул кресло поближе к камину – так, что выступ стены, сложенной из рваных гранитных глыб и напоминавшей крепостной контрфорс, был теперь на расстоянии протянутой руки.

Дверь распахнулась. Вошедший был худым смугловатым мужчиной лет пятидесяти; глаза темные, брови густые и нависшие, на левой щеке – большое родимое пятно. Одет в светлый полотняный костюм, левый борт пиджака заметно оттопыривается. Выглядел он мрачным, даже угрюмым.

Нукер, понял Каргин и, расслабившись, откинулся на спинку кресла. Настолько, насколько позволяли веревки.

Мужчина сел и уставился на него. Взгляд у Нукера был пронзительный, будто он видел пленника насквозь и еще на метр в стенку за его спиной. Две или три минуты они смотрели друг на друга, упорно не желая опускать глаза. Наконец Каргин промолвил:

– Дантазов Амирхан, по кличке Нукер. Таджик, сорок четвертого года рождения, служил во внешней разведке, трудился в Турции и Иране. В конце восьмидесятых уволен в отставку в чине подполковника. Возглавляет секретную службу сардара или самого президента.

– Самого президента, – откликнулся Дантазов. Голос у него был глуховатый, и на русском он говорил без акцента, только чуть растягивая гласные. – Вы неплохо информированы, мистер Керк. Или хотите, чтобы я называл вас Каргиным?

– Хочу. Я гораздо больше Каргин, чем Керк.

Густые брови Нукера шевельнулись.

– Был. Был Каргиным, был Керком… Теперь – покойник. Почти.

– Не вы первый так считаете. Большая ошибка!

Брови изогнулись наподобие двух мохнатых гусениц.

– Я редко ошибаюсь. Конечно, там, на дороге, произошла ошибка… Сейчас вам и вашим коллегам надо бы полеживать на дне ущелья, в разбитой машине, в виде обгорелых трупов. Дорога опасна, водитель не справился с управлением, вспыхнул бензин… Трагическая случайность… Не получилось! Туран-баша был очень недоволен. – Нукер скрестил руки на груди, свел брови в линию и вдруг усмехнулся. – К счастью, Каргин, вы здесь, и все еще не поздно исправить. Пули из тел ваших охранников извлекут, вас двоих посадят в машину, столкнут ее в пропасть в подходящем месте, подожгут бензин… Затем последует масса соболезнований в адрес вашей фирмы, но извинений не будет. Какие извинения? Мы ведь, в конце концов, ни при чем! Предлагали своего шофера, опытного, но вы решили, что справитесь сами. И в результате – такая нелепая гибель! – Он сделал паузу и, помолчав секунду, добавил: – Это один вариант.

– Есть и другой?

– Есть, хотя лично я остановился бы на первом. Но туран-баша хочет дать вам шанс, а заодно исполнить свое обещание. Вы ведь очень хотели познакомиться с «Манасами», не так ли? Вот и познакомитесь. Через пару дней их представят важной персоне, потенциальному заказчику, причем покажут в действии, в боевых условиях на одном из наших полигонов. Гладиаторские игры, так сказать: два «Манаса» против танков, артиллерии и вооруженной гранатометами пехоты… Желаете поучаствовать? Проигрыш поединка – почетная смерть в бою, а выигрыш… Ну, посмотрим! Кстати, ваш друг уже согласился.

– И я не против. – Каргин прищурился и с издевательской усмешкой спросил: – А что, в туранской армии есть артиллерия и танки?

– Технику предоставляет заказчик, с нашей стороны только… ээ… персонал. Хорошая техника, западная, имеется даже продукция ХАК. Уверен, вы останетесь довольны.

– Не сомневаюсь. – Каргин кивнул, отметив, что боль в голове если не прошла совсем, так утихла. – Вы упомянули персонал. На этот счет просьба у меня имеется… Те гвардейцы, что здесь несут охрану… Как они, подойдут?