Наследники Альберты

Вновь оказавшись в центре уголовного расследования, наследники окончательно упали духом.

Первым на веранде появился Сванте Странд со своим вечным портфелем, он скромно примостился на табурете возле рояля.

Шеф полиции и комиссар Вийк пришли одновременно. Кристер был молчалив и серьезен, а Лёвинг держался необычайно любезно, точно явился на светский прием.

Однако тема была слишком мрачна для светской беседы.

–  Яд скорпиона оказался чрезвычайно высокой концентрации,- начал шеф полиции,- его ввели прямо в вену. К тому же действие яда усугубилось двумя таблетками снотворного.

–  Снотворного?
– удивилась Полли.- Зачем Эдуард его принял?

Мирьям отбросила со лба белокурую прядь.

–  Не будь дурой,- резко сказала она.- Миллионы людей каждую ночь глотают снотворное, надо или не надо.

–  А что он принял?
– полюбопытствовала Лиселотт.

–  Мандракс,- коротко ответила Мирьям.

–  Вдобавок за ужином он выпил пол-литра красного, не меньше,- напомнил Андерс Лёвинг.

–  Ну и что из того? Эдуард пил красное вино, как воду.

–  Дело в том, что препарат мандракс, производимый довольно безответственной иностранной фирмой, в сочетании с алкоголем в некоторых случаях бывает причиной

скоропостижной смерти. Мандракс угнетает функции жизненно важных центров - дыхания и кровообращения. А поскольку яд скорпиона действует на те же центры, смерть Эдуарда Амбраса наступила мгновенно.

–  Значит, он не мучился?
– спросил Еспер Экерюд.

–  Скорее всего, он не успел даже проснуться. Но медицинская экспертиза этого еще не подтвердила.- Лёвинг обменялся взглядом с комиссаром Вийком и продолжал: - Зато дактилоскописты пришли к единому мнению.

–  И к какому же?
– взволнованно спросил пастор.

–  Что ни на медальоне, ни на амулете, ни на колпачке от иглы нет никаких отпечатков пальцев.

–  Значит, убийца действовал в перчатках?- предположил Еспер.

–  Да,- ответил Лёвинг.- Фру Вийк сказала, что в кухне под мойкой всегда лежала пара тонких резиновых перчаток. Они исчезли. А это означает только одно…

–  Предумышленное убийство?

–  Да. Предумышленное убийство.

–  Какая нелепость,- пробормотала Полли, ни к кому не обращаясь.- Приехать бог знает откуда только затем, чтобы здесь погибнуть.

–  Мог бы вообще держаться подальше отсюда,- беспощадно сказала Лиселотт.- И ему и нам было бы лучше.

Но Рудольф Люнден не разделял их мнения.

–  Он был из семьи Фабиан,- задумчиво сказал он.- И вполне естественно, что поиски в конце концов привели его сюда. Меня удивляет другое - почему никто из нас досих пор не знал о его существовании. Разве не следовало постараться разыскать его еще двенадцать лет назад, когда умер управляющий Фабиан?

У присутствующего тут адвоката хватило такта принять виноватый вид. Шеф полиции и Кристер Вийк переглянулись; судя по всему, они заранее распределили между собой роли в этом спектакле.

Кристер опирался на старинный секретер красного дерева, который стоял между двумя дверями - в гостиную и в прихожую. С этого места вся веранда была у него как на ладони.

–  Безусловно,- поддержал пастора комиссар,- Эдуарда Амбраса, как наследника Фабиана, следовало тогда же вызвать, чтобы он присутствовал во время описи

имущества и защищал свои права или хотя бы поручил это дело своему поверенному. Однако ничего этого предпринято не было.

–  Интересно, почему?
– спросил пастор.- Неужели юристы совершили такую грубую ошибку?

–  Я навел кое-какие справки,- невозмутимо продолжал Кристер.- И пришел к выводу, что промах, допущенный Сванте Страндом Старшим, нельзя ставить ему в

вину. Во-первых, пока Альберта была жива, наследство, оставленное мужем, все равно принадлежало ей, поэтому объявлять в газетах розыск наследников было бессмысленно. Во-вторых, не так просто найти членов семьи, покинувших Лубергсхюттан в тысяча девятьсот двадцать втором году и уже из Гётеборга переехавших в Венесуэлу, а затем в Колумбию и Бразилию.

–  Верно, верно,- согласился пастор.- К тому же Латинская Америка - это настоящие джунгли.

–  Кроме того, Пепита Фабиан второй раз вышла замуж, а ее сын переменил имя и фамилию, став Карлосом Амбрасом. Его родные потеряли шведское гражданство и всякую связь с родиной задолго до его смерти в тысяча девятьсот сорок девятом году.

–  Однако Франс Эрик все-таки узнал о смерти своего младшего брата,- напомнил Рудольф Люнден.- Как, по-вашему, откуда?

–  Об этом я тоже думал,- сказал комиссар.- Мне пришло в голову, что единственный, кто может хоть что-нибудь знать об этом, - самый старый юрист фирмы

«Странд, Странд и Странд». Я обратился за помощью к Сванте Странду и не ошибся.

Сванте Странд поправил галстук и решительно откашлялся.

–  С дедом бессмысленно разговаривать по телефону, поэтому я отправился в Эребру. Мне посчастливилось, сегодня он оказался в хорошем состоянии. Он сразу вспомнил, что у дяди Сванте была папка с письмами управляющего Фабиана. Мало того, ему удалось найти эти письма, о существовании которых я даже не подозревал. И вот…- Он положил на рояль свой портфель и расстегнул его.- Вот что я обнаружил. Письмо от Пепиты! Отправлено в апреле сорок девятого года, обратный адрес не указан. Читаю. «Дорогой Франс Эрик. С прискорбием сообщаю, что твой единокровный брат Карл скоропостижно скончался. Детей он не имел, таким образом, наша ветвь рода Фабианов прекратила свое существование. Надеюсь, что теперь ты избавлен от денежных осложнений. В этом отношении у меня нет причин тревожиться. Прими наилучшие пожелания от своей бывшей мачехи. Пепита».

–  Она не упоминает Эдуардо,- возмутилась Мирьям.- А ведь он родился в том же году.

–  Но не весной,- машинально вставила Полли.- В конце октября или в ноябре.

–  Откуда ты это узнала?

–  От Эдуарда. Он же говорил вчера вечером, что родился под знаком Скорпиона.

–  Полли права,- подтвердил Кристер Вийк.- Эдуард родился двадцатого ноября. Когда погиб его отец и бабушка написала это письмо, его еще не было на свете.

Вот самое убедительное объяснение, почему ни Франс Эрик, ни его адвокат не знали о существовании Эдуарда.

–  А она еще жива, эта пресловутая Пепита?
– заинтересовалась Лиселотт.- Неужели это она там, на чужбине, выучила его так хорошо говорить по-шведски?

–  Да,- ответил ей Еспер Экерюд.- Его вырастила бабушка. После ее смерти у него никого не осталось во всей Южной Америке. Поэтому он уехал оттуда сначала в Африку, а потом в Европу.

–  Ты знаешь о его прошлом больше, чем я,- сказала Мирьям, не скрывая горечи.

–  К сожалению, многого о нем мы так и не знаем,- признался Кристер.- Навсегда останется тайной, почему он приехал сюда именно теперь, где он провел пасху и виделся ли с Альбертой на второй день пасхи. Мы знаем одно: минута, когда он раскрыл перед вами секрет своего происхождения, оказалась для него роковой.